Кратчайший путь от лощины к дому священника лежал мимо уже знакомого нам особняка – того самого, под чьими покинутыми стенами проходил Мэлоун однажды ночью, описанной в первой главе этой книги, – старого нежилого поместья Филдхед. Хозяева покинули его лет десять назад, но он не развалился и был вполне пригоден для проживания благодаря мистеру Йорку, следившему за домом, и садовнику с женой, которые жили там и присматривали за парком.
Даже если оставить в стороне архитектурные достоинства здания, Филдхед представлял собой поместье весьма живописное: поросший мхом серый камень, старинные решетчатые окна, большое крыльцо, стены, крыша, трубы дымоходов выдержаны в пастельных тонах и перемежаются пятнами сепии, создаваемыми игрой света и тени. Прекрасные раскидистые деревья позади дома, величественный кедр на лужайке перед ним, гранитные вазы на стене вокруг парка, резная арка ворот – все здесь удовлетворило бы самый тонкий художественный вкус.
Однажды теплым майским вечером, проходя мимо поместья незадолго до восхода луны, Каролина размышляла о том, что, несмотря на усталость, ей вовсе не хочется домой, где ждет лишь тернистое ложе и тоскливая ночь. Присев на бархатную лужайку возле ворот, она задумчиво смотрела сквозь раскидистый кедр на стоявший неподалеку особняк. Ночь выдалась спокойная, росистая, безоблачная; обращенные на запад фронтоны крыш играли янтарными отблесками заката, за домом чернели дубы, кедр казался еще чернее. Из-под густых ветвей пробивался проблеск темно-синего неба невероятной чистоты. Полная луна печально и кротко взирала на сидевшую под сумрачной кроной девушку.
Вечер был столь же печально-прекрасен, как и виды Каролины на будущее. Ей хотелось счастья, покоя, и она задавалась вопросом: неужели Провидение не сжалится над ней и не дарует ей помощь или хотя бы утешение. Вспомнились счастливые встречи влюбленных, воспетые в старинных балладах, и она подумала, каким блаженством обернулась бы неожиданная встреча с Робертом. Каролина гадала, где он может находиться сейчас. Не в лощине – за весь вечер лампа так и не зажглась. Она спрашивала себя, суждено ли им с Робертом когда-нибудь снова увидеться и поговорить. Внезапно дверь над каменным крыльцом отворилась, и вышли два джентльмена: один пожилой и седовласый, другой помоложе, темноволосый и высокий. Они пересекли лужайку и покинули парк через калитку в стене. Каролина смотрела им вслед, пока они не скрылись в полях, перейдя дорогу и воспользовавшись перелазом через изгородь. Это был Роберт Мур со своим другом мистером Йорком. Никто из них не заметил Каролину.
Видение длилось миг, и все же сердце Каролины забилось быстрее, душа пришла в смятение. Прежде она пребывала в унынии, теперь же погрузилась в полное отчаяние.
– О, если бы только Роберт был один! Если бы он меня увидел! – вскричала Каролина. – Он бы непременно сказал мне хоть что-нибудь! Ведь он любит меня, хотя бы чуточку! В его глазах я могла бы прочитать утешение, а теперь все пропало! Ни ветер, ни тень облака не проскользнули бы мимо столь же безмолвно и бесплодно, как он. Небеса надо мной жестоко посмеялись!
Так она и отправилась домой, изнемогая от тоски и разочарования.
На следующее утро, спустившись к завтраку бледная и несчастная, будто ей довелось повстречаться с призраком, Каролина спросила у дядюшки:
– Вы не будете возражать, дядя, если я стану искать места гувернантки?
Мистер Хелстоун имел о прошлых и нынешних злоключениях племянницы не больше представлений, чем стол, на котором сейчас стояла его чашка кофе, и потому просто ушам не поверил.
– Что за блажь? – возмутился он. – Ты стала жертвой злых чар?
– Мне плохо, и я нуждаюсь в переменах, – ответила Каролина.
Он пристально осмотрел ее и убедился, что племянница сильно изменилась. Незаметно для него цветущая роза скукожилась и поблекла до скромного подснежника: лицо утратило румянец, плоть усохла, и теперь племянница сидела перед ним поникшая, бледная и худая. Если бы не ласковые карие глаза, изящные черты лица и густые каштановые волосы, ее больше нельзя было бы назвать даже хорошенькой.
– В чем дело? – воскликнул мистер Хелстоун. – Что с тобой случилось? Ты захворала?
Каролина промолчала, лишь глаза наполнились слезами, и дрогнули бледные губы.
– Искать места гувернантки? Какая из тебя гувернантка? Что ты с собой сотворила? Выглядишь плохо.
– Мне станет хорошо, если уеду подальше.
– Женщин не понять! Вечно от них одни сюрпризы, и все неприятные. Сегодня она здоровая, веселая, румяная как вишенка и круглая как яблочко, а завтра похожа на сухую былинку, бледную и надломленную. В чем же причина? Она хорошо питается, гуляет, живет в прекрасном доме, наряжается. Казалось бы, чего еще для счастья нужно? Так нет же, вместо того чтобы цвести и пахнуть, сидит перед тобой худая и несчастная бедняжка с глазами на мокром месте. И возникает вопрос: что с ней делать? Похоже, придется послать за доктором.
