Где-то через полчаса Тим манит меня, показывая глазами на выход, якобы на перекур. Киваю в согласии, подышать свежим воздухом не помешало б.
Мы выходим из клуба, проходим мимо девушек, те кокетливо стреляют глазками в нашу сторону, но идем за угол, прикуриваем. Уже сигарета дотлела до фильтра, а молчание между нами все ещё висело. Я уже собрался толкать благодарственную речь, как Тим заговорил:
— Я рад, что Каюм посодействовал. Честно, такой подставы не ожидал от Димыча. Прикинуться овечкой, втереться в доверие к Аллигатору и потом его обвести вокруг пальца, насобирать компромат, что тот и сделать ничего против него не мог, если только убить, но видимо долго думал. Димыч не стал ждать реакции, быстро вокруг себя собрал соратников.
— Тим… — пытаюсь сказать ему, что мне все равно, кто кому перекрыл кислород, что меня отныне вообще не интересуют темные дела нашего города. Но Тим не слышит меня, продолжает:
— Всех прогнул под себя, кто не выше его был, а на Хищнике споткнулся. Это как мелкая шавка встретила на своём пути волкодава. Но ты видишь, какой хитрый оказался, сумел подмазаться к Агату. Тот ведь не сразу сдался, он изменил Федору, когда понял, что тот кроме тебя никого не видит возле себя. Прикинь каково ему было обидно, столько лет прислуживать человеку, стать чуть ли не сыном, и такой облом. Жаль, что Хищник очнулся слишком поздно и не смог остановить Димыча, поговорить с Агатом. Думаю, если б во время все поговорили, все остались живы.
— Да, жаль, — поджимаю губы, затягиваясь новой сигаретой. Жаль мне действительно было. Нам еще многое друг другу нужно было сказать с Фёдором, пройти путь от обвинения до прощения. Родителей не выбирают, нам, детям, остаётся только простить их слабости, грехи и ошибки.
— А Саид каков! Сколько лет живет заграницей, строит из себя послушного гражданина, а сам в втихаря балуется на родине в привычные ему игры. Как узнал, что в городе начался беспредел, мигом примчался, своих ребят с гор позвал, те быстро навели порядок. Батя — одним словом, Царь и Бог. Все струхнули, в штаны наложили, когда Каюм устроил чистку рядов.
— Успешно прошла профилактика?
— Успешно, теперь главный Арсен, угадай из чьей он компании?
— Из братии Каюма?
— И трех подсказок не потребовалось. Если бы Саид был моложе, мне кажется, он вернулся б в город. Сколько волка не корми, он будет в лес смотреть.
— У него семья, вряд ли он станет ею рисковать сейчас.
— Поэтому вся территория Хищника досталась Арсену, так же то, что принадлежало Димычу. Арсен прислушивается к Каюму, он, по-моему с его родных краёв, исповедует его веру, знает, как молитву, все принципы Саида.
— В общем в городе вновь возникла монополия одного клана?
— Точно. Каюм четко установил каждому рамки, шаг влево-вправо, расстрел без объяснений.
— Сурово, но, наверное, так и надо. В свое время при нем именно так и было, никому в голову не приходило оспаривать его лидерство. Потом он уехал, город разделили, как праздничный пирог на куски, в итоге ничего хорошего не получилось. Наступили времена раздробленной Руси.
Каждый из нас погрузился в задумчивое молчание. Тиму ещё предстоить подстроиться под новую власть, если незнакомый мне Арсен хоть на 30 % подобия Каюма, то для тех, кто привык к свободомыслию и самостоятельству будет сложно некоторое время привыкнуть к завышенным требованиям.
Докурили сигарету, двинулись обратно в клуб. Не дойдя до дверей, улицу заполнила клубная музыка, орущая из подъезжающего джипа. Я с интересом уставился на приезжих.
— Соседские пацаны, повадились на выходные к нам приезжать, девочек кадрят, по жесткому их трахают и съебываются обратно в свою деревню, — пояснил Тим, увидев мое любопытство. — Девки уже шарахаются от них, никто повторно уже не мелькает в их компании.
— Но кажется они со спутницами, — мы наблюдаем, как из трех джипов черного цвета выползают обкуренные парни, хохочущие девки, смахивающие на проституток в своем макияже и одежде. Компания явно была навеселе.
— А это скорей всего курортницы, все свои уже либо побывали у них, либо наслышаны. Пару раз мы заступались, они борзые на словах, до дела, как правило, не доходит, наглости не хватает или кишка тонка.
— Понятно, — уже стал отворачиваться, как выцепил из этой пестрой толпы знакомое лицо. Сжал зубы, прищурился, наблюдая, как крашенная в пепельную блондинку девица семенила за своими новыми друзьями, сверкая белозубой улыбкой.
Вика, мать твою! Услышав информацию от Тима о приезжих, мне не очень хотелось, чтобы сестра Леры была жестко отрахана на капоте машины или в туалете, а судя по всему, так и происходило ранее. Вряд ли сие кавалер предлагали дамам номер — люкс в ближайшем отеле.
Почти весь вечер пристально наблюдаю за Викой, которая жалась к разным парням, вела себя раскованно и открыто, вела себя как шлюха. Даже смеётся когда её пару раз ущипнули за сосок.
