Действительно, тогда юноша с запавшими глазами, поседевший раньше времени, выглядел не особо грозно. Впрочем, первый из пятёрки перестал смеяться, когда клинок распорол ему глотку. Хорошо, что заброшенное здание, место их встречи, позволило сохранить свою анонимность.
Второго Тай нашёл в ночном клубе и подстерёг на парковке. Противник принял слова юнца всерьёз и сразу вытащил из кармана длинный и узкий нож. Это не помогло ему. Парировав быстрый, но лишённый техники удар, Николай рассёк запястье, а следом подмышечную артерию громилы.
Третьему и четвёртому повезло, их арестовали ещё в Российской Империи. Правда, их удача оборвалась, когда один погиб в драке, не поделив с сокамерником сигареты, а второму проломили башку в душевой. Слишком рано поседевший мститель не имел к этому никакого отношения, но следил за судьбой обоих преступников с живейшим интересом.
Последнего пятого Николай выслеживал долго. Тот вначале пропал, а потом объявился в Штатах. Сел за неудачное ограбление в Небраске. Что-то заставило мечника сорваться и отправиться автостопом по чужой стране. Возможно, одержимость, не позволившая ему забыть и простить. Возможно, шестое чувство, нашептавшее ему, что он получит свой шанс.
И сейчас он его получил.
Николай приметил врага, ворвавшись в самую гущу боя и получил подтверждение с помощью Универсального сканера.
Диего “Кобра” Гарсия
Вид: Человек
Класс: Офидиантроп
Редкость: Серебро
Ранг: Войд
РБМ: 338 единиц
Клан: Отсутствует
Должность: Отсутствует
Статус: Опасается
Рейтингом Диего уступает Таю лишь на четыре десятка единиц и кидается в бой, сжимая дробовик.
Бьющий по ушам выстрел в сторону защитников форпоста.
Николай ускоряется до предела, чтобы выскочить наперерез очередному залпу. Картечь отскакивает от Отражающего покрова, а через миг катана разваливает на две части спешно вскинутый дробовик. Чуть не рассекает корпус мрази от плеча к поясу, но в бою чуть не считается.
Испанец с сальными волосами почти не отличается от своего фоторобота и зернистой записи с камеры наблюдения, зафиксировавшей убийство отца. Такие же высокие скулы, густые брови и выбритые на висках волосы.
Единственное, что изменилось, прежде ублюдок не походил на анатомически невозможный гибрид змеи и человека. Тот оборачивается рептилией в один миг. Скорость и гибкость увеличиваются многократно. Вытянувшиеся когти на руках обретают маслянистую плёнку, наверняка, яд.
— Ты ещщщё, сссука, кто такой? — бросает офидиантроп, нанося серию ударов.
Николай не отвечает. Он не собирается заговаривать с тем, кого вознамерился прикончить. Ему не требуется, чтобы Диего узнал, почему умирает. Лишь, чтобы тот умер.
Лезвие с алой каймой мелькает в новом косом взмахе, и оборотень выгибается в пояснице, сложившись почти вдвое. Упруго падает на спину, перекатывается и бросает горсть земли в лицо мечнику. А тот скользящим шагом смещается вправо и пластает пространство перед собой.
Остриё клинка взрезает руку пониже плеча до самой кости, и противник отшатывается, шипя от боли. В душе Николая закручивается торнадо, но внешне он спокоен, как тенистая заводь. Подшаг, молниеносный вертикальный взмах, и катана оставляет на корпусе Диего узкий и длинный порез. На первый взгляд неглубокий, но когда офидиантроп пытается отпрыгнуть, орёт во всю глотку от боли. Потому что его кишки пытаются вывалиться из хирургически вскрытой брюшной полости.
— Ссстой! — умоляет припавший к земле испанец.
Тай сближается, и Отражающий покров напротив его лица рябит от растёкшейся по нему зеленоватой жидкости. Едкой и вонючей, как дремучее болото. В пасти преступника всё ещё блестят каплями яда еле заметные отверстия на зубах.
Одной рукой Диего сжимает разрезанный живот, а другую вскидывает в просящем жесте.
Меч проходит сквозь неё, не встретив сопротивления. Отлетают пальцы, а через удар сердца и голова оборотня. Безвольное тело рушится наземь, и Николай замирает, вытянувшись в атаке, как был.
Впервые за семь лет тот, кого родители когда-то называли Тайфунчиком за непоседливый и озорной характер, чувствует что-то близкое к умиротворению.
Покров льда, однажды сковавший его душу, беззвучно трескается.
Реальность моргает.
Вот я стоял на присыпанной песком земле, уставившись на связку гранат, а сейчас нахожусь посреди каменной равнины. Под ногами скрипит что-то похожее на спёкшийся и растрескавшийся обсидиан. Не знаю где я, но здесь, словно отгремела орбитальная бомбардировка.
Ветер бьёт в лицо, а над головой закручиваются тёмные грозовые тучи, но ни единой капли не падает с небес. Не уверен, что эта земля вообще видела воду за последний десяток лет.
— Что ты сделал?! — ярится Самеди, застывший на расстоянии полудюжины метров от меня.
— Вывел нас на экскурсию, разве не видно? — оглядываясь, отвечаю я.
Губы Кваза кривятся в гримасе, а кулаки сжимаются до хруста.
