– Мне бы это понравилось, – ответила Каролина, для которой идея подобной поездки была привлекательна.
Шерли потерла руки.
– Поедем, я приглашаю! – воскликнула она. – Я достаточно богата. Моя тысяча фунтов в год не просто кучка грязных банкнот и желтых гиней (не стоит отзываться о деньгах презрительно, я их обожаю!), а еще и здоровье для хворых, сила для слабых, утешение для павших духом. Я намерена найти им лучшее применение, чем просто жить в прекрасном старинном доме и наряжаться в шелковые платья; уважения богатых и благодарности бедных мне мало. Вот с чего следует начать! Нынешним летом Каролина, миссис Прайер и я отправимся путешествовать по северной Атлантике, посетим Шетландские и Фарерские острова. Посмотрим на тюленей в Сюдере и, конечно же, на русалок на Строме! Миссис Прайер, Каролина смеется. Мне удалось развеселить ее!
– Я с удовольствием поеду, Шерли, – произнесла мисс Хелстоун. – Мне хочется услышать шум волн – океанских волн! – и увидеть – ведь я столько раз представляла их в фантазиях! – бурные валы зеленого света, увенчанные шапками белоснежной пены, которая то появляется, то исчезает. Я мечтаю полюбоваться каменистыми утесами и островками, где спокойно гнездятся и выводят птенцов морские птицы. Мы двинемся по курсу, каким шли древние викинги! Пройдем совсем близко от берегов Норвегии… Знаешь, твое предложение заставило меня испытать некий смутный восторг, но это определенно восторг!
– Теперь, лежа по ночам без сна, вместо могил под кухонным полом ты будешь думать про Фитфул-Хэд, про кричащих вокруг чаек и накатывающие на него волны?
– Попробую. Вместо обрывков савана и обломков гробов, человеческих костей и праха я буду представлять тюленей на солнышке или пустынные берега, куда не ступает ни рыбак, ни охотник; скалистые расщелины, полные перламутровых яиц в гнездах из морских водорослей; непуганых птиц, скучающих по белому песку счастливыми стайками.
– А как насчет навалившейся на тебя тяжести?
– Попытаюсь забыть о ней, размышляя о том, как огромная масса воды качается над стадом китов, мчащихся из полярной зоны сквозь синевато-серую жидкую бездну; их по меньшей мере сотня, они барахтаются, мелькают, перекатываются позади патриарха морских глубин – настолько огромного, что он наверняка родился еще до Великого Потопа; такое создание и имел в виду поэт Кристофер Смарт, когда писал:
Силен в морских глубинах кит,
Что борется с волнами.
– Надеюсь, наш барк не встретится с косяком или, как ты его называешь, стадом китов, Каролина. Похоже, морские исполины видятся тебе этакими коровами, пасущимися у подножия гор и поедающими бог знает какой корм на просторных долинах, по которым перекатываются огромные волны. Не хотелось бы потерпеть кораблекрушение из-за такого вот кита-патриарха.
– По-твоему, мы встретим русалок, Шерли?
– По крайней мере, одну – точно! На меньшее я не согласна, и вдобавок она должна появиться вот при каких обстоятельствах: поздним августовским вечером я буду прогуливаться по палубе и любоваться полной луной, а она – мною. На морской глади что-то забелеет, сверкнет и исчезнет, потом появится снова. Я услышу вопль – кто-то закричит человеческим голосом – и сразу позову тебя из каюты, покажу белую словно алебастр, фигуру, поднимающуюся из темных волн. Мы обе увидим длинные волосы, белую, как морская пена, руку и в ней – овальное зеркало, сверкающее будто звезда. Она подплывет ближе, и станет отчетливо видно человеческое лицо (похожее на твое, Каролина), чьи правильные невинные (прости мне это слово, но оно сюда подходит!) черты бледность ничуть не портит. Оно смотрит на нас, только взгляд совсем не похож на твой. Он коварен, манит и завораживает! Будь мы мужчинами, мигом ринулись бы в холодные воды, презрев опасность ради объятий еще более холодной обольстительницы. Однако мы женщины и стоим на месте. Русалка видит равнодушные взгляды и чувствует свое бессилие; лицо ее искажает злоба: она не способна очаровать, зато может напугать; и вот она поднимается выше и скользит по гребню волны, являя себя во всей красе. Дева-искусительница, кошмар наяву, чудовищное подобие нас самих!.. Разве ты не рада, Каролина, когда, издав дикий визг, она уходит на глубину?
– Шерли, русалки совсем не такие, как мы! Мы ведь с тобой не искусительницы, не чудовища!
– Про некоторых из нас вполне можно сказать и то, и другое. Иные мужчины часто приписывают женщинам подобные качества.
– Дорогие мои, – вмешалась миссис Прайер, – вам не кажется, что за последние десять минут беседа ушла слишком далеко от реальной жизни?
– В наших фантазиях нет ничего зазорного, мадам!
– Вы прекрасно знаете, что русалок не бывает. Зачем же говорить о них так, словно они действительно существуют? Какой смысл рассуждать о том, чего нет?
– Не знаю, – ответила Шерли.
– Дорогая моя, по-моему, к нам гость. Я слышала шаги на дорожке, и вроде калитка скрипнула.
Шерли подошла к окну.
