Только после этого Мартин сдался. Пострадал он сильнее брата, поскольку был моложе и слабее, однако ничуть не огорчился, позволив себе легкую улыбку: самый трудный шаг позади.
Впрочем, решимость его иссякла. Он засомневался: стоит ли идти на такие жертвы ради этой Каролины? Однако через четверть часа снова зашел в столовую, чтобы посмотреть на портрет девушки с распущенными волосами и взглядом, полным отчаяния.
– Стоит, – решил Мартин. – Я довел ее до слез, почти до обморока. Значит, должен теперь увидеть ее улыбку. И обхитрить вдобавок этот женский курятник.
После обеда миссис Йорк оправдала сыновьи ожидания и удалилась в спальню. Настал через Гортензии. Эта дама принялась штопать чулки в дальней гостиной. Мартин же словно восточный паша разлегся на софе (ведь ему согласно легенде еще нездоровилось), отложил книгу и завел ленивый разговор про ее служанку Сару, оставшуюся в лощине. Словно бы между делом он обмолвился, что у девицы три ухажера – Фредерик Мергатройд, Джеремия Пигхиллз и Джон Малли из Ханна-Деб, и что мисс Манн клянется, будто бы сия особа, оставшись в доме одна, частенько принимает гостей и потчует их самыми аппетитными разносолами, какие только есть в хозяйской кладовой.
Этого оказалось достаточно. Гортензия сразу бросила шитье и поспешила домой, чтобы застать гнусную негодницу на месте преступления.
Оставалась лишь миссис Хосфолл.
Мартин, будучи в доме за хозяина, вытащил из материнской корзинки связку ключей, отпер буфет, достал черную бутылку со стаканчиком и выставил их на самое видное место. После чего взбежал по лестнице и постучался к мистеру Муру. Сиделка открыла дверь.
– Не желаете ли, мэм, спуститься и немного отдохнуть? Домашние все разошлись, и вас никто не потревожит.
Сиделка направилась вниз. Он проследил за ней и самолично запер дверь гостиной. Миссис Хосфолл тоже можно не опасаться. Итак, все трудности позади. Настал черед самого приятного. Мартин схватил фуражку и помчал в лес.
Было уже половина третьего. С утра погода стояла замечательная, но теперь небо затягивалось тучами, начался снег, подул леденой ветер. Лес встречал гостя угрюмо, старые деревья мрачно нависали над головой. Однако Мартина не смущали тени на его пути, а призрачный силуэт скрипучего дуба скорее вызывал в душе затаенный трепет.
Ждать пришлось долго. Мартин ходил взад-вперед, а снег валил все гуще, и ветер, сначала тихо скуливший, теперь жалобно стенал.
– Почему она не идет? – бормотал он, глядя на узкую тропу. – Странно даже, с чего мне так хочется ее увидеть? Она ведь даже не ко мне идет… Зато у меня есть над ней власть, и я хочу этим воспользоваться!
Миновало еще несколько минут.
– Все! – объявил Мартин наконец. – Если сейчас она не придет, я ее возненавижу!
Вдалеке церковные часы пробили четыре раза. Терпение Мартина лопалось – но тут зазвучали шаги, быстрые и такие легкие, что их едва можно было различить в шорохе листьев по лесной тропе. Ветер яростно выл, пурга заволокла деревья белой пеленой – и все же Каролина пришла, не побоялась.
– Мартин, – произнесла она, – как он?
«Странно, и чего она так о нем печется? – подумал Мартин. – Снег слепит, холод лютый, а ей хоть бы что. Ей-то – тощей замухрышке, как сказала бы мать. Эдак я скоро начну жалеть, что не догадался захватить для нее плащ».
– Вы видели его? – спросила Каролина.
– Нет.
– Вы же обещали!
– Я решил сделать кое-что получше. Говорил ведь: у меня нет никакого желания с ним встречаться.
– Сколько же еще пройдет времени, прежде чем я получу хоть какие-нибудь вести о его здоровье? Я так устала ждать. Мартин, прошу, повидайтесь с ним, передайте привет от Каролины Хелстоун, скажите, она жаждет узнать, как он поживает и нельзя ли что-нибудь для него сделать.
– Еще чего!
– Вы переменились… Вчера вы были более приветливы.
– Идемте, нечего стоять в лесу, здесь очень холодно.
– Сначала обещайте, что завтра вернетесь с вестями!
– Нет уж! У меня не такое крепкое здоровье, чтобы разгуливать зимой по лесу. Если бы вы только знали, как у меня утром болело сердце… А еще я остался без завтрака и получил тумаков вдобавок. Вы бы тогда не стали приглашать меня на подобные прогулки под снегом. Говорю же, идемте!
– Мартин, вы действительно больны?
– А что, по мне не видно?
– У вас здоровый цвет лица.
– Это румянец от лихорадки. Так вы идете или нет?
– Куда?
– Со мной. Простите, я сглупил и не взял для вас плащ.
– Вам надо домой, а мне в другую сторону.
– Дайте руку, я вас провожу.
– Но там же забор… изгородь… Я не смогу сама забраться, а вы слишком слабы…
– Мы пойдем через ворота.
– Но ведь…
– Что вы заладили – «но», «но»… Верите вы мне или нет?
Каролина заглянула ему в лицо.
– Наверное, да. Я готова на все, лишь бы не возвращаться опять без вестей.
– Этого я вам не обещаю. Скажу лишь одно: доверьтесь мне – и сами увидите Мура.
– Сама?
