– Наш план никого ни к чему не обязывает, – беззаботно промолвила она. – Мы лишь набросали пару-тройку предложений. Просим вас, джентльмены, указать нам, как именно следует действовать.
Шерли открыла ящик для письменных принадлежностей и лукаво улыбнулась, склонившись над столом. Она достала лист бумаги и новое перо, пододвинула поближе кресло и протянула руку старику Хелстоуну, чтобы помочь ему пересесть. Он заметно напрягся, наморщив бронзово-смуглый лоб, наконец пробормотал:
– Поскольку мне вы ни жена и ни дочь, я позволю себе пойти на поводу у вас, но помните – я прекрасно это осознаю. Вам не провести меня своими женскими штучками!
– Что вы! – воскликнула Шерли, макая перо в чернила и кладя ему в руку. – Сегодня перед вами вовсе не Шерли, а капитан Килдар. Так что можете считать это чисто мужским делом, преподобный. Присутствующие леди просто наши помощницы, и без разрешения они даже заговорить не посмеют.
Хелстоун сухо улыбнулся и начал писать. Вскоре он принялся задавать вопросы собратьям, надменно минуя взглядом две кудрявые девичьи головки и капоры трех пожилых леди и адресуясь поблескивающим стеклам и седым макушкам священников. В последовавшей дискуссии все трое джентльменов, к их чести, показали доскональную осведомленность о положении бедноты в своих приходах, причем им были известны даже самые мелкие подробности. Каждый священник точно знал, кому нужнее одежда, кому необходимее еда, а где можно обойтись деньгами, которые будут использованы вполне рационально. Если память подводила преподобных, мисс Эйнли или мисс Холл приходили им на помощь, однако обе леди ни в коем случае не вмешивались в обсуждение. Они вовсе не желали навязываться, лишь искренне хотели помочь, что священники им благосклонно и позволяли ко всеобщему удовольствию.
Шерли стояла позади глав приходов, разглядывала список нуждающихся, слушала все, о чем говорили, и лукаво улыбалась, только не от злого умысла, а с осознанием собственной важности – слишком многозначительно, чтобы считать эту улыбку любезной. Мужчинам редко нравится, если кто-нибудь видит их подлинную сущность, поэтому женщинам следует развивать в себе легкую слепоту, чтобы не вторгаться в суть вещей и принимать видимость как данность. Тысячи женщин об этом знают и почти никогда не поднимают век, только время от времени украдкой бросают взгляд на внешний мир. Помню, однажды мне довелось увидеть пару небесно-голубых глаз – вечно сонных, с поволокой, – тайком смотревших в оба, и по их выражению, от которого у меня кровь застыла в жилах, я поняла, что передо мной знаток людских душ. Их обладательницу весь свет называл bonne petite femme[71] – она была не англичанка. Вскоре я разгадала ее характер, точнее – прочувствовала и изучила во всех его потаенных и сокровенных проявлениях. Она оказалась самой искусной и непревзойденной интриганкой в Европе.
Когда, по мнению мисс Килдар, все окончательно устроилось, и священники настолько вдохновились ее планом, что возглавили список пожертвований, даровав по пятьдесят фунтов каждый, она приказала подать ужин, предварительно наказав миссис Джилл проявить свои кулинарные таланты в полной мере. Мистер Холл был человек умеренный и к роскоши не склонный, зато Боултби и Хелстоун весьма ценили хорошую кухню. Изысканный ужин привел их в прекрасное настроение. Впрочем, они отдали ему должное с приличествующей случаю учтивостью, на которую тот же мистер Донн был совершенно неспособен. Они также с удовольствием отведали по бокалу превосходного вина, насладившись его тонким вкусом. Капитан Килдар удостоился всяческих похвал и чувствовал себя весьма довольным, поскольку ему удалось как нельзя лучше угодить гостям в сутанах. Своей цели он добился, и теперь сиял от радости.
Глава 15. Выдворение мистера Донна
На следующий день Шерли поделилась с Каролиной впечатлениями об удачно проведенном вечере.
