Становой пристав уже не успел увидеть, как мгновением позже такой же выстрел разнес голову лошади Попова, а подчиненные Еремеева как-то уж слишком организованно попрятались кто в траве, кто за повозкой и у всех наготове уже было заряженное оружие, из которого они немедленно открыли плотный прицельный огонь по ряженым каторжникам.
Глава 13
Ну все, вот наконец-то тот самый момент истины, когда и проверяется на прочность характер и интеллект на умение планировать и предусматривать различные ситуации. Вроде как все предусмотрели, но ведь присутствует момент неожиданности, если у того же Котова включится чуйка и он переборет свою природную жадность и не полезет в ловушку. Но нет. Прошел доклад от Антона, который со вторым Baofeng засел в лесу и уже срисовал выдвижение колонны переодетых бандитов во главе со становым приставом Котовым. Ну что ж, это будет момент истины, да и мне провериться не мешает – одно дело теоретические размышления, громкие слова, а другое – реальное боестолкновение. Да, опыт у меня был, и неслабый, но где-то глубоко покусывал червячок неуверенности, списывая предыдущие успехи на случайность.
Накрутив на ствол карабина саундмодератор, я не стал менять магазин, оставил те самые экспансивные охотничьи патроны HP с небольшим отверстием на кончике пули. Вещь страшная и эффективная – при попадании в преграду пуля деформировалась и раскрывалась как цветок, нанося жуткие рваные раны. Вообще, если была такая возможность, а противник точно не будет использовать броники, то всегда предпочитал использовать охотничьи патроны со свинцовыми сердечниками. Они если попадут, то попадут и надежно остановят двуногого зверя, а в помещениях вообще одно удовольствие работать – точно не будет никаких рикошетов.
По обстановке я не стал рефлексировать – противник не заслуживал особо гуманного отношения, только жесткая зачистка и все, ну и плюс захват определенных пленных.
Установив на оптическом прицеле привычную для меня кратность 2,5х, я отложил в сторону карабин, и пока было время, достал бинокль. Глянув, где находится солнце, чтоб не дай бог не бликануть линзами, и в высоком качестве стал рассматривать приближающийся отряд.
Полицейские Еремеева остановились с повозкой, как договаривались, на определенном месте. Если начнется перестрелка, то с моей нынешней позиции, неплохо прикрытой деревьями и кустарником, я фактически буду находиться на левом фланге противника, причем дистанция была просто смехотворной для карабина – где-то около ста двадцати метров. В таких условиях даже с АКМа можно было работать не по силуэту, а по месту, что немаловажно в данной ситуации. Понаблюдав и тщательно осмотрев окрестности на предмет незарегистрированных наблюдателей и стрелков, отложил бинокль и снова взял карабин, пристроив ствол в развилке дерева. Сектор стрельбы давно был аккуратно вырезан, поэтому все происходящее на поле у меня было в зоне уверенного поражения. Рассмотрев последний раз при большом разрешении лицо Котова, я самым иррациональным образом чуть ли не взбесился от его уверенности и скрытого презрения к людям, которых он сейчас будет убивать. Поэтому, сам того не ожидая от себя, нажал кнопку передачи и быстро проговорил, не соблюдая правил радиообмена, которые сам же и ввел:
– Леша, живьем эту суку возьми. Я его на британский флаг порежу, козла драного…
И даже увидел, как полицейский урядник чуть кивнул в знак согласия.
Но время наблюдения заканчивалось, и события на поле начинали выходить на финишную прямую. Вот отряд приблизился к повозке, Еремеев вышел вперед. Бандиты остановились, и урядник и становой пристав о чем-то заговорили.
Патрон уже был в патроннике, и я очень осторожно подвел маркер прицела на голову лошади, на которой сидел Котов, буквально нежно подушечкой пальца отжал свободный ход спускового крючка. Судя по мимике, разговор сразу свелся к взаимным наездам и должен был по-любому закончиться немедленным огневым контактом, ведь именно мы так с Еремеевым и договаривались. Даже если Котов просто подъедет и попросит водички и захочет без боя ехать обратно, уряднику все равно без вариантов придется ему нахамить так, чтоб главарь схватился за оружие.
Вот разозленный «оборотень в погонах» стал поднимать классический винчестер 1876 года, предмет его гордости (об этом знал весь Яренск), который лежал у него поперек седла, явно уже с патроном в патроннике, чтоб сразу выстрелить. Я мягко, подушечкой указательного пальца нажал спусковой крючок.
Хлопс-с-с! Выстрел был чуть-чуть заглушен саунд-модератором и прозвучал, как мощный щелчок хлыста. Хотя мне это было и не критично – тактические наушники надежно защищали уши. Многие говорят, что это неправильно, ставить на штурмовой малоимпульсный карабин приклад с амортизатором, но кому как – для меня оружие становится более управляемым, а стрельба более комфортной. Навороченный телескопический приклад FAB-Defense с амортизатором принял на себя большую часть отдачи, при этом точка прицеливания недалеко ушла от бедной лошадки Котова, и я четко видел, как верхняя часть головы несчастного животного буквально взорвалась красными брызгами, заляпав несостоявшегося ковбоя. Лошадь как будто выключили: мгновенно ноги подогнулись, и она грохнулась на бок, знатно ударив урода об землю и придавив его всей своей тушей. Круто!