— Я ненавижу тебя до мозга костей, сучёныш.
— Все так говорят, — я пожимаю плечами. — Хоть бы кто постарался узнать получше мою глубокую ранимую натуру.
С рыком чернокожий амбал зачерпывает обеими руками нечто незримое и швыряет в мою сторону. Пустота вскипает душами, и они рвутся ко мне, захлёбываясь от неслышного крика.
Опустошаю барабан в Самеди, оставив попытки разобраться с его призраками. Пули прошивают корпус засранца, не причиняя ему никакого дискомфорта. Разве что сейчас, избавившись от всевозможных помех — мельтешащих бандитов, криков, стрельбы, а также забивающего нос смрада крови и дерьма, я замечаю капельки пота выступающие на лице Тюремщика душ. С каждой пулей чуть сильнее, и Усиленные выстрелы дают чуть больше эффекта.
Ухожу Глайдом прочь, но преследователи не отстают. Пытаются догнать меня, дотянуться призрачными когтями, вцепиться эфемерными клыками. Такие милахи, можно прям плюшевых игрушек с них делать.
Заворачиваюсь в Кокон иллюзий, что сбивает со следу часть гончих. Пусть играют в салочки с моими двойниками.
Продолжаю вбивать пулю за пулей в грудь врага, а сам усиленно размышляю. Это вообще для здоровья полезно. Нужно что-то менять в тактике. Иначе так и отъеду, в попытках прошибить башкой стальную дверь.
Франсуа тем временем копошится, быстро-быстро дёргает всеми пальцами, как паук. Дёргает и приговаривает какие-то словечки на неизвестном языка, перемежая их понятным мне английским.
— …Барона Субботу не сразить свинцом, тупица, — ухмыляется Кваз.
— Тогда попробуем взрывчаткой, — выдернув чеку, фыркаю я и кидаю гранату ступени Е под ноги ублюдку.
Огненная вспышка накрывает мистер Дювалье, разметав осколки чёрного стекла во все стороны. Позади меня шелестят души в попытке нагнать. Ветер сдувает возникший дым, и в эпицентре, невредимый, стоит грёбаный колдун.
— …У тебя сильное сердце, я вырежу его и съем сырым. Твоя сила станет моей, — с маниакальным блеском в глазах делится планами Самеди.
— На первом свидании?! — скалюсь я. — Не для тебя моя роза цвела!
— Ты любишь порох? Ха, я знаю кое-кого, кто тоже любит порох со своим ромом! — хохочет Франсуа. — Барон Каррефур, сожри его душу!
В ладони великана из арканы сплетается маленькая кукла.
Кукла вуду.
— Вижу, ты знаешь, что это такое, — радуется противник. — Не хватало лишь одного мелкого элемента.
Рядом с ним материализуется очередной призрак, в центре которого парит алая капля.
Чья-то пуля. Моя щека!
Ускорившись Спуртом, стреляю, пытаясь помешать, но кровь соединяется с куклой, и по всему телу бегут мурашки. Словно, кто-то ходит по моей могиле.
В руке Самеди возникает длинная спица, сияющая арканой, и, не медля, он вонзает её в в мой симулякр. Грудь простреливает болью настолько же реальной, как если бы из неё сейчас торчал метр честной стали.
Кваз заливается низким грудным хохотом и продолжает тыкать спицей в разные части куклы. Немеет правая рука. Спазмом скручивает левую ногу. Споткнувшись, я лечу по земле, отскакивая от острых и неприятных осколков местной почвы. Со всей дури бьюсь о какой-то валун, а сзади настигает орда призраков.
Уже не думая, активирую Струны пустоты.
Они вырываются из тела и ближайшие духи перестают существовать. Наполненные арканой нити обращают их в ничто. Лишь немного не достают до грёбаного Франсуа.
Мои запасы арканы падают до совсем критических отметок. Я тратил её щедрой рукой за прошедшие минуты. Врубал Спурты и Глайды без остановки.
Какой-то юркий дух успевает прошмыгнуть между парочкой и пролетает сквозь меня. Дурнота вновь усиливается, норовя закрыть глаза. Если позволю ей, уже не проснусь.
Аркана. Ключ ко всему аркана!
Самеди разрывает дистанцию ещё сильнее, вгоняя спицу раз за разом в мою куклу. Дыхание сковывает, сердце пропускает удар.
Десница кажется пудовым. Я использую обе руки и с огромным трудом поднимаю револьвер с земли. Его ствол выписывает восьмёрки, а дуло соединяется с телом Кваза лишь на доли секунды.
Тот радуется, как ребёнок. Наслаждается собственным могуществом. Упырь.
— Да! Больше отчаяния! Давай же, паскуда! Больше паники, глупый ганфайтер!
— Сам ты, сука, файтер, — хриплю немеющими губами и активирую Дуплет. — А я Стрелок!
Реальная пуля бесполезно прошивает тело Самеди.
А через долю секунды её нематериальная копия делает тоже самое.
И, вздрогнув, Франсуа оступается.
В его глазах плещется удивление. Недоверие. Непонимание.
Он же неосязаем и неуловим. Как?
Металл был бесполезен против его духов, зато Струны пустоты сработали великолепно. Почему? Потому что состояли целиком из энергии — из арканы. Точно так же обычные пули он глотал, как семечки, а