– Да.
– Ах, милый мой Мартин… А он знает?
– Теперь я милый, да? Нет, ничего он не знает.
– А ваша мама и прочие?
– О них не думайте.
Каролина молчала, погрузившись в размышления, но покорно шагала за проводником. Впереди показались ворота Брайрменса.
– Вы готовы? – спросил Мартин.
Она не ответила.
– Решайтесь, мы уже на месте. Я-то сам с ним видеться не желаю. Предупрежу только, что вы пришли.
– Мартин, вы необычный юноша и поступаете весьма странно. Но я уже давно не могу разобраться даже в собственных чувствах, что уж говорить о чужих… Поэтому я готова с ним увидеться.
– И вы не передумаете, не отступите?
– Нет.
– Тогда вперед. Не бойтесь идти мимо окон, вас не увидят. Отец с Мэттью в конторе, Марк в школе, слуги в кухне, мисс Мур ушла домой, моя мать в постели, а миссис Хосфолл пребывает в раю. Видите, я даже не звоню в дверь. Открываю, в холле пусто, на лестнице тихо, в галерее никого. Весь дом с его обитателями зачарован, и заклятие спадет лишь после вашего ухода.
– Мартин, я вам верю.
– Прекрасные слова! Позвольте вашу шаль. Я стряхну снег и постараюсь высушить. Вы продрогли и промокли. Ничего, сейчас согреетесь у камина наверху. Готовы?
– Да.
– Тогда за мной.
Мартин снял башмаки у входа и по лестнице пошел босиком. Каролина бесшумно, на цыпочках, прокралась вслед за ним. Они миновали галерею и коридор, в конце которого Мартин остановился перед дверью и постучал. Потом еще раз и еще – пока наконец изнутри не отозвался голос, знакомый одному из посетителей:
– Войдите.
Мартин проскользнул в комнату.
– Мистер Мур, одна леди желает вас видеть. Наших дам сегодня нет, нынче день стирки, они все по уши в мыльной пене. Поэтому я предложил леди самой к вам подняться.
– Сюда, сэр?
– Да. Однако если не желаете ее видеть, она спустится обратно.
– Глупый ты мальчишка, разве тут место для дамы и я могу ее принять?
– Раз не можете, я велю ей уходить.
– Мартин, стой! Кто она?
– Ваша бабушка из Шельдского замка, которую вечно поминает мисс Мур.
– Мартин, не говорите глупостей, – раздался шепот из-за двери.
– Она здесь? – встрепенулся Мур, услышав неразборчивые звуки.
– Да, и почтенная дама уже на грани обморока. Ваша сыновия непочтительность разит ее в самое сердце.
– Мартин, уж не знаю, какую роль ты играешь: мальчика-пажа или самого беса во плоти. Как она выглядит?
– Больше похожа на меня, чем на вас, поскольку юная и красивая.
– Впусти ее. Слышишь?
– Мисс Каролина, входите!
– Мисс Каролина! – воскликнул Мур.
Когда она вошла, высокий исхудалый мужчина встретил ее посреди комнаты, бережно схватив за обе руки.
– У вас четверть часа. Не более, – предупредил Мартин, прежде чем уйти. – Постарайтесь за это время выговориться. Я буду ждать в галерее, прослежу, чтобы сюда никто не зашел, а потом уведу вас. Если задержитесь – выручать не стану.
Он закрыл дверь и горделиво прошагал к галерее. Никогда в жизни ему не выпадало участвовать в столь необычной авантюре и играть такую значимую роль!
– Ты все-таки пришла… – произнес худой мужчина с ввалившимися глазами.
– А ты меня ждал?
– Месяц, почти два ты была так близко… Я страдал от мучительной боли, балансировал на грани смерти – и отчаянно по тебе тосковал.
– Я не могла прийти.
– Отчего же? Ведь от твоего дома до Брайрменса рукой подать – не более двух миль.
На лице Каролины отразилась печаль, затем радость. Было так сладко, так горько слышать этот заслуженный упрек…
– Я хотела сказать, что меня к тебе не пускали. Мы с мамой пришли в первый же день, как только услышали о ранении. Однако мистер Мактурк заявил, что чужим сюда нельзя.
– А позднее? Каждый день все эти недели я лежал и вслушивался… Сердце твердило мне… – Он прижал руку к груди. – Сердце твердило, что ты не можешь обо мне не думать. Не потому что я этого заслуживаю, но потому что мы давние друзья и ты мне кузина…
– Я и потом приходила, Роберт. Мы с мамой приходили снова…
– Разве? Давай сядем, и ты все расскажешь.
Они сели. Каролина подвинула свой стул ближе. Пейзаж за окном заволокло пеленой, северный ветер швырялся снегом. Однако два человека в комнате не слышали завываний ветра и не видели снежной метели. Для них имело ценность лишь одно – они наконец-то были вместе.
– Значит, вы с матушкой приходили снова?
– Да, но миссис Йорк очень странно нас приняла. Мы просили разрешения повидаться с тобой. «Нет! – заявила она. – Не в моем доме. Я несу ответственность за жизнь мистера Мура и не буду рисковать его здоровьем ради глупой болтовни». Хотя не стоит повторять всего, что она наговорила, это были очень неприятные слова… Мы приходили снова, на сей раз взяли с собой мисс Килдар. Думали, Шерли нас поддержит, и втроем мы справимся. Однако мисс Йорк встретила нас во всеоружии.
Мур улыбнулся:
– Что же она сказала?