– А какое отношение ваш кузен имеет к этим землям, позвольте спросить? – поинтересовался Холмс.
– Наши отцы были родными братьями. Причем отец Константина, старший из них двоих, умер на несколько лет раньше моего отца. Если бы Константин не был внебрачным ребенком, то унаследовал бы все земли Калчевых. Его страстное желание завладеть ими переросло в навязчивую идею. Вы не можете себе представить, с каким облегчением вздохнул мой отец, когда Константин уехал в Вену, чтобы вступить в австро-венгерскую армию. Именно там он и свел самую тесную дружбу с неким лейтенантом.
– Вы имеете в виду принца Фердинанда? – догадалась я.
Миссис Бэррингтон кивнула.
– Какое-то время ничто не предвещало беды. Как вдруг агенты русского царя похитили предшественника Фердинанда и отправили в ссылку. Это было как гром среди ясного неба. Каково же оказалось наше удивление, когда мы узнали, что Константин предложил кандидатуру Фердинанда Великому народному собранию Болгарии и его предложение принято. Мой кузен вернулся в Софию победителем вместе с новым принцем-регентом.
– Но при чем тут ваш брак с англичанином? – озадачился я.
– Мой отец был дружен с британским послом. Сэр Пендерел и подал нам мысль, что мы должны искать такой же защиты от чужих притязаний на наши владения, какой для Болгарии послужит родство Фердинанда с королевой Викторией. Мой отец и сэр Пендерел были убеждены, что… – Она запнулась. – Мой отец был уверен, что кузен начнет мстить, причем жестоко, как каждый македонец, жаждущий вернуть себе земли, которые считает своими по праву рождения. Если только я…
– Если только вы не станете женой англичанина? – продолжил я, как бы невзначай.
Она кивнула.
– Моя мать умерла много лет назад. Отец понимал, что у него уже никогда не будет сына, который мог бы унаследовать все наши владения, и был очень этим обеспокоен. «Дочь моя, твой пол делает тебя очень уязвимой, – сказал он мне однажды. – Ты должна отправиться в Англию. Сейчас более всего меня беспокоит твое замужество. Я уже стар, и жить мне осталось недолго. Если ты не выйдешь замуж за англичанина, до того как я умру, твой кузен отберет у тебя все наши поместья. Не надейся, что принц-регент встанет на твою защиту. Наоборот, он будет только содействовать Константину и всячески поощрять его».
Миссис Бэррингтон обернулась и своей изящной ручкой указала на полочку с одиноко стоящим «Справочником титулованных особ, землевладельцев и государственных служащих» Келли.
– Каждый вечер я наблюдала, как отец перелистывает эту книгу и отмечает имена потенциальных женихов. К тому времени стало ясно, что он смертельно болен.
– Полагаю, капитан Бэррингтон оказался среди претендентов на вашу руку и сердце, – заметил Холмс. – И как же вы добились желаемого?
– За это я снова должна благодарить британского посла, – продолжала миссис Бэррингтон. – В Англии наступил сезон охоты. Сэр Пендерел объяснил нам, что для молодого честолюбивого офицера вроде капитана Бэррингтона нет более верного способа возвыситься в обществе и даже быть представленным ко двору, чем отличиться на охоте. Он добавил, что многие готовы свести небо с землею, лишь бы поохотиться на лис в Маркет-Харборо, ибо эта охота, которую устраивает мистер Ферни Биллесдон, самая престижная из всех. Сэр Пендерел заверил нас, что запросто добьется для меня приглашения от самого мистера Ферни.
Миссис Бэррингтон ненадолго задумалась.
– Отец принял решение, и я должна была ехать в Англию, как только обзаведусь подходящим гардеробом.
Впервые за все время нашего разговора она рассмеялась.
– Как вы могли заметить, в Софии нет собственной моды. Мы можем лишь подражать модницам Парижа, Будапешта или Вены, не более того. Я полистала свежие выпуски парижской «Ля мод иллюстрэ» и лондонской «Ледиз рилм» и обратилась к портнихе, обшивавшей жену султана.
– Итак, вы приготовились к поездке в Англию, в Маркет-Харборо, – прервал ее Холмс, возвращая разговор в прежнее русло.
– Сэр Пендерел очень серьезно к этому подошел. Он снял номер в отеле «Ритц» и вверил меня попечению некоей миссис Уитли, своей овдовевшей дальней родственницы. Она повсюду меня сопровождала и поддерживала. Мне пришлось провести несколько дней в Лондоне, чтобы привыкнуть к езде в амазонке, на тот случай, если я все-таки появлюсь на охоте. Как часто меня охватывало жгучее желание вернуться в Софию! Но я понимала, что не могу пренебречь последней волей самого дорогого для меня человека, моего отца. Единственной отдушиной для меня служили вечера в обществе моей компаньонки и ее кузена, сэра Пендерела. Они сопровождали меня в театр и на концерты, где я ненадолго забывала о своих заботах и тревогах.
Губы миссис Бэррингтон снова тронула слабая улыбка.
– Правда, когда я захотела сходить в какой-нибудь из мюзик-холлов, о которых много слышала, сэр Пендерел сразу же отклонил мою просьбу.
Примерно представляя, чт́о услышу, я все же осведомился:
– А как он объяснил свой отказ?
