– Однако порой не любишь и даже избегаешь ее. Шерли чувствует, когда ею пренебрегают или сторонятся! Если бы не твой вчерашний провожатый, сегодня ты была бы совсем другой! Во сколько ты вернулась домой?
– Ближе к десяти.
– Расстояние в милю вы одолели за три четверти часа! Кто из вас мешкал – ты или Мур?
– Шерли, что за вздор!
– Ничуть не сомневаюсь, что вздор нес он. Либо же изображал невесть что, и это стократ хуже! Я вижу в твоих глазах отражение его взгляда. Мне следовало бы вызвать его на дуэль, да только где найти надежного секунданта? Я сердита, причем со вчерашнего вечера! Ты не спрашиваешь почему, маленькая молчунья и скромница, и, значит, не заслуживаешь, чтобы я вывалила тебе свои секреты одним махом! Честное слово, вчера я едва не последовала за Муром с самым что ни на есть зловещим умыслом! Кстати, у меня имеются пистолеты, и я знаю, как ими пользоваться.
– Брось, Шерли! Кого бы ты пристрелила – меня или Роберта?
– Думаю, никого. Скорее всего пальнула бы либо в себя, либо в дерево или летучую мышь. Твой кузен – фат, эдакий молчаливый, солидный, осмотрительный и честолюбивый фат! Так и вижу его перед собой: говорит непреклонно и в то же время вежливо, пытается склонить меня к выгодному для него решению (о, я это прекрасно понимаю!) своей несгибаемой силой воли, и… и тогда у меня кончается терпение!
Мисс Килдар заметалась по комнате, энергично повторяя, что терпения ее не хватает на всех этих мужчин, в особенности на пресловутого арендатора.
– Ты ошибаешься, – заметила Каролина. – Роберт вовсе не фат и не любитель пофлиртовать! Я готова за него поручиться.
– Еще бы! Думаешь, в данном случае твоему слову можно доверять? Твое поручительство я отклонила бы в первую очередь. Ради благополучия Мура ты готова отдать правую руку!
– Да, но лгать ради него я бы не стала. И поскольку я говорю лишь правду, уверяю тебя, вчера он вел себя вполне по-джентльменски.
– Я видела из окна, как Мур взял тебя за руку, едва вы вышли из ворот!
– Ну и что? Мы не чужие. Мы знакомы давно, вдобавок он мой кузен.
– Короче говоря, я негодую! – воскликнула мисс Килдар. – Благодаря его маневрам закончилось мое раздолье. Мур постоянно встает между нами! Без него мы были бы добрыми подругами, но эти шесть футов фатовства непрестанно омрачают нашу дружбу! Снова и снова затмевает он диск светила, которое мне хочется видеть ясным; превращает меня в твоих глазах в зануду и обузу!
– Нет, Шерли, нет!
– Да! Сегодня ты в моей компании вовсе не нуждаешься, и я это чувствую. По своей природе ты немного замкнутая, я же – создание общительное, не переношу одиночества. Если бы нам никто не мешал, мы были бы неразлучны, и твое общество не наскучило бы мне никогда! Вряд ли в отношении меня ты можешь сказать то же самое.
– Шерли, я люблю тебя! Шерли, я готова сказать все, что тебе угодно!
– Ну да, Лина, а потом пожелать, чтобы я убралась на край света.
– Вовсе нет! С каждым днем я привыкаю к тебе и привязываюсь. Как истинная англичанка, я не способна завязать горячую дружбу с первого же дня знакомства. Ты намного лучше прочих девушек, я очень ценю тебя и ни в коем случае не считаю обузой! Веришь?
– Отчасти, – улыбнулась мисс Килдар. – До чего же ты странная! При всей своей скромности обладаешь внутренней силой и массой достоинств, которые на первый взгляд не видны. По этой причине ты, разумеется, несчастлива.
– А несчастливые люди редко бывают хорошими. Ты ведь к этому ведешь?
– Ничего подобного! Я имею в виду другое: несчастливые люди часто поглощены собственными мыслями и вряд ли нуждаются в обществе таких, как я. Более того, неудовлетворенность жизнью не только приводит в уныние – она еще и разъедает душу, и я боюсь, что это именно твой случай. Поможет ли тебе мое сочувствие, Лина? Если да, бери – Шерли предлагает от всей души и заверяет тебя, что оно самое что ни на есть подлинное!
– Шерли, хотя ни у тебя, ни у меня никогда не было сестры, в подобные моменты мне становится ясно, что́ испытывают сестры по отношению друг к другу: глубокую привязанность, сплетающую их жизни воедино, и никакие потрясения искоренить ее не в силах, мелкие размолвки для нее не страшны – они лишь приминают ее, словно зеленые побеги, которые растут пышнее и гуще, когда гнет исчезает. Никакая любовная страсть не может с ней соперничать, потому что уступает сестринской привязанности и в силе, и в верности. Любовь способна ранить, Шерли. Любовь способна мучить и истязать, в ее пламени наши силы сгорают. В привязанности нет ни боли, ни огня – лишь поддержка и утешение. В твоем присутствии мне сразу становится легче, Шерли. Теперь ты мне веришь?
– Я всегда готова поверить тому, что меня радует. Значит, мы действительно друзья, Лина, и затмение миновало?
– Да, – ответила Каролина, притягивая Шерли к себе и усаживая рядом, – что бы ни случилось!
– Тогда давай поговорим кое о чем другом помимо нашего нарушителя спокойствия.