Еремеев упал боком на землю и, подняв на вытянутой руке служебный «смит-вессон», уже пытается пальнуть в супостатов. Я уже на автомате беру на прицел голову лошади второго оборотня в погонах, Егора Попова и, опять мягко потянув спусковой крючок, делаю выстрел. Хлопс-с-с! Но тут уже без голливудских эффектов – животное так же просто падает.
А дальше начинается веселуха: полицейские Еремеева, предупрежденные о нападении, попрятавшись, кто в кустах, кто за повозкой, открывают беглый огонь. Ого, ну прямо как в фильмах про ковбоев, вот только один момент – все стреляют дымным порохом, и тут же мои наблюдательные способности через оптику резко ухудшаются, так как часть людей просто пропадает в густых облаках белого порохового дыма. Но это то, что касается полицейских, а вот у ряженых дела сразу принимают плохой оборот. Лошади под ними, как оказалось, были не служебные, которые специально учатся не пугаться во время стрельбы, а обычные верховые, которые начали сходить с ума и сбрасывать седоков, когда вокруг начали хлопать выстрелы. Поэтому переодетые каторжники уже сразу не смогли организовать хоть какое-то подобие атаки, а занимались тем, что пытались восстановить контроль над лошадями. С другой стороны, полицейские Еремеева больше создавали шума и дыма, нежели эффективно попадали в противников. Они вроде как сумели завалить только парочку бандитов и подстрелить одну лошадь, а дальше было безветрие, и пороховой дым не очень хорошо рассасывался, поэтому и тут я вынужден был вмешаться.
Перевод маркера прицела – грудь в полицейском мундире, белых повязок нет. Хлопс-с-с! Тело вздрогнуло и грохнулось вбок. Что дальше, нет времени смотреть. Следующая цель. Белые повязки отсутствуют. Хлопс-с-с!
Хлопс-с-с! Хлопс-с-с! Хлопс-с-с! Я уже действую как на автомате: отлавливаю в прицеле, стреляю, и главное никаких эмоций. Просто работа. Несколько секунд – и противники закончились. Их и так было немного. Но когда они все верхом, то есть очень контрастные цели, на расстоянии ста метров от стрелка, вооруженного полуавтоматическим нарезным карабином с оптикой, то тут вариантов просто нет. Супостаты закончились быстрее, чем в обычном рыжем бакелитовом магазине – патроны.
Несколько выстрелов со стороны полицейских и все, установилась тишина. По поляне носились несколько лошадей, потерявших своих седоков, одна, получив пулю, отчаянно ржала, пытаясь снова встать на ноги. И все.
Поняв, что все закончилось, я, держа правой рукой карабин, левой отжав кнопку, коротко бросил в микрофон гарнитуры:
– Быстро Котова, Попова достать, оказать помощь, связать и развести, чтоб общаться не могли. Прием.
Еремеев, будучи все еще в горячке боя, сумел быстро сориентироваться и ответить:
– Будет сделано. Прием.
– Давай, я еще по сторонам посмотрю, вас прикрою. Если будет тихо, выйду. Надо с этими уродами пообщаться. Кстати, котовский винчестер заберу к себе в коллекцию, очень мне машинка понравилась. Все, выполнять, конец связи.
Даже отсюда услышал, как Еремеев засмеялся, и его смех подхватили остальные полицейские, причем ржали они как бешеные кони, громко и безудержно. В принципе, вполне нормальная реакция на стрессовую ситуацию.
И тут я обратил внимание, что дверца в повозку открыта и на сцене появились два новых персонажа: доктор и еще один полицейский, причем оба с револьверами в руках. Ну, явно их прихватили в качестве усиления и прятались они точно в помещении для арестантов. Что самое интересное, чтоб не получить по пуле от своих, у них так же были белые повязки, повязанные по всем правилам, и на правое, и на левое предплечье.
Еремеев, уже пришедший в себя, отдавал команды, и двое полицейских, вскочив в седла, отлавливали бесхозных лошадей, а вот остальные разбирали трупы, ну и конечно, с трудом оттащив туши убитых животных, вязали выживших «оборотней в погонах», которые только-только начали приходить в себя.
Но я пока не выходил из леса, оставаясь на позиции. Антон уже доложился, что в лесу, где прятались каторжники, пусто, с той стороны нам ничего не угрожает, но вот напрягали те два бандита с винтовками, что Котов посадил в лесу, для огневой поддержки. И, судя по перехваченным разговорам, это были далеко не самые худшие стрелки, поэтому надо было дождаться сигнала от Макара, который с тремя охотниками должен был отловить и нейтрализовать противника. А это не такая уж и легкая задача – отлавливать затаившихся бандитов в густой «зеленке».
Еремеев-старший уже пару раз выходил на связь и спрашивал дальнейших распоряжений, но я пока медлил. И только после того, как на кромке леса появился Макар и белой портянкой начал совершать круговые движения, что говорило, о том, что опасность ликвидирована, я сам связался с Еремеевым и дал команду передвинуться ближе к лесу, чтоб не светиться посередине поля, и перетащить пленных для полевого допроса.