Ох как он подобрался, сразу узнав меня.
– Ваша… ваше благородие.
– Спокойнее, Алексей Фролович. А то наделаете дел. Мне в вашем мире пока трудно за местного выдавать себя, хотя дело того требует. Ваш знакомый доктор меня с ходу раскрыл. Поэтому не усугубляйте ситуацию.
Он кивнул, но опять как подчиненный большому начальнику. Я вздохнул, тут нужно все брать в свои руки.
– Алексей Фролович, успокойтесь, надо серьезно поговорить и без свидетелей. Мне стало известно, что настоящий враг, что вас подставил под пули каторжников, служит вместе с вами, поэтому нужно быть максимально осторожным. Поняли?
Ох как у него сверкнули глаза. Он только кивнул, но взглядом и тем, как он сразу изменился, стал напоминать волкодава, готового ринуться в бой и рвать волков.
– Сделаем так. Вы сейчас накричите на меня и выгоните. Я порыдаю, покричу и уйду и буду ждать за конюшней. Отправьте вашего сына Антона, который, как я знаю, служит у вас. Пусть ко мне не подходит, а медленно пешком идет к вам домой, я пойду за ним. Пока вы не вернетесь со службы, я вынужден буду немного потревожить вашу семью и посидеть у вас дома, чтоб не привлекать лишнего внимания.
– Да я всегда, да я…
– Еще раз повторяю, успокойтесь, урядник. Еще. Поговорите с доктором, чтоб держал язык за зубами. Он меня раскусил, но предполагает, что я офицер, действующий под личиной ремесленника. Тут лишнее слово, и могут ударить ножом в спину. На кону снова ваша жизнь и жизни ваших родных.
Взгляд его стал стальным и очень нехорошим. Он и так понимал, что пришелец из другого мира не будет заниматься глупостями, сам пришел, значит, ситуация очень серьезная.
– Понял. Сделаю.
– Хорошо. Главное не переигрывайте и не нервничайте. Не привлекайте внимание настоящего врага, что находится рядом. Все поняли? Теперь начинаем играть на публику. Кричите.
Он ухмыльнулся и закричал:
– Да как ты смел сюда прийти! Пошел прочь.
– Ваше благородие, не обессудьте, примите подарок, не побрезгуйте, помогите Митьке, он не виноват, так по пьяни дуреет и драться лезет. Не он это, не мог он ножом ударить трактирщика, не доводите до каторги!
Я присел, быстро скинул котомку и достал оттуда завернутый в черную тряпку кусок хлеба, что мне презентовал Иван перед выходом. Потом бухнулся на колени и обхватил левый сапог урядник и начал стонать, что Митька не виноват, и пытался сунуть ему в руку этот сверток.
Урядник ругнулся и несильно пнул меня, так чтоб отлетел, еще раз прикрикнул, чтоб я шел прочь, развернулся на каблуках и пошел обратно в полицейский участок.
Я посидел на коленях, подобрал сверточек, аккуратно положил его обратно в котомку, кряхтя поднялся на ноги, и, опираясь на Мишку, который был проинструктирован, поплелся за казарму.
А вот доктор, который скромно стоял в сторонке и, как и многие, наблюдал за нашим представлением, не купился и только ухмыльнулся, но увидев приглашающий жест урядника, нехотя пошел за ним в здание участка в надежде получить какие-то пояснения.
Мы с Мишкой простояли за конюшней минут двадцать, потом появился молоденький полицейский, но крепенький такой, очень похожий на отца и совсем не похожий на те фотографии, которые Максим Николаевич нашел в архиве. Он лишь бросил на нас взгляд и не сильно спеша пошел через город к себе домой, по дороге с кем-то здороваясь, кому-то отдавая честь и при этом четко контролируя, чтоб мы не оторвались и не заблудились.
«Фух, контакт вроде налажен. Начинается вторая фаза моего плана», – подумал про себя, с трудом изображая задохлика, шлепал по улицам Яренска, стараясь не потерять из виду широкую спину сына полицейского урядника Еремеева.
Глава 11
В своей прошлой жизни я не был оперативником и, конечно, наружкой не занимался, и тем более не обучался навыкам обнаружения слежки и отрыва от нее. Но общие теоретические знания, приобретенные на курсах оперсостава, да и опыт современных книг и сериалов предполагали наличие каких-то первичных навыков. Поэтому несколько раз мы с Мишкой разделялись, останавливались, рассматривая примитивные витрины каких-то лавок, изображая из себя дремучих деревенских увальней, которые первый раз выбрались в большой город. Но реально я, как мог, запоминал места и людей, которые встречались и особенно тех, кто даже потенциально мог бы быть наружкой противника. В это время, когда нет ни радиостанций, ни телефонной связи, служба наружного наблюдения, так называемые филеры, были мастерами преобразований внешнего вида и умудрялись показывать великолепные результаты.
