— Я спал, — пожал плечами. — Иди, тебя, наверное, ждут.
— Да. Я думаю, завтра Гриша придет в себя, сегодня его лучше не беспокоить.
— Ты вернешься?
— Вечером, я сегодня работаю, — привстает на носочки, чмокает в щечку, гладит по щеке. — Побрился бы, что ли.
— Иди! — улыбаюсь Лене, подталкивая ее в сторону прихожей. Она быстро собирается, хватает джинсовую куртку и убегает. Я некоторое время, прислонясь спиной к стене, пытаюсь ни о чем не думать, но в голову лезут самые мрачные мысли. Растер лицо ладонями, направился в комнату Дани, улегся на диван поверх покрывала и заснул. Быстро и без сновидений.
Я чувствовал взгляд. Внимательный. Изучающий. Даже дышать перестал. Рука под подушкой сжалась в кулак, на секунду пожалел, что рядом со мною не лежит ствол. Потом вспомнил, где нахожусь и напряжение отпустило. Пусть Вера Ивановна рассматривает сколько душе угодно.
Она подошла к дивану, погладила меня по голове, вздохнула тихонечко, ушла из комнаты. Некоторое время еще лежу с закрытыми глазами, потом переворачиваюсь на спину и смотрю в белый потолок. Комнатка у Даньки небольшая, в свое время, делая ремонт, Гриша с Леной большую комнату разделили на две маленькие, в одной жила Вера Ивановна, во второй подросший Даня. Кухню не стали объединять с гостиной, поэтому иногда я оставался у них ночевать. Это было так давно. Последний раз, наверное, был года два назад в новогоднюю ночь. Выслушивал пьяный бред Гриши о том, что все женщины в его семье безбожно в меня влюблены.
Встал, потянулся, вышел из комнаты и сразу потопал в ванну, где умылся и мельком взглянул на свое лицо. Побриться не мешало, но это уже у себя дома. Сейчас удостоверюсь, что с Верой Ивановной все в порядке, и поеду.
На кухне понял, что не все в порядке. Лекарства со стола были смещены на кухонную столешницу, а в центре стояла открытая бутылка вина и коробка шоколадных конфет. Вера Ивановна рассматривала фотографию, при моем появлении даже не отодвинула бокал в сторону. Мельком вижу, что на фото изображена какая-та компания людей.
— Врач прописал совершенно другие лекарства, — мимоходом замечаю, подхожу к плите и ставлю чайник. Достаю кружку, насыпаю растворимый кофе.
— В данной ситуации мое лекарство более действенно, чем то, что прописали! — оборачиваюсь, щурюсь. Мне непривычно видеть эту женщину в домашнем халате, волосы собраны в какой-то простой хвост, полное отсутствие косметики. Сейчас она выглядела на свой возраст, даже старше. Ранее невидимые морщины появились возле глаз, глубокая складочка у рта, опущенные уголки губ.
— С утра пораньше — это попахивает алкоголизмом! — осуждающе пробормотал, снимая с плиты чайник и заливая кипятком кофе.
— Ты ж понимаешь, что это только начало!
— Пить с утра?
— Ярослав! — за спиной со звоном поставили бокал. — Мы сейчас говорим о Грише!
— А что с Гришей?
— Ты прикидываешься?
— Я просто не впадаю в панику, а думаю, как ему помочь, в отличие от некоторых! — беру кружку и иду к столу, сажусь напротив Веры Ивановны. — Я договорился с хорошим врачом в Москве о том, что он посмотрит Гришу, если он в состоянии помочь, поможет. Если нет, порекомендует нам клиники в Германии или в Израиле. Не надо сразу опускать руки, рак можно победить! Вы с Леной что-то его преждевременно хороните!
— Но это все стоит безумных денег! У нас нет таких возможностей, а открывать сборы, просить людей о помощи… это пустая трата времени! Время…время все против нас… — Вера Ивановна смотрит перед собою, потом какая-та гениальная мысль внезапно ее осеняет. — Федя!!! Он может нам помочь! Он обязательно поможет!
— Какой Федя?
— Хищный! — кофе встало у меня поперек горла, смотрю, как Каренина ищет свой телефон по сторонам. — Он, наверное, на зарядке! Принеси Ярослав! — покорно встаю, иду в ее комнату, действительно нахожу телефон на зарядке. Возвращаюсь на кухню. Вера Ивановна тут же начала названивать, но, видимо, абонент не абонент.
— Наверное, занят, потом ему перезвоню!
— Откуда вы его знаете?
— Федю? — улыбается, подпирает рукой щеку и мечтательно смотрит на меня. — Иногда я смотрю на тебя и мне кажется, что ты — вылитый он, но приглядевшись, понимаю, что ты — это ты. Федю невозможно повторить, он один такой… В него были влюблены все девушки не только нашей компании, но вообще все, кто попадался на его пути. А Таньке он не нравился. С первой же встречи невзлюбила его, а он запал на нее с первого же взгляда. Посмотрел и сказал нам: «Моя». Я с нею училась на одном факультете, она приехала из соседнего города учиться. Все такая правильная, скромная, с длиной косой до талии. Жених у нее дома был, поэтому ни с кем не флиртовала. На выходные всегда ездила к себе. Но разве Федю наличие какого-то парня и принципов останавливало? Нет, конечно. Он в итоге принудил ее с ним сойтись. Танька не раз прибегала ко мне в слезах после него посреди ночи. Потом она бросила университет. Внезапно вышла замуж за своего жениха. Я приезжала к ней пару раз. Бледная, запуганная, нерадостная. Беременность ее тяготила, как-то зло она отзывалась о ребенке. Однажды Таня обмолвилась, что вот будет рада, если у Феди никогда-никогда не появятся дети, а единственный ребенок родится от нее, а она избавится от этого плода. Я, правда, не поняла, как она планирует избавиться от ребенка, будучи на пятом месяце, и причем тут Федя.