– Мне приятно принимать у себя джентльменов определенного круга, – призналась она. – Забавно наблюдать, как они приходят в восторг от вкусного угощения. В то время как для нас, женщин, тонкие вина и изысканные блюда особой важности не представляют, мужчины в отношении еды подобны малым детям, поэтому их так приятно радовать, – разумеется, если речь идет о персонах столь славных и достойных, как наши почтенные священники. Порой я наблюдаю за Муром, пытаясь понять, как бы ему угодить, однако детская непосредственность Роберту несвойственна. Ты знаешь его лучше, чем я, Каролина. К чему он неравнодушен?
– Уж точно не к еде, как мой дядюшка и доктор Боултби, – с улыбкой ответила Каролина, с удовольствием возвращаясь к излюбленной теме. Если бы не Шерли, она вряд ли затронула бы ее в беседе, но стоило подруге заговорить о том, кто постоянно царил в ее мыслях, и Каролина не смогла удержаться от искушения. – Впрочем, о его пристрастиях говорить трудно, потому что мне так и не удалось за ним понаблюдать: стоит поднять взгляд, как Роберт его перехватывает и сам наблюдает за тобой, что сбивает с толку.
– Вот именно! – воскликнула Шерли. – Едва ты посмотришь на него, как он сверкает глазами. Вечно он настороже! Врасплох его не застанешь. Даже если Мур на тебя не смотрит, то его мысли будто мешаются в твои, отслеживая мотивы слов и поступков, истолковывая их на нужный ему лад. Знаю я таких личностей! До чего же они меня возмущают! А тебя?
Этот неожиданный вопрос был вполне в духе Шерли. Сначала Каролина приходила в замешательство, потом научилась парировать удары.
– Возмущают? Каким же образом? – спросила она.
– Ага! – вскричала Шерли, подбегая к окну. – Вот и развлечение! На одном из приемов, на которые тебя не вытащишь, мне удалось одержать грандиозную победу, причем она далась без малейших усилий, уж поверь. Звонят – какая удача! Вдобавок сразу двое. Похоже, в одиночку они не охотятся, только парами. Выбирай любого, Лина. Мне не жаль! Послушай, как надрывается Варвар!
Рыжий пес с черной мордой, о котором мы уже упоминали в главе, где представляли читателю хозяйку поместья, зашелся лаем в холле, и звук громко разнесся по просторному помещению. Следом раздался страшный рык, похожий на раскат грома и ничуть не менее грозный.
– Слушай! – со смехом воскликнула Шерли. – Можно подумать, это прелюдия к кровавой бойне! Представляю, как они перепугаются, ведь они не знают старину Варвара, как знаю я. Чужие люди понятия не имеют, что его сердитый рык – пустая угроза, кидаться в бой он не станет.
Послышались звуки возни.
– Пошла! Пошла! – проверещал высокий чванливый голос, и раздался треск хлыста или трости. Тут же последовал вопль, копошение и отчетливо различимый топот.
– О, Мэлоун, Мэлоун!
– Пошла! Пошла! Пошла! – кричал визгливый голос.
– Пес их напугал! – радостно сообщила Шерли. – Они его ударили, а Варвар к подобному обращению не привык и спуску теперь никому не даст.
Она бросилась в холл. Один джентльмен несся вверх по дубовой лестнице, стремясь укрыться в галерее или в комнатах; второй быстро пятился к ступенькам, неистово размахивая сучковатой дубинкой, как заведенный повторяя: «Пошла!»; пес кидался вперед с лаем и подвывал; у дверей кухни столпились испуганные слуги. Варвар прыгнул, второй джентльмен бросился наутек вслед за своим приятелем. Тот уже укрылся в спальне и захлопнул дверь прямо у него перед носом – страх начисто лишает нас милосердия к ближнему. Второй беглец не сдавался и отчаянно дергал за ручку.
– Джентльмены, – произнесла Шерли мелодичным голоском, добавив в него стальных ноток, – будьте так любезны, пощадите мои двери. Успокойтесь! Идите-ка сюда. Посмотрите на Варвара – он ведь и котенка не обидит!
