олчеными ракушками.
Так же прекрасно были осведомлены о возможностях природы и ее ресурсах дальневосточные и чукотские рыболовы и охотники на морского зверя.
Рыболовы Амура и Сахалина до малейших подробностей, до каждой нерестовой ямы знали водоемы, где промышляли. Зная повадки различных видов рыб, они легко могли сказать, где и какая рыба находится в данное время года, суток, что определялось уровнем воды, ее течением, силой ветра в солнечную или ненастную погоду. По направлению ветра они могли предсказать силу шторма в море и направление при этом движения рыбы и морского зверя, известны были им и закономерности приливно-отливного движения.
Прекрасный полевой этнограф, выдающийся основатель ленинградской школы Андрей Александрович Попов писал: «Каждое сложное орудие охоты является отражением комплекса различных знаний человека. При выделке каждого орудия учитывались специфические географические условия, привычки животных и, наконец, находили практическое применение законы механики». Если бы человек сам не считал себя творческой личностью, а только надеялся на духов, то он бы никогда не стал человеком.
Так, у эскимосов и береговых чукчей до появления в конце XIX века железных однотипных наконечников выбор тех или иных форм наконечников в каждом конкретном случае зависел от вида животных, от места их обитания или места их промысла.
Знаменитые еще с древнеберингоморских культур поворотные костяные гарпуны, бытующие и у современных эскимосов и чукчей, — изобретение соответствующей экологической ситуации. Поворотный гарпун распространен в северной части Тихого океана, где практиковалась охота на открытой воде с большим количеством плавучего льда, у полыней, на кромке припая: на Чукотке, Сахалине, на побережье Охотского моря. Дело в том, что торчащий из тела животного наконечник простого гарпуна с привязанным к нему линем легко обламывался о кромку льда и саму льдину, когда подраненное животное ныряло под лед, пытаясь уйти от охотника. Поворотный же гарпун глубоко закреплялся в теле животного, а на поверхности оставался только один линь — он легко мог тоже уйти под лед.
В охоте на ластоногих, особенно моржей, использовали метод хлопушки, который хорошо описал основоположник русской советской этнографии Владимир Германович Богораз. По воде хлопали специальными пластинами из китового уса. Звуки от таких ударов напоминали сигналы, издаваемые касатками во время нападения на моржей. Моржи готовились к отражению атаки и опускали головы в воду. Охотники же тем временем подплывали к стаду на близкое расстояние и прицельно бросали гарпун. Конечно, с появлением огнестрельного, особенно нарезного, оружия охотиться можно было и с больших расстояний, но довольно часто прицельный полет пули сражал моржа, и он уходил под воду быстрее, чем охотники на лодках успевали подплыть к нему. Охота традиционная, с хлопаньем пластинами китового уса, продолжалась до начала 30-х годов нашего века.
Знать природу, ее условия было необходимо не только охотникам, рыболовам и собирателям Севера и Сибири, но и тем народам, которые занимались оленеводством — самым прогрессивным занятием в высоких широтах, самой оптимальной хозяйственной деятельностью и в наши дни.
В традициях оленеводства в европейской и азиатской, включая чукотско-камчатскую, тундре главным элементом народных знаний, рационального народного опыта было знание как природных условий выпасов и перекочевок, так и природы самих оленей.
Олени круглый год содержались и содержатся на подножном корму. Подкормка их в хозяйствах кочевников прежде никогда не практиковалась, нынче же в европейской части, особенно у коми-ижемцев, она иногда бывает.
В течение года в европейской части оленеводы со своими стадами совершали сезонные перекочевки: весной, примерно с марта, — к северу, нередко до самого берега Ледовитого океана, где животные меньше страдали от комаров и мошки, осенью, с августа, — обратно к югу, к границе лесов, где олени, укрытые от холодных зимних ветров, без особого труда добывали корм из-под рыхлого снега.
В азиатских тундрах, где перекочевки — время их начала, маршрут, так же как и в Европе, выбирают самые знающие, почтенные люди, пути кочевания определяются по четырем категориям пастбищ: зимние, с незначительным снежным покровом, чтобы легко добыть мох, весенние, летние и осенние, изобилующие травой, которой питаются олени. Могут быть и были перекочевки как бы по замкнутому кругу протяженностью в один конец до 200 км и более. Весной стада перегоняются вверх по течению рек в горные районы или тундру, где меньше комара и мошки, которые изнуряют оленей и препятствуют повышению их веса. Стада пасутся здесь все лето. В начале осени начинается движение в обратном направлении — к побережью Охотского моря, на зимние пастбища. Если европейским оленям зимой было теплее в зоне лесов, то азиатским (особо камчатским и чукотским) — на побережье, омываемом теплыми течениями.
При весенних перекочевках пастухи европейских и азиатских стад выбирали специальный маршрут, защищенный от резких холодных ветров, чтобы разделить стада на маточные и стада самцов и обеспечить успешный отел важенок.
Прекрасно различая оленей по возрасту и зная, что´ в физиологии животных соответствует данному возрасту, оленеводы проводили успешное лечение животных. Традиционно производился ежедневный осмотр оленей, лечение копыт, весной проводили кастрацию, отпиливали верхние ветви рогов самцов перед гоном (в конце лета — начале осени), с тем чтобы они не повредили друг друга в брачный период.
Рациональным навыкам в хозяйственной деятельности, в организации домашнего быта народы Севера и Сибири обучались с детства. «С детства, — пишет видный исследователь европейских оленеводов-ненцев Людмила Васильевна Хомич, — оказываясь лицом к лицу с суровой северной природой, ненцы вырабатывали навыки ориентировки в самых разных условиях, заимствуя опыт у старших. По сочетанию самых разных примет они учились находить нужное направление, используя уже накопленные до них знания в области географии, естествознания, астрономии. Ненцы, как и другие народы, хорошо ориентировались по звездам, знали некоторые созвездия и их местоположение относительно стран света в разное время года.
Зимой находили дорогу по снежным застругам, которые от преобладающих ветров в тундре всегда располагаются, как правило, в одном направлении. Охотник или оленевод, отправляясь в путь, замечал, под каким углом к застругам он выезжал из дому, а затем уже на всем протяжении пути придерживался определенного направления. Он также обращал внимание на кусты, торчащие из-под снега: с подветренной стороны на них нависают ледяные сосульки, по ним легко держать верный путь. По следам санок и оленей каждый ненец мог легко сказать, сколько было санок и оленей, когда и куда поехали! В метель, чтобы не сбиться с дороги, ненец останавливался, замечал направление. И после непогоды, когда все окрест покрыто снежной первозданной пеленой, он сравнительно легко добирался до места назначения. Жители тундры обладают очень хорошим зрением, на большом расстоянии они могут различить ничтожную возвышенность и сделать ее ориентиром для выбора направления движения оленей.
Проезжая по малознакомой местности, ненцы обычно обсуждали друг с другом пройденный путь с приметными знаками, вспоминали, кто и что говорил, из уже бывавших здесь. Чтобы следующий караван легко находил дорогу, втыкали в снег или землю прутики, наклоненные в нужном направлении. Для указания места поселения или стойбища на ближайшей возвышенности в землю втыкали хорей — палку-шест, которым погоняют оленей, с привязанной на его конце белой шкурой. Шкура видна издалека и помогает идущим следом найти путь к стойбищу».
В суровых условиях тайги и тундры, в ледяных водах арктических морей только усилия всего коллектива, только коллективные опыт и знания делали человека способным не только выжить, но и существовать в столь экстремальных условиях, надеясь, возможно, на помощь духов, но все-таки не очень. Залогом выживания были прежде всего общественная практика и передача опыта подрастающим поколениям.
Весьма интересно о процессе приобщения детей в наше время к труду оленеводов в условиях севера Дальнего Востока рассказал в полевых отчетах Александр Спеваковский: «Обучение навыкам производственной деятельности осуществляется постепенно и начинается обычно уже в раннем детстве. Здесь оленеводы, как правило, летом забирают своих детей из детских садов и интернатов, где они живут на полном государственном обеспечении, в бригады. Все лето дети вместе с родителями проводят в оленьих стадах, участвуют в перекочевках, помогают в других видах работ оленевода.
Самые первые сведения о делах и жизни оленевода дети получают, наблюдая летом за родителями, из рассказов старших, забавляясь с игрушками, которые делают родители. Детские игрушки — фигурки оленей, лошадей, собак, изготовленные из дерева или рога, — дополняются игрушечными арканами, хореями, чумами и другими предметами оленеводческого быта.
В большинстве детских игр оленеводов используется аркан — необходимая часть снаряжения каждого пастуха, которым он обычно очень дорожит. Аркан, уже побывавший в употреблении или новый, вручается мальчику, признанному совершеннолетним, отцом или старшим братом. Смысл большинства игр с арканом — овладение техникой его набрасывания на рога оленя с целью отлова животного, выработка необходимых реакций и координации движений. Для игры и тренировки используют ветви лиственницы или настоящие оленьи рога, которые играющие держат над головой, изображая оленя. У эвенков играют, разделившись на две группы: „петухов“ и „оленей“, или накидывают аркан на рога, которые тянут за ремень по земле. У тех же эвенков есть и такая игра: к длинному шесту прикрепляется ремень с небольшим куском дерева на конце. Шест сильно вращают, и надо набросить аркан на деревянную чурбашку. Кто набросит первый, тот и победит.
А разве не помогали воспитать выносливость и ловкость, так нужные оленеводам, игры — бег наперегонки, езда на оленях, прыжки в длину и высоту. А разве не примечательны особые игры девочек — установка чума или подготовка каравана к перекочевке, когда девочки раскладывают разные по форме и цвету камни в строгом порядке аргиша?»