Я злюсь на себя, ведь мне должно быть по фигу до сестрицы Леры, но нет же, как старший брат веду себя, просматриваю за девушкой, на глаз оценивая степень градуса разврата за столиком, где сидела компания. Тим тоже смотрел туда, но молчал, видимо ждал моих указаний.
Поэтому, когда какой-то бугай стал откровенно лезть под юбку, Вика осознав, что за компания вокруг нее, начала сопротивляться столь пристальному вниманию. Но пьяной компании это казалось, как набивание себе цены.
— Шерхан? — Тим вопросительно смотрит мне в глаза, качаю отрицательно головой. В этой ситуации я справлюсь сам.
Иду к столику, думаю, как увести Вику, на танцполе заиграл какой-то зарубежный медляк.
— Братишка, не одолжишь свою малышку для танца! — разворачиваю бугая к себе лицом, он осоловевшими глазами пытается на мне сфокусировать взгляд. Вика притихла, вижу, что узнала.
— Пошел на х**! Девка моя!
— Документы есть?
— В смысле?
— Ну то, что она твоя?
— Ты, что мелишь, чувак?
— Раз у тебя нет документов, которые подтверждают, что девушка твоя, значит я могу спокойно потанцевать с нею, — хватаю Вику за локоть и дёргаю в свою сторону. Пока бугай вдуплялся в мои сказанные слова, действительно иду на танцпол, где качалось в музыке несколько парочек.
— Если хочешь потрахаться, принять участие групповушке, то держать не стану, если нет, вешайся мне на шею, как влюбленная кошка, — разворачиваю девушку на середине танцпола, крепко прижимаю к себе. Вика скованна, как деревянная, её тело совершенно не реагировал на прикосновения, на музыку. Мы просто стояли на месте, но было все равно, как выглядели со стороны. Наконец-то, она пришла в себя, осторожно обвила мою шею руками и потянулась к губам. Склоняю голову так, чтобы ее распущенные волосы скрыли наши лица от толпы, создали иллюзию поцелуя.
— Целоваться не надо по-настоящему.
— Спасибо, — шепчет Вика, робко поднимая на меня глаза. Они у нее светлее, чем у Леры. От этой мысли становится трудно дышать, хочется, чтобы в моих руках оказалась Лера, а не её сестра, чтобы вот так осторожно её прижимать к себе, вдыхать её запах который точно будет клубничный, и большего для счастья не надо в данную минуту. Однако это были всего лишь желания, в реальности рядом топталась Вика и немного раздражала.
— Думать надо с кем связываешься, а не одним местом. Тем более они не местные. Наградят тебя «букетом», будешь потом бегать по врачам.
— Еще не хватало выслушивать твои нравоучения!
— Я не держу, можешь хоть щас валить обратно в компанию, второй раз не подойду, будешь визжать, даже не повернусь в твою сторону, — отстраняюсь, собираясь прекратить это представление. Вика смотрит в сторону столика приезжих, вздрагивает. Рыжая девушка сидела на полу под столом между мужских ног. Чем она там занималась, большой фантазии не требовалось.
— Отвези меня домой! — просит Вика дрожащим голосом, цепляясь за мои руки. Беру ее за ладонь, идем к бару, где я прощаюсь с ребятами, пообещав на недели еще раз встретиться. Тим посмотрел на компанию, те не отреагировали на потерю девушки, им итак было хорошо.
Когда оказываемся на улице, я убираю руки в карманы толстовки, Вика обхватывает себя руками. Соблюдаем дистанцию, вместе подходим к машине. Садимся, включаю обогрев, чтобы девушка немного согрелась. Она ничего не говорит, не спрашивает, формальные вопросы нам не нужны, но при этом я чувствовал, что ей хотелось что-то мне сказать. Молчание было каким-то недосказанным.
Подъезжая к коттеджам, паркуюсь возле знакомого. Сердце громыкает в груди, как тяжёлый грузовик, громко и тяжело. Вика косится на меня, значит этот бешеный стук слышно посторонним. Нервно сжимаю руль, словно в нем сконцентрирована вся моя жизнь, а я просто не знал куда деть руки, спрятать свои дрожащие пальцы. Вдруг она здесь? Или все ещё в Москве? Как она? Скучала? Вспоминала? У меня много вопросов, но я не хотел знать ответы. Вдруг только я задаюсь этими вопросами, а ей давно-давно все равно
Последнее время много думал о нас, вспоминал наше прошлое. Я просматривал фотографии на ноутбуке, в телефоне, вспоминал с чем связана та или иная фотография, где сделана, о чем мы тогда говорили или вслух мечтали. Я теперь смотрел на девушек и сравнивал, мысленно задавал каждой вопрос: ты бы смогла остаться? Справиться с трудностями?
Обвинять Леру в слабости не собирался, как и упрекать в том, что не сдержала свои обещания, сбежала. Да, первое мгновение злился, а потом успокоился, она ведь сильна именно в своей слабости, она не стала скрывать от меня свою боль, выплескивала её, переживала, как умела, поступила так, как нуждалась именно в тот момент. Возможно, кто-то со стороны скажет, что Лера не права, ведь мне тоже было нелегко, но держался, поддерживал. Нам нужна была эта разлука, чтобы каждый понял важные вещи. Я вот осознал, что кроме Лерки, девушки, которая бросилась под мою машину, которая обещала любить до Луны и обратно, никто мне не нужен. И семья-это ценность, которую надо беречь, как зеницу ока.