Она принялась ласкать пса. Он улегся у ног хозяйки и вытянул лапы, однако хвост все еще угрожающе дергался, ноздри раздувались, в бульдожьих глазках пылал тусклый огонь. Это был обычный пес – флегматичный, глуповатый, упрямый и верный, любящий свою хозяйку и Джона, слугу, который его кормит. К остальному миру Варвар относился равнодушно, зато удар палкой мгновенно пробудил в нем демона.
– Мистер Мэлоун, здравствуйте! – продолжила Шерли, обращая искрящееся весельем личико к галерее. – Вы ошиблись: это вовсе не гостиная, а спальня миссис Прайер. Передайте своему другу мистеру Донну, чтобы поскорее выходил. Я с удовольствием приму вас этажом ниже.
– Ха-ха! – гулко расхохотался Мэлоун, покинув дверь и облокотившись о массивные перила. – Этой животине удалось перепугать Донна. Он у нас парень немного робкий, – пояснил ирландец и вальяжно двинулся к лестничной площадке. – Вот я и решил подняться вслед за ним, чтобы успокоить беднягу.
– Так я и подумала. Что ж, спускайтесь, если вам угодно. Джон, – обратилась она к слуге, – сходите наверх и вызволите мистера Донна. Осторожнее, мистер Мэлоун, ступеньки скользкие.
Еще бы они не были скользкими – из полированного-то дуба! Предупреждение слегка запоздало: во время своего горделивого спуска Мэлоун поскользнулся и не скатился вниз лишь потому, что успел уцепиться за балясины, благодаря чему лестница протяжно заскрипела.
Наверное, Варвар вообразил, что гость позволяет себе лишнего, и снова зарычал. Однако Мэлоун оказался не робкого десятка. Прежде псу удалось застать его врасплох, но теперь курат прошел мимо него скорее с едва сдерживаемым гневом, чем со страхом. Если бы взглядом можно было придушить, в этой жизни Варвар не сделал бы больше ни вздоха. Позабыв про всякую вежливость, разъяренный Мэлоун ввалился в гостиную, опередив мисс Килдар. Покосившись на мисс Хелстоун, он едва нашел в себе силы отвесить ей поклон. Он постоянно переводил взгляд с Каролины на Шерли, и будь одна из них его женой, Мэлоун, несомненно, устроил бы скандал. Он сжимал и разжимал кулаки с таким видом, будто намеревался схватить любую из девушек за горло и придушить.
Шерли решила проявить милосердие и сдержала смех; Каролина, как истинная леди, даже не улыбнулась при виде его унижения. Варвара прогнали, Питера Огаста утешили. Ласковым взглядом или словом Шерли могла бы усмирить даже быка. Мэлоун понимал, что, поскольку выразить возмущение хозяйке пса не удастся, лучше бы ему успокоиться. Его усилия должным образом оценили, и он действительно успокоился и вновь обрел присутствие духа. Мэлоун явился с определенной целью: обаять и покорить хозяйку Филдхеда. Сначала его ждало суровое испытание, но после можно было вернуться к задуманному. Подобно марту, он явился грозным, как лев, уйти же собирался кротким, как ягненок. Мэлоун уселся на стул поближе к двери в сад – то ли хотел подышать свежим воздухом, то ли на случай неожиданной новой угрозы, хотя мисс Килдар предлагала ему разместиться на диване, и Каролина дружеским жестом звала его поближе к камину. Гнев и брюзгливость сменили привычные курату зажатость и смущение. Он лихорадочно сыпал банальностями, многозначительно вздыхая после каждой фразы и перед началом новой. Наконец, решив добавить изящной непринужденности в арсенал своих чар, Курат извлек из кармана огромный шелковый носовой платок и принялся им поигрывать, не зная, куда девать руки. Этому занятию Мэлоун отдался с энтузиазмом. Он складывал красно-желтую ткань по диагонали, расправлял ее элегантным взмахом, потом снова сворачивал в несколько раз и даже искусно скручивал в жгут.