Неожиданно вошел священник, и мисс Килдар пришлось отложить беседу. Уходя, она помедлила в дверях и произнесла:
– Каролина, совесть моя нечиста, будто я совершила или собираюсь совершить преступление. Говорю сейчас о себе не как о частном лице – как о владелице поместья и прилегающих земель. Я угодила в лапы орла с железными когтями, попала под чужое влияние, которое одобряю лишь отчасти, но противиться ему не в силах. Действовать нужно незамедлительно, и я немало этого страшусь. Чтобы облегчить совесть и предотвратить возможный ущерб, я намереваюсь совершить несколько добрых дел. Поэтому не удивляйся, если увидишь, как я внезапно ударюсь в благотворительность. Понятия не имею, с чего начать, и мне понадобится твой совет. Завтра мы обсудим это подробнее и заодно пригласим в Филдхед ту замечательную старушку, мисс Эйнли. Я попрошу ее быть моей наставницей. В моем лице она получит превосходную ученицу. Намекни ей как-нибудь, Лина, что я желаю творить добро, однако мне очень не хватает знаний и опыта, и тогда она не будет так шокирована моим невежеством в делах помощи нуждающимся вроде сбора одежды и тому подобного.
Утром Каролина обнаружила Шерли за письменным столом над счетной книгой, рядом лежала груда банкнот и туго набитый кошелек. Вид у нее был серьезный, хотя и немного недоуменный. Наследница пояснила, что просматривала недельные расходы на хозяйство, пытаясь найти, где бы сэкономить; она только что пообщалась с миссис Джилл, поварихой, и отослала ее прочь, потому как та совершенно вывела ее из себя.
– Я прочитала ей нотацию о том, как важно быть бережливой, чем немало ее удивила. Я и сама удивилась своему красноречию, когда речь зашла об экономии, ведь для меня это тоже внове. До недавнего времени я ни о чем таком даже не помышляла! Увы, едва дошло до дела, как стало ясно, что урезать расходы не получится. Мне не хватило твердости вычеркнуть хотя бы фунт сливочного масла, выяснить судьбу смальца, сала, хлеба, мяса и прочей снеди тоже не удалось. Вроде бы в Филдхеде мы не устраиваем праздничных иллюминаций, так куда же деваются свечи в столь непомерных количествах? Прачечную мы пока не открыли, так к чему же нам столько мыла и отбеливающего порошка, которого хватило бы на нужды целого прихода? Ни я, ни миссис Прайер, ни сама миссис Джилл вовсе не плотоядные животные, однако, увидев счета от мясника, я закашлялась и вытаращила глаза – счета вполне подтверждают сей факт, точнее, факт подлога… Каролина, смейся сколько угодно, но меня не переделать! В некоторых делах я безнадежная трусиха. Каюсь, порой я проявляю преступное малодушие. Я покраснела и опустила голову перед миссис Джилл, хотя это она должна была оправдываться передо мной. Мне не хватило смелости даже намекнуть, не то что заявить в открытую, что она меня обманывает. Нет во мне ни самообладания, ни твердости характера…
– Шерли, зачем ты на себя наговариваешь? Мой дядюшка, который редко отзывается о женщинах хорошо, утверждает, что во всей Англии не найдется и десяти тысяч мужчин столь же храбрых, как ты!
– Реальной опасности я не боюсь. К примеру, я не испугалась, когда огромный рыжий бык мистера Уинна внезапно возник передо мной посреди луга, где я собирала первоцветы, взревел, нагнул свирепую, перепачканную землей голову и кинулся на меня. Но вот поймать миссис Джилл на воровстве и пристыдить мне действительно страшно. Каролина, в определенных делах у тебя в десять раз больше силы духа, чем у меня! Никакие уговоры не заставят тебя пройти мимо быка, каким бы смирным он ни казался, зато на моем месте ты бы твердо указала экономке на неправоту, потом мягко вразумила ее и, пожалуй, простила бы, прояви она раскаяние. Я на такое не способна. Впрочем, несмотря на непомерные расходы, лишнего мы не тратим. Деньги у меня есть, и я хочу пустить их на добрые дела! Бедняки Брайрфилда очень нуждаются – значит, им нужно помочь. Как думаешь, Лина, что можно для них сделать? Не лучше ли просто раздать деньги?
– Нет, Шерли, самой тебе не справиться. Ты полагаешь, что, раздавая направо и налево шиллинги и полукроны, сотворишь добро, однако в результате нанесешь непоправимый вред. Тебе нужен советчик, иначе ты будешь постоянно попадать в неприятные ситуации. Ты сама предложила пригласить мисс Эйнли, и тут я с тобой полностью согласна. Пока же пообещай сохранять спокойствие и не разбрасываться деньгами. Как же их у тебя много! Наверное, ты ощущаешь себя очень богатой?
– Да, время от времени. Сумма не баснословная, и все же я чувствую ответственность, причем в гораздо большей степени, чем ожидала. Говорят, в Брайрфилде некоторые семьи едва не умирают с голоду, да и многие мои арендаторы находятся в весьма стесненных обстоятельствах. Я должна им помочь – и помогу!
– Многие считают, что не следует раздавать милостыню бедным.
– Глупости! Сытым легко разглагольствовать о вреде милостыни, они не задумываются о быстротечности жизни и о том, насколько нищета бывает тяжкой. Никто из нас не будет жить долго. Так давайте же в годину нужды и невзгод помогать друг другу как можем, не прислушиваясь к мнению праздных мудрецов!