– Не нужен мне доктор, дядя. Он не поможет. Я просто хочу сменить обстановку.
– Что ж, если это каприз, я готов удовлетворить его. Надо отправить тебя на воды! Расходы меня не волнуют, и пусть с тобой поедет Фанни.
– Дядя, в будущем мне все равно придется заняться делом, ведь приданого-то у меня нет. Лучше начать прямо сейчас!
– Каролина, ты не станешь гувернанткой, пока я жив! Я не потерплю, чтобы люди судачили у меня за спиной.
– Чем позднее начинаешь, дядя, тем сложнее и мучительнее бывает потом. Я хочу приучить себя к зависимому положению, прежде чем привыкну к свободе и праздности.
– Перестань меня мучить, Каролина! Я намерен обеспечить твое будущее и давно собирался это сделать. Я куплю тебе ренту. Господи! Мне всего пятьдесят пять, и здоровье у меня отменное! У нас достаточно времени, чтобы накопить денег и принять надлежащие меры. Перестань изводить себя! Ты поэтому такая встревоженная?
– Нет, дядя, просто мне необходимы перемены.
Мистер Хелстоун расхохотался:
– Вот они, женщины! Перемены! Перемены! Вечно у вас причуды да прихоти! Что ж, типично для слабого пола.
– Это вовсе не прихоть и не причуда, дядя.
– Что же тогда?
– С каждым днем я становлюсь все слабее. Думаю, нужно больше работать.
– Замечательно! Она слабеет, и поэтому ей нужно заняться тяжким трудом – clair comme le jour[62], как сказал бы твой Мур, будь он неладен! Вот тебе пара гиней, отправляйся в Клифбридж и купи себе новое платье. Ну же, не тревожься. Разве нет бальзама в Галааде?[63]
– Дядя, лучше бы ты был не таким щедрым, а более…
– Каким?
Каролина едва не сказала «душевным», но вовремя спохватилась. Дядюшка был не сторонник подобных нежностей и только посмеялся бы над ней. Не дождавшись ответа, он усмехнулся:
– Вот видишь, ты сама не знаешь, чего хочешь!
– Я хочу стать гувернанткой.
– Чушь! Слышать не желаю! Хватит с меня женских прихотей. Завтракать я закончил, звони служанке. Выбрось эти фантазии из головы и беги погуляй, развлекись как-нибудь.
«Как же? В куклы, что ли, поиграть?» – пробормотала себе под нос Каролина, покинув столовую.
Прошла неделя или две; ни физическое, ни душевное самочувствие Каролины ничуть не изменились. Если бы ее организм был склонен к чахотке или брюшному тифу, при подобном настрое эти заболевания непременно развились бы и раньше времени свели ее в могилу. От неразделенной любви или горя никто не умирает, однако порой этому весьма способствует наследственная предрасположенность в сочетании с сильными страстями. Люди, от природы крепкие, от них страдают, сокрушаются, теряют бодрость и красоту, но выживают. Глядя на их бледность и худобу, иные думают, что скоро те слягут и безвременно уйдут из мира здоровых и счастливых. Они ошибаются. Страдальцы продолжают жить и, хотя не могут потом вернуть ни свою молодость, ни веселость, рано или поздно вновь обретают силу и душевное равновесие. Прихваченный мартовским ветром яблоневый цвет увянет, зато к ноябрю превратится в чуть пожухлое яблочко: пережив последние весенние заморозки, выдержит и первый зимний морозец.
Перемены в облике мисс Хелстоун заметили все, и многие опасались, что она скоро умрет. Сама Каролина так не думала. Она вовсе не чувствовала, что находится при смерти, у нее ничего не болело. Аппетит снизился, и причина была ей известна: слишком много плакала по ночам. Силы пришли в упадок, и объяснение тому имелось: ее мучила бессонница и тревожные, кошмарные сны. Каролина верила, что в далеком будущем страданиям непременно наступит конец, и тогда она снова станет спокойной, хотя счастливой вряд ли.
Тем временем дядюшка настаивал на том, чтобы племянница чаще ходила в гости, принимая приглашения соседей. Каролина от них постоянно уклонялась, поскольку не чувствовала себя в силах веселиться на публике, к тому же знала, что на нее смотрят скорее с любопытством, чем с сочувствием. Пожилые дамы раздавали ей непрошеные советы, рекомендуя всевозможные патентованные средства, молодые смотрели с пониманием, которого она страшилась. Их взгляды свидетельствовали о том, что они знают о ее «разочаровании», как это принято называть, только не вполне уверены, кто именно был предметом ее надежд.
Заурядные молодые леди бывают столь же безжалостными, как и заурядные молодые джентльмены, – они ничуть не менее суетны и эгоистичны, и тому, кто страдает сердцем, лучше их избегать. Они презирают тоску и несчастье, относясь к ним как к каре Божьей. Любовь для них означает лишь удачно выстроенную интригу и, как следствие, хорошую партию, разочарование – крушение надежды на выгодный брак. Они уверены, что остальные думают и чувствуют так же, и привыкли судить всех по себе.
Все это знала Каролина благодаря природному чутью и наблюдениям. Из-за своей бледности и худобы она теперь старалась как можно реже попадаться этим людям на глаза. Живя практически в полном уединении, она совсем перестала получать вести о том, что происходит по соседству.