Но в этом богом забытом уездном городе, с его неторопливым ритмом жизни, где все и вся было на виду, и особенно новые люди, я сомневался, что по нам будут работать серьезные профессионалы. Уж что-что, а появление специальной группы не прошло бы мимо урядника, у которого половина города ходила либо в приятелях, либо в информаторах. Но, тем не менее, подстраховаться стоило. Поэтому, проследив, в какой двор зашел молодой полицейский, мы прошли мимо, несколько минут выждали, контролируя окружающую обстановку, и, убедившись, что все нормально, осторожно скрипнув массивной калиткой, вошли на подворье, где проживала семья полицейского урядника Еремеева. Там возле ворот с нетерпением уже топтался его сын Антон, который, увидев нас, сделал шаг навстречу и вытянулся, как перед старшим по званию. Ну, вот так и палят контору, на вбитых рефлексах и чинопочитании, а для снайпера как удобно – сразу показывают, кто старший и кого нужно валить в первую очередь.
– Антон Алексеевич, что ж вы так легко все выдаете. Что вы тянетесь, как перед генералом. А если кто со стороны наблюдает? Какие выводы могут сделать, если увидят, как сын полицейского урядника Еремеева у себя дома стоит по стойке смирно перед грязным босяком? – решил не скандалить, но немного поучить молодого полицейского, на которого были определенные планы.
Он смутился, поняв про что я.
– Правильные выводы делаете, Антон Алексеевич. Пойдемте в дом, или в сарай, нечего тут светиться, тем более надо поговорить.
– Конечно-конечно, проходите в дом.
Мы зашли в небольшие сени, где я специальным веником почистил свою обувь от грязи и, скрипнув дверью, вошли в большую светлую горницу. Мишка, все это время пребывающий в состоянии тихого офонарения, держался рядом и старался не отсвечивать.
Выбеленные стены, стол, большая печь, лавки по стенам, в красном углу иконы и горящая лампада. Какое бы у меня ни было отношение к религии, но чужое нужно уважать, поэтому освоившись, я повернулся к иконам, перекрестился и чуть поклонился, чем вызвал одобрительный взгляд стоящей в стороне высокой статной женщины. Не красавицы, конечно, но это в моем понимании, выходца двадцать первого века, привыкшего к другим стандартам. Но чистое платье, убранные в затейливую прическу густые русые волосы – наверно, именно так должна выглядеть русская женщина, которая и в горящую избу войдет, и слону на ходу хобот оторвет. От нее буквально веяло спокойствием, достоинством и здоровьем. У такой и дети будут крупные, высокие, здоровые, и муж должен быть под стать – сильный и статный. Если поставить рядом урядника, то действительно будет гармоничная пара, и вот тут я наконец-то понял, в чем ценность моей миссии. Именно вот на таких семьях и будет держаться Россия, а в будущем такие женщины будут отправлять мужей и сыновей на войны, которые развязывали всякие уроды, чтобы проредить русский генофонд. Потом эти матери и жены наденут траур, когда мужчины будут погибать на Русско-японской, Первой мировой и сгорят в братоубийственном пламени Гражданской.
Что-то такое она прочитала в моем взгляде. Я не успел поприветствовать со всем уважением хозяйку, как она глубоким голосом проговорила:
– Антоша, а что это у нас за гости такие? – но без наезда, без агрессии, только вот в самой глубине мое чуткое ухо уловило какой-то затаенный страх. Она интуитивно почувствовала во мне не простого вестника.
– Это батины гости. Наказал отвести домой, накормить и выказать уважение, так как люди непростые.
– Хорошо, – просто сказала она, – проходите, гости дорогие.
– Извините, Екатерина Дмитриевна, за такой вот внезапный визит, просто ситуация сложилась таким образом, что пришлось потревожить не только вашего супруга, но и вас. Но поверьте, только действительно серьезные обстоятельства вынудили пойти на подобный шаг.
К моему удивлению, супруга урядника ну как-то уж очень спокойно отнеслась к моему монологу. И вообще контраст грязного босяка и великосветских перлов в моем исполнении заставил ее только поднять правую бровь и все, больше никакой реакции – вот ведь выдержка у женщины.
Она на пару мгновений замерла, внимательно рассматривая меня и Мишку, который старался вжаться в угол, тем самым пытаясь прикинуться ветошью, чуть заметно кивнула головой, изображая поклон. А вот в глазах появились четко читаемые удивление и испуг. Она поняла, кто я, явно ведь муж все ей выложил, и она быстро сумела сделать вполне логичные выводы.
– Нам что-то угрожает? Вы ведь просто так не появились бы.
Я решил все же уточнить:
– Екатерина Дмитриевна, как я понял, Алексей Фролович полностью вас посвятил во все особые нюансы лесного приключения.
– Да. Я знаю, кто вы, и благодарна за то, что спасли мужа, но мне страшно – вы появляетесь там, где что-то произошло или должно произойти.
Я поджал губы и кивнул головой.
– К сожалению, так и есть. Я должен был выдвигаться в Орловскую губернию, где тоже нужно восстановить справедливость и откуда идут очень сильные молитвы о помощи, но так получилось, что мне удалось посмотреть будущее вашей семьи, и, не скрою, мне стало грустно. На свой страх и риск все же решил ввязаться и помочь, пока у меня есть время и возможность.
– У меня нет смыла вам не верить, потому что за людей говорят их дела. Будьте гостем в нашем доме. Наверно, нам стоит дождаться Алексея Фроловича.
– Конечно, только так. Но есть необходимость принять определенные меры предосторожности.