– Сказал, что это недостойно женщины… – Краска смущения залила ее лицо. – Женщины моего положения, хоть я и иностранка!
Холмс оживился:
– А вы хотели побывать в каком-то определенном мюзик-холле?
– А почему вас это интересует, мистер Холмс? – искренне удивилась миссис Бэррингтон.
Мой друг не смог сдержать смешок, заметив ее смущение.
– Меня всегда интересуют детали, – пояснил сыщик, – существенны они или нет. – Холмс махнул рукой в мою сторону. – В лице доктора Уотсона вы можете найти себе спутника. Он ходит на все представления мюзик-холла.
– Я хотела посетить «Тиволи», – ответила она.
– И когда же наконец все случилось? – спросил Холмс.
– Два года назад.
– В начале апреля?
– Да.
Холмс кивнул:
– Пожалуйста, продолжайте.
– Чтобы выглядеть привлекательно, – она снова покраснела, – мне посоветовали собрать волосы на затылке и обнажить шею, а лицо закрыть вуалью и обязательно накрасить губы красной помадой. Вместо цилиндра я надела на охоту тюрбан, что выглядело очень необычно. Он плотно охватывал голову на тот случай, если вдруг на скаку я задену какую-нибудь ветку. Закончив сборы, я взяла двуколку и отправилась в охотничий домик на Боуден-роуд. Меня сопровождал сэр Пендерел, прекрасный наездник и знаток псовой охоты. Меня представили мистеру Ферни, и моя охота началась.
– И вот там-то вы встретили капитана Бэррингтона, а затем вышли за него замуж, не так ли? – подытожил я.
Она опустила голову.
– Простите, – извинился я, – если мой вопрос покажется вам неделикатным, но не пытались ли вы выяснить, не поступало ли в полицейские морги похожее тело?
Голова нашей хозяйки поникла еще ниже.
– Весь вчерашний день, – еле слышно проговорила она. И слеза покатилась по ее лицу.
Мы с Холмсом поднялись.
– И последнее, – произнес я. – Бэррингтон не слишком редкая фамилия. Насколько мне известно, в Англии проживает по крайней мере дюжина капитанов Бэррингтонов. В каком именно полку он служил?
– Коннаутских рейнджеров.
С большим трудом мне удалось скрыть крайнее удивление. Я пристально посмотрел в ее скорбное лицо.
– Коннаутских рейнджеров? – воскликнул я. – Но…
Холмс резким движением руки остановил меня:
– Уотсон, думаю, мы уже располагаем достаточными сведениями. Миссис Бэррингтон больше не в силах продолжать беседу. – Он повернулся к ней и поклонился: – Мадам, уверяю вас, мы сделаем все возможное, чтобы отыскать вашего мужа.
Она встала. На лице ее проступила тревога. А Холмс продолжил:
– Как вы и советовали, мы заберем с собой свадебную фотографию. Но я должен просить вас о небольшом одолжении.
– Одолжении? Для вас – все что угодно.
– По пути сюда мы с другом побились об заклад. Я абсолютно уверен, что наш великий государственный деятель Уильям Юарт Гладстон родился в тысяча восемьсот десятом году. Уотсон же опрометчиво утверждает, будто это произошло годом раньше. Нельзя ли мне заглянуть в ваш справочник, чтобы определить, кому из нас достанутся пять гиней?
Миссис Бэррингтон вручила Холмсу книгу, а тот, грустно покачав головой, посмотрел на меня:
– Уотсон, вы счастливчик. Он действительно родился в тысяча восемьсот девятом году.
Мы направились к выходу и, когда уже подошли к двери, миссис Бэррингтон призналась:
– Вот я поделилась с вами моим горем, и стало немного легче на душе.
Холмс повернулся, словно хотел еще раз поклониться, но вместо этого спросил:
– Миссис Бэррингтон, поскольку ваш отец по понятным причинам не мог присутствовать на свадьбе, кто стал посаженым отцом?
– Хотя срок оглашения был совсем коротким, к счастью, мы нашли посаженого отца среди офицеров третьего батальона Колдстримского гвардейского полка.
– Как его имя?
– Подполковник Джеймс Грант.
Пока слуга подгонял наш экипаж, мы ждали снаружи. Я схватил друга за руку и решительно сказал, понизив голос:
– Холмс, во имя Неба, что происходит? Человек, за которого она якобы вышла замуж, капитан Бэррингтон из полка Коннаутских рейнджеров, погиб в результате несчастного случая на охоте около четырех лет назад. А что касается посаженого отца, то, если верить «Военной газете», подполковник Джеймс Грант из Колдстримского гвардейского полка был первым британским офицером, павшим в сражении при Краайпанде.
Холмс помрачнел.
– Да, это была странная свадьба. Даже здесь, в Болгарии, вряд ли бывает, чтобы мертвый посаженый отец вручал невесту мертвому жениху. – Брови его сошлись к переносице. – Столько разных ниточек ведет к разгадке случившегося, но я никак не могу ухватиться за главную. Скажите, Уотсон, почему там была коробка с сигаретами, но никакого запираемого на ключ поставца с графинами для виски или бренди?
– Холмс, – ответил я, – вы на ложном пути. Возможно, в этом доме не держат графинов с виски и бренди.
– А как насчет джина, вермута или шерри в хрустальном кувшине?
Я снова покачал головой: