авии. Его можно назвать первым в мире убийцей монстров, — пошутил Холмс.
Это была, мне кажется, нехарактерная для него шутка; он специально сказал это, чтобы снять напряжение и подбодрить Гриса Паттерсона.
— Мистер Холмс, — сказал тот. — Я не могу понять, зачем вы рассказываете все это, если, по вашему мнению, истории о монстрах — это выдумка.
— Даже явная выдумка может оказаться крайне полезной, — ответил Холмс, — в частности, когда она заставляет людей действовать в соответствии с их убеждениями.
Он продолжил свое повествование о судьбе Уффы. Это могло бы стать сюжетом отличного романа, если бы за него взялся кто-нибудь более способный, чем современные сентиментальные новеллисты. У короля Уффы была красивая жена, которую звали Гротвильда, она всегда была рядом с ним, до самого конца. В последнюю ночь их жизни они вооружились копьями и мечами. Оба надели сверкающие доспехи, поскольку Гротвильда была королевой-воином, такой же грозной, как и ее муж. Когда дракон напал на них, они сражались рука об руку. Но все было напрасно. Дракон проглотил Гротвильду, как аллигатор ягненка.
И не было никаких объяснений, почему он пощадил короля Уффу. Но так и было: он лишь обвился вокруг него, а король, вцепившись в свое сломанное копье, оплакивал Гротвильду.
Вскоре все разъяснилось. Внезапно из темноты показался причудливый силуэт, который мог появиться только в век варваров: женщина, одетая в шкуры; на ее шее болталось ожерелье из человеческих костей, на руках были бронзовые браслеты в виде змей, а на голове — рога какого-то животного. Это была колдунья Граксгильда, которая питала страсть к королю Уффе с самой юности, а сейчас заявила свои права на него. Ее не интересовали лорды, хотя то, что их убрали с дороги, было ей только на руку, ведь они были верны как королю Уффе, так и его жене. Именно жену Уффы, Гротвильду, ведьма желала уничтожить. Теперь, когда это произошло, она потребовала, чтобы Уффа стал ее любовником.
Конечно же, он не пошел на это. Он упал на свое копье, чтобы после смерти соединиться со своей любимой женой. Граксгильда пришла в бешенство. Она попросила дракона уничтожить королевскую крепость, что тот с легкостью и сделал, а она оставила этого монстра в той местности, чтобы он охотился там и сторожил сокровища Уффы до конца времен.
— Должен заметить, сэр, — сказал мне Грис Патерсон, когда Холмс закончил свой рассказ, — даже Шлиман признавал, что в поэмах Гомера есть доля истины, поэтому я не думаю, что рассказ о короле Уффе — сплошной вымысел. Я верил раньше, верю и сейчас, что этот саксонский варвар на самом деле жил в этой местности и что он сам и все награбленное им покоится в этом холме. Когда я обнаружил этот холм, сразу же начал раскопки, пока кто-то еще не приехал с этой же целью, хоть сейчас и не самое подходящее время года для этого. Но весной из-за рыбаков все это быстро бы перестало быть тайной.
— Наша нынешняя задача, — произнес Холмс, — не сохранить это в секрете, который, я думаю, уже раскрыт, и даже не найти короля и его сокровища. Мы должны заняться таинственным исчезновением Беатрис Грис Патерсон, а не слухами о каком-то доисторическом саксонском воине и уж тем более о драконе. Я уверен, что ответ следует искать в том самом месте, где женщина «растворилась в воздухе», как выразился этот почтенный джентльмен.
Великий сыщик был намерен продолжать свое расследование.
— Мистер Холмс, — сказал Грис Патерсон. — Вы правда верите, что у моей Беатрис еще есть шанс?
— Более чем, — ответил Холмс. — Если мы приложим все усилия и найдем это место.
Итак, мы вчетвером принялись за дело. Холмс был молчалив, он полностью погрузился в размышления и изучал каждую деталь, в то время как Ватсон стал торопливо рассказывать мне обо всем остальном.
— Мистер и миссис Грис Патерсон приступили к раскопкам, несмотря на не совсем подходящее время года и предостережения местных жителей, чьи бесчисленные предупреждения можно было принять за скрытую угрозу. Первую неделю все шло нормально. Было найдено кое-какое саксонское оружие, очень ржавое, конечно, но оно представляло некоторую научную ценность. Затем они нашли человеческие останки по меньшей мере дюжины людей, как будто король был похоронен вместе со всей своей свитой — скорее по варварскому, нежели языческому обычаю.
— Странным было то, — вмешался Грис Патерсон, зондируя почву вокруг себя, — что большинство тех костей были разломаны на части. На более крупных остались следы зубов, словно эти древние могилы были разрыты каким-то огромным животным, питающимся падалью.
— И тем не менее там не было ничего, что имело бы материальную ценность, — сказал Ватсон. — Но затем мистер Грис Патерсон нашел банку с монетами… как они называются?
— Кенты. Маленькие, грубо сделанные англо-саксонские серебряные пенни. На многих из них выгравировано имя короля Уффы, что подтверждает существование этой исторической личности. Вы представить себе не можете, как мы с Беатрис обрадовались этой поразительной находке, которая не стала последней. Мы обнаружили настоящие сокровища древнего короля — сотни золотых монет, многие из которых оказались византийскими, отчеканенными во время правления Юстиниана Великого и его преемников. Нечего и говорить, что они высоко ценятся на рынке, а для науки вообще бесценны, ведь они свидетельствуют о наличии торговых связей между англо-саксонской Англией и Востоком, о чем раньше и не подозревали.
