— Вне всяких сомнений. Однако есть одна деталь, которую для начала нужно выяснить, вернее, узнать жизненно важную информацию, которую, очевидно, утаивает ваш коллега, что, учитывая, как вы его описали, неудивительно. Возможно, все прояснится само собой, когда я найду профессора Таллиарда. Это, как я очень надеюсь, произойдет в течение нескольких часов, если не раньше.
— Но это поразительно, мистер Холмс! — воскликнул наш гость. — Я прочесал весь Лондон за эти недели и нигде не нашел ни малейшего признака его пребывания.
— У меня есть определенные ресурсы, которые вряд ли доступны иногороднему человеку, — добродушно пояснил Холмс. — А теперь, профессор Белкнап, ответьте еще на один важный вопрос. За вами следили до Бейкер-стрит этим вечером?
— Думаю, да. — Белкнап вздрогнул. — Да, я не сомневаюсь в этом.
— Замечательно! — к моему изумлению воскликнул Холмс.
Я не мог понять, чему радуется мой друг, да и посетитель был сбит с толку.
— Я должен оставить вас на некоторое время, — внезапно сказал Холмс своему клиенту. — Вернусь через полчаса.
Он вышел без дальнейших объяснений, оставив меня наедине с Августом Белкнапом, который, не зная об эксцентричности моего друга-гения, пребывал в недоумении.
Это были, наверное, самые долгие полчаса в моей жизни. Бедняга Белкнап, расстроенный и весь на нервах, даже не пытался показать, что ему интересны рассказы об афганской кампании, которыми я старался развлечь его; он вздрагивал от малейшего неожиданного звука. Через некоторое время беседа затихла, повисло неловкое молчание. Когда часы пробили девять, к моему невыразимому облегчению, появился Шерлок Холмс.
— Аппарат приведен в состояние готовности, — объявил Холмс. — Осталось только запустить механизм. Для этого, профессор, я должен одолжить у вас этот забавный костюм. Мы очень похожи. Моя одежда должна подойти вам, чтобы вы не замерзли этой туманной ночью. Где вы остановились?
Посетитель назвал дом на Флит-стрит.
— Я так полагаю, вы часто меняете место своего пребывания?
— Каждые несколько дней, — подтвердил Белкнап. — Но мне так и не удалось оторваться от них на длительное время.
— После сегодняшней ночи этого уже не нужно будет делать. — Сказав это, Холмс проводил гостя в свою комнату.
Когда они вышли несколько минут спустя, я не мог сдержать возгласа изумления, настолько я был поражен этим перевоплощением. Августа Белкнапа в позаимствованном у Холмса плаще и охотничьей шляпе легко можно было принять за сыщика, если не присматриваться. Сам Холмс в женском наряде, парике и широкополой шляпе с вуалью был неузнаваем.
— Теперь, профессор, — инструктировал Холмс своего клиента, — подождите полчаса после того, как мы с Ватсоном уйдем…
— Что? — воскликнул я.
— …затем возвращайтесь на Флит-стрит и не выходите из дома до завтра. Вы меньшая мишень, и, вероятно, непосредственно вам не угрожает опасность, но все равно не открывайте дверь никому, кроме нас с Ватсоном.
— Мистер Холмс, я выполню все ваши указания.
— Превосходно. А сейчас, мой дорогой Ватсон, надеюсь, вы не оставите даму без сопровождения? — Сквозь вуаль угадывалась довольная улыбка Холмса.
— А куда надо идти? — осведомился я.
— Это недалеко. Примерно полчаса неторопливым шагом.
Я так ничего и не понял, но уступил. Накинув пальто, я вышел вслед за Шерлоком Холмсом в непроглядную из-за тумана мартовскую ночь. Неторопливым шагом мы двинулись по Бейкер-стрит.
До конца своих дней я буду помнить эту прогулку и то неловкое чувство, которое я при этом испытывал. Так ярко описанное профессором Белкнапом ощущение, что за тобой наблюдают, было настолько явным и сильным, что его невозможно было игнорировать. Я мог поклясться, что видел в полумраке безмолвные скользящие тени и буквально чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Все, что мне оставалось, — это стараться не оглядываться через плечо каждую минуту; у меня была напряжена спина между лопатками в ожидании внезапного нападения. Я вспомнил о перечисленных Белкнапом обезглавленных жертвах «верных», и у меня потемнело в глазах.
Если Шерлок Холмс и испытывал то же, что и я, то никак не показывал этого. Он шел неторопливо и беспечно, при этом рассказывая о театре кабуки, о котором был прекрасно осведомлен, что не могло не впечатлять. Это было очень интересно, но я едва ли услышал хоть слово из его рассказа, потому что мой слух пытался уловить звук шагов позади нас. Мое беспокойство усилилось в сотни раз, когда Холмс свернул с хорошо освещенной и многолюдной улицы в тихий переулок, ведущий в Риджентс-парк. Мы были недалеко от зоопарка, когда он наконец остановился; в тумане ничего не было видно.
— Наверное, достаточно, — сказал Холмс.
Я только набрал в легкие воздух, чтобы попросить его объяснить свои действия, но так ничего и не сказал, потому что он снял шляпу, парик, пальто и юбки и предстал передо мной в своей обычной одежде.
— А теперь, Ватсон, мы разделимся, — сказал он. — Вы можете пойти в направлении Бейкер-стрит, а я сделаю круг. И примерно в это же время завтра ночью мы, без сомнения, обнаружим пропавшего профессора Таллиарда.
С этими словами он исчез в тумане, оставив меня одного, сбитого с толку, возмущенного до предела и с мрачным предчувствием, с новой силой охватившим меня. Я без происшествий добрался до дома. Белкнап уже ушел, а Холмс еще не вернулся, что было к лучшему. Если бы я встретил сейчас моего друга, я вряд ли смог бы оставаться любезным. Я рано ушел к себе и вскоре заснул, а в моих снах почему-то играла скрипка Шерлока Холмса.
Когда я проснулся, Холмс вновь занимался своими химическими опытами. На диване лежала его скрипка — очевидно, он играл на ней ночью. Его бледность и темные круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Несколько уязвленный после вчерашнего, я не стал расспрашивать его, а занялся своими делами, так что меня не было дома почти весь день. Ничто не отвлекало его от своих занятий, пока не зашла миссис Хадсон и не объявила, что пришли господин Виггинс и его коллеги.
— А, проведите их сюда, — распорядился Холмс, оживившись. Заметив мое замешательство, он объяснил: — Ребята с Бейкер-стрит. Они были на задании со вчерашнего вечера, когда я подключил их к этому делу.
Так вот чем объяснялось получасовое отсутствие Холмса прошлым вечером! Он уходил, чтобы договориться о чем-то с группой юных шалопаев.
Через несколько секунд в комнату вошли шесть оборванных и очень грязных уличных мальчишек-арабов. Их предводитель, Виггинс, самый старший и высокий из них, вышел вперед с видом победителя:
— Планкер здесь — забирать приз.
Упомянутый им Планкер, беспризорник с весьма сомнительной репутацией, расплылся в улыбке, демонстрируя кривые зубы.
— Доложите, что вы узнали, — потребовал Холмс.
— Следовать за вами прошлой ночью, дяденька, как договариваться. — Виггинс явно взял на себя роль официального представителя этой бригады. — Мы шпионить, другие у вас на хвосте, прям как вы и говорить, и были еще странные маленькие обезьяны. Не сильно уродливые. Когда вы ускользать от них в парк, они разделяться, поэтому и мы разделяться. Планкер ходить за один из них до ворот Ноттинг-Хилл и находить еще таких же возле дома, где сдавать комнаты. Планкер смотреть во все глаза, понимать их игру и узнать нужного вам человека. Теперь он ваш.
— Отличная работа, джентльмены! Можете назвать адрес?
Виггинс дал знак.
— Второй этаж, дверь прямо, — сказал Планкер.
— Отличная работа! — повторил Холмс. Он вытащил из кармана гинею. — Планкер, награда твоя.
— Ух ты! — Планкер расплылся в кривой улыбке.
— Остальные получают обычную плату за два дня работы. — Холмс раздал ребятам серебряные монетки. — До следующего раза, джентльмены.
Довольные беспризорники удалились, и наша хозяйка, бесспорно, вздохнула с облегчением.
— Фу! — такой была моя реакция.
— Нельзя терять ни минуты, Ватсон, — заявил Холмс. — Время Сефтона Таллиарда сочтено.
Экипаж доставил нас к дому, указанному юным информатором. Это было приличного вида здание, хорошо сохранившееся, но и ничем не примечательное. Мы выбрались из экипажа, и я осмотрелся: никаких признаков засады. На этот раз не было ощущения, что за нами наблюдают, охватившего меня прошлой ночью в Риджентс-парке. И тем не менее, сам не знаю почему, мои руки похолодели, а сердце сжималось от страха.
Несколько ударов отполированного медного дверного молотка — и на пороге появилась хозяйка дома. Холмс представился другом американца со второго этажа, и она впустила нас без всяких возражений. Мы поспешили наверх и постучали в дверь комнаты Сефтона Таллиарда. Ответа не последовало, и мой страх еще усилился.
Комната была заперта. Общими усилиями нам с Холмсом кое-как удалось открыть ее, и моему взору открылась сцена, которую я до сих пор вспоминаю с содроганием. Я хирург, давно привыкший к вещам, которые большинство людей считают жуткими, но даже мой многолетний опыт не помог мне справиться с эмоциями при виде обезглавленного тела Сефтона Таллиарда, которое в неуклюжей позе лежало на окровавленной кровати. Кажется, я вскрикнул и сделал пару шагов назад. Шерлок Холмс не проявил такой слабости. Обведя комнату быстрым, внимательным взглядом, он сначала подошел к закрытому окну, затем к камину, который осмотрел, опустившись на колени. После этого он переключил свое внимание на одежду, книги и бумаги, которые были разбросаны повсюду. Было очевидно, что комнату Таллиарда тщательно обыскивали. Однако объект поисков моего друга был для меня отнюдь не очевиден. Сначала я предположил, что он искал пластинку от пьедестала Ур-Аллазота, но она вряд ли была здесь — убийцы, побывавшие перед нами в комнате профессора, наверняка забрали ее, ведь она была для них жизненно необходима. Потом я подумал, что Холмс ищет голову Таллиарда, но и эта мысль не оправдалась. Наконец раздался вздох удовлетворения — он нашел среди этих ужасных окровавленных предметов маленькую книгу, завернутую в красный сафьян.