Мне было невыносимо скучно узнать о том, что по молодости Хищник трахал девок и применял силу, не удивило, но вот что-то екнуло внутри, когда Вера Ивановна заговорила о беременности ее подруги. Что-то драло меня изнутри, ныло, как при старой ране, которая напоминала о себе при смене атмосферного давления.
— Таня зачем-то поехала в Сочи. Позже я узнала, что она родила сына, при родах он умер. Больше у нее с Егором детей не было. Федора я не видела, как и Таню, потом случайно встретилась с ним через пять лет, наболтала ему о ситуации с Таней, вместе повздыхали, подтвердив, что в тихом омуте черти водятся. А потом случилось несчастье.
— Какое?
— Ее сбила машина насмерть, — я не донес кружку до рта, меня, как цунами, накрыли воспоминания. Черный джип, не сбавляющий скорость, сбивает Полину. А потом эти холодные серые глаза, которые мне периодами снились. Интересно, моя царапина от кольца с брелока оставила хоть какой-то след? Фотографии Хищного невозможно было найти, он не афишировал себя нигде, вместо него всегда были представители от его имени. Единственный раз он появился на людях, и то под покровом тайны, на юбилее Веры Ивановны. Но лица я его не видел.
— На похоронах присутствовал Федя, он выглядел бледным, осунувшимся, потом ко мне подошел и спросил, знала ли я о ребенке. Знала, говорила же ему, сообщила, что мальчик умер пять лет назад. А он как-то странно хмыкнул и ушел.
— И?
— И все. Федор больше не появлялся в моей жизни, хотя стал довольно успешным человеком. Правда, люди говорили, что его успех далеко не так прост, связывали его имя с криминалом. Поэтому я удивилась, когда он появился у меня на юбилее.
— А зачем он приходил?
— А кто его знает, он всегда поступал так, как считал нужным, ни с кем не советуясь, впрочем, как и ты, — Вера Ивановна допила вино, поставила бокал и вновь пристально на меня посмотрела. — У тебя глаза как у Таньки. Я помню, что мы ее за спиною называли ведьмой. Ибо таких зеленых в природе не должно существовать. Я иногда ловлю себя на мысли, что ты мне напоминаешь то Таню, то Федю, будто их совместный ребенок. С первой нашей с тобой встречи ловила себя на этом, но понимала, что природа так просто шутит. Не было у них совместного ребенка, поэтому…как-то так. Пойду прилягу, к Грише все равно сегодня не попасть, потом позвоню Хищному, попрошу в долг денег…
— Не надо у него ничего просить! — резко перебиваю женщину, она на меня недоуменно смотрит, а я бешусь от одной мысли, что этот человек может так просто войти в семью людей, которые мне дороги до боли в груди. Я просто подсознательно боялся, что он им может причинить боль. А он может…за ним не заржавеет, если вдруг ударит дурь в голову. Я на фоне этого человека выглядел белой овечкой, если бы Каренина знала о делишках Хищного, вряд ли бы сейчас с теплотой в голосе вспоминала о нем. И, возможно, не стала бы осуждающе смотреть на мое желание помочь, зная откуда у меня деньги, связи, возможности.
— Не надо. Мы сами справимся. Если что, возьмем кредит, я займу деньги, но к нему не надо! — смотрю Вере Ивановне в глаза, зная, что сейчас мало на себя похож, ибо жажда мести клокотала в груди, мои демоны рвались на волю, они хотели размять косточки, ведь я давно не держал в руках человеческую жизнь, решая быть или не быть.
— У тебя глаза, как у дикого зверя… — шепотом произносит женщина, слышу в нем страх. Она наливает себе вино в бокал, он дрожит в ее руках. Я сжал кулаки, усилием воли обуздал своего заметавшегося зверя. Господи, не хватало мне сорваться перед Верой Ивановной. Беру чашку, медленно делаю глотки, успокаиваюсь.
— Я завтра заеду к Грише, поговорю с врачом, если он в состоянии будет перенести полет до Москвы, не будем откладывать поездку в долгий ящик.
— Ой, я не могу с ним полететь, у меня занятия в Доме творчества, — Вера Ивановна встрепенулась, а я усмехнулся. Странные люди до невозможности, сначала плачутся, потом придумывают тысячу оправданий своей трусости. А то, что Гришина мать испугалась, не сложно догадаться. Она не готова была столкнуться с реальностью, которая станет их настоящим и будущим кошмаром: больницы, уколы, терапия, прогнозы. Я смотрел правде в глаза, жестокой правде, сделаю все, что в силах. Даже если эта борьба заранее обречена.
— А у Лены отпуск только через три месяца, — слышу голос Веры Ивановны, ставлю кружку на стол.
— Ничего страшного, я полечу с ним и буду рядом столько, сколько нужно. Не стоит беспокоиться по таким пустякам! — в голосе полно сарказма, женщина потупилась, затеребила пояс на халате. — Я поеду, у меня сегодня полно своих дел!