– Да, там кто-то есть, – тихо проговорила она, отвернувшись, и снова села на свое место. Лицо ее раскраснелось, она коснулась подбородка и опустила голову.
Слуга объявил о приходе мистера Мура, и Шерли обернулась, встречая гостя. По сравнению с тремя женщинами, которые не могли похвастаться ростом выше среднего, он казался очень высоким. Сегодня Мур выглядел лучше, чем на протяжении последних двенадцати месяцев: словно помолодел и посвежел, в глазах светилась надежда. Выражение лица по-прежнему оставалось решительным и серьезным, но уже не таким суровым.
– Я только что из Стилбро, – пояснил он мисс Килдар, поприветствовав ее, – и заехал к вам сообщить, как обстоят дела.
– Вы поступили правильно, не оставив меня в неведении, – и прибыли как раз вовремя. Мы пьем чай. Вы уже привыкли к английским обычаям или по-прежнему остаетесь поклонником кофе?
Мур согласился на чай.
– Я учусь быть англичанином, и иностранные привычки покидают меня одна за другой.
Мур с надлежащей скромностью засвидетельствовал глубокое почтение миссис Прайер и посмотрел на Каролину, причем уже не в первый раз. Он склонился к ней, пожал руку и спросил, как она поживает. Мисс Хелстоун сидела спиной к окну, и лицо ее оставалось в тени. Спокойный, хотя и чуть приглушенный голос, неподвижная поза и мягкие сумерки надежно скрыли предательское волнение. Никто и не заметил, что она задрожала или покраснела, что сердце ее дрогнуло или у нее взыграли нервы, – в сдержанном приветствии Каролины не читалось ни следа душевного смятения. Мур занял свободное кресло рядом с ней, напротив мисс Килдар. Он расположился весьма удачно: близкое соседство избавило Каролину от пристального внимания, благодаря приглушенному свету она вскоре успокоилась, хотя сначала из-за неожиданного прихода Роберта едва не лишилась чувств.
Мур заговорил с мисс Килдар:
– Я посетил казармы и побеседовал с полковником Райдом. Он одобрил мои замыслы и пообещал помочь. К тому же предложил гораздо более значительное подкрепление, чем требуется, – мне хватило бы и полдюжины солдат. Слишком много красных мундиров ни к чему, ведь они нужны скорее для виду. В основном я полагаюсь на поддержку лиц гражданских.
– И на их капитана! – напомнила Шерли.
– Неужели на капитана Килдара? – улыбнулся Мур, не поднимая головы. Впрочем, насмешка прозвучала сдержанно и почтительно.
– Нет, на капитана Жерара Мура, который, по-моему, слишком полагается на доблесть своей правой руки.
– К тому же вооруженную конторской линейкой, – шутливо добавил Мур и продолжил серьезным тоном: – Вечерней почтой я получил ответ из министерства внутренних дел. Видимо, они также обеспокоены происходящим на севере страны, особо же осуждают малодушие и трусость владельцев фабрик. И тоже говорят, что при создавшихся обстоятельствах бездействие – преступно, а трусость – жестока, поскольку лишь подталкивают к беспорядкам и, в конце концов, приведут к мятежу и кровопролитию. Вот письма – я хочу, чтобы вы их прочитали, – вот подборка газет с новыми сообщениями о происшествиях в Ноттингеме, Манчестере и других местах.
Пока мисс Килдар просматривала письма и газеты, Мур молча пил чай, однако это вовсе не означало, что он отдыхал. Взгляд его внимательно изучал обеих юных леди. Мисс Килдар, сидевшую напротив, Мур рассматривал без особых усилий – стоило лишь поднять голову. В лучах заходящего солнца ее фигурка была прекрасно видна на фоне дубовых панелей. На щеках Шерли играл легкий румянец, темные ресницы, прикрывающие обращенные к газете глаза, изящные брови, почти черные локоны оттеняли прелестное личико, делая его похожим на алый полевой цветок. В позе сквозила прирожденная грация, пышные яркие складки шелкового платья были весьма изысканны: невзирая на простой фасон, наряд был великолепен благодаря переливчатой ткани, игравшей всеми оттенками синего и зеленого, как шейка фазана. Сверкающий золотой браслет подчеркивал матовую белизну кожи. Шерли смотрелась чрезвычайно эффектно! Похоже, Мур думал так же, поскольку долго не мог оторвать от нее глаз, хотя при этом лицо его не выражало никаких эмоций. По темпераменту он был скорее флегматиком и в обществе держался холодно, только вовсе не от грубости, а от чрезмерной серьезности.
Каролина сидела около него, поэтому ее разглядывать было неудобно. Чтобы она попала в поле зрения, Муру пришлось предпринять некоторые маневры: он откинулся на спинку кресла и посмотрел на кузину сверху вниз. Про мисс Хелстоун никто бы не сказал, что ей свойственна эффектность. Она сидела в тени, где даже карие глаза и каштановые волосы казались бесцветными, без украшений или цветов на скромном белом муслиновом платье с узкой голубой каймой, с бледным бесстрастным лицом и рядом с наследницей Филдхеда выглядела как изящный карандашный набросок около яркой картины. Со времени последней встречи с Робертом Каролина изменилась. Заметил ли он это, мы не знаем. по крайней мере, вслух ничего не произнес.
– Как поживает