— Вот тогда все и пошло наперекосяк, — сказал Ватсон.
Грис Патерсон проворчал что-то, вытаскивая свой прут из земли.
— Начали происходить странные вещи. Наши рабочие — они, естественно, не были местными жителями, а приехали из отдаленных районов, прознав о хорошем заработке, — стали слышать странные звуки. Сначала я заверял их, что это ветер задувает в какое-то отверстие, и получается звук, как будто кто-то дует в бутылку. Но они настаивали, что это не так. Эти звуки доносились из-под земли. Похоже на «оулин» и «уайлин», а также «гнашин, о большие зубы!», как описал это наш прораб.
— Казалось, что легендарные призраки, изводившие короля Уффу, воскресли, — сказал Ватсон. Его прут застрял. Я помог ему его вытащить.
— Но мистер Холмс не поверил мне, — произнес Грис Патерсон, — даже после того, как погиб рабочий.
— Один из рабочих был убит ночью — он охранял территорию, — продолжил Ватсон. — Друзья нашли его утром ужасно искалеченным. Боюсь, что остальные оказались не столь солидарны, как подданные короля Уффы. Они бросились бежать, но двое так и не добрались до деревни. Они исчезли прямо среди белого дня. Холмс решил, что их засосала трясина. Кроме того, такие детали, как не принадлежавший убитому отпечаток ноги, сигаретные окурки, тогда как этот рабочий курил трубку, и другие подобные мелочи убедили Холмса, что кто-то пытается всех напугать и пошел на убийство, чтобы заполучить сокровище.
— Я знаю, что только мистер Шерлок Холмс может помочь нам, — сказал Грис Патерсон, — неважно, речь идет о сверхъестественном или нет. Этой ночью, когда мы изучали чертежи недавно открытых нами подземных лабиринтов, Беатрис вышла с фонарем подышать свежим воздухом… фонарь освещал лишь ограниченное пространство… и была похищена, как вы видели, сэр, то ли каким-то злодеем, то ли драконом, толи еще кем-то…
Вдруг Холмс закричал:
— Ватсон! Идите сюда! Я нашел!
Мы все поспешили к стоявшему на коленях сыщику. Он легко проткнул прутом землю, вытащил его и воткнул снова, на этот раз немного сильнее, исследуя полое пространство под слоем земли.
— Тайный ход, как я и предполагал, — сказал Холмс. — Теперь если бы еще найти вход…
Грис Патерсон был слишком взволнован и изо всех сил воткнул свой прут в землю, словно в его руках был гарпун. Должно быть, он зацепил что-то, потому что земля под ним, Холмсом и Ватсоном расступилась. И они втроем провалились в темноту, оставив меня на холме одного.
Я так растерялся, что сразу решил, что их всех проглотил дракон. Но потом я одумался, направил свой фонарь в открывшуюся дыру и увидел, что мои товарищи целы и невредимы — они стояли на ногах, отряхивая себя. Холмс зажег один из фонарей. В свете его и моего фонарей стали видны несколько боковых ходов — это был подземный лабиринт.
— Оставайтесь здесь и смотрите по сторонам, — попросил меня Холмс. — Мы скоро вернемся с ответом на эту загадку.
И, подобно древнему герою, он уверенно повел свое войско в темноту, а я еще долго их ожидал, пока, наконец, это дело не разрешилось.
На этом месте Активист сделал паузу и глотнул виски. Он откинулся на спинку кресла и, казалось, готов был уснуть.
— Но-но! — пробормотал Скептик. — Вы не можете закончить свой рассказ на этом!
— Ах, Холмс проделал все безупречно. В центре лабиринта находился отсек, в котором похититель держал Беатрис Грис Патерсон. К счастью, она не пострадала, всего пара ушибов и небольшой порез на лбу после борьбы с тем подлецом. Им оказался давний конкурент по бизнесу отца Гриса Патерсона, который обанкротился, судя по всему, из-за своей некомпетентности, а не из-за действий старшего Гриса Патерсона. Парень по имени Пондерби…
— Эй, бьюсь об заклад, он точно был дебил! — Невежа снова похлопал себя по бедру, громко смеясь своей шутке, которую никто не оценил. Неприлично причмокивая, он сделал пару глотков виски, а официант аккуратно, но решительно забрал у него оставшийся напиток. Через секунду Невежа уже похрапывал к несказанному облегчению всех присутствующих. (Я рад сообщить, что этот парень уже не является членом нашего клуба, он перешел в «Трутни».)
Наш рассказчик терпеливо дождался тишины.
— Вообще-то Пондерби был мертв и ужасно изувечен, словно его атаковал тигр. Миссис Грис Патерсон сквозь рыдания говорила что-то об огромном когте, появившемся из темноты. Ватсон рассказал мне все это позже. Согласно его диагнозу, с которым согласились Холмс и Грис Патерсон, у женщины случилась истерика и, возможно, галлюцинации из-за удара головой.