Мне оставалось только исполнить его поручение.
Заспанный слуга с тупым выражением лица выслушал меня и недоумевающе заметил:
— Кто же мог туда забраться?
— А госпожа, прибывшая вчера?
Слуга ухмыльнулся:
— Она еще вчера вечером уплыла на пароходе в Петербург. Вероятно, это храпит толстый немец, ваш сосед с другой стороны, он…
— Да-да, похоже, — перебил я слугу, бросился в номер и сообщил неприятную новость Холмсу.
— Как жаль, что вчера с вечера я не позаботился узнать об этом, — с легкой досадой заметил он, услышав мои слова.
— Мы отправимся вслед за ней?
— Сперва нужно узнать, когда отходит следующий пароход в Россию.
Он посмотрел лежавшее на столе расписание.
— Только завтра вечером в Або! Она успеет опередить нас на два дня — это много, в особенности для страны, которую не знаешь и где говорят на непонятном для тебя языке! — проворчал Холмс. — Нет ли другого парохода, пораньше?
Но такого не было.
— Придется плыть на этом, — прошептал он, — кстати, нужно узнать, уехал ли «бритый» вместе с нею?
Он закурил и погрузился в задумчивость.
Через четыре часа мы вышли из отеля. Мой вчерашний собеседник легким наклоном головы попрощался с нами и шутливо сказал:
— А красавица-то недолго у нас погостила, уехала в Россию.
— Одна? — наивно улыбаясь, спросил Холмс.
— О нет. Тот господин, что навещал ее здесь, отправился с ней вместе, наш комиссионер видел их обоих на пароходе.
— Ватсон, вам нужно во что бы то ни стало ехать сегодня, иначе следы будут утеряны, — заметил мне Холмс.
— Но как? — с недоумением спросил я его.
Портье отеля ничего не знал об отходе других пароходов.
— Нужно спросить у кого-нибудь из моряков, — заметил Холмс, и мы, рассчитавшись в отеле, к изумлению важного портье отправились на набережную Рейсен.
— Поезжайте в Даларэ, поезд туда отходит каждый час, — посоветовал нам старый матрос с седой бородой, тянувшейся узкой каемкой под подбородком, настоящий морской волк, — там вы всегда найдете охотников, которые доставят вас на парусном боте на Аландские острова, а оттуда до Або пароходы идут регулярно.
Времени терять было нельзя. Мы с Холмсом чуть не бегом бросились к маленькой станции железной дороги, приютившейся под угрюмой скалой Мозебакена, и едва поспели к отходу поезда.
Он сейчас же нырнул в темный тоннель, затем вынырнул снова на свет Божий и, оглашая бойким свистом мирно дремавший фьорд, понесся вдоль его берега, прорезая каменные массивы.
Мелькали станции за станциями. Меньше чем через час мы очутились на приморском курорте Сольтэбаден, где успели пересесть на маленький пароход, доставивший нас в небольшой лоцманский городок Даларэ.
Следуя совету старого матроса, мы, не теряя времени, отправились отыскивать парусный бот.
— Вам в Мариягамн? — спросил один из моряков в ответ на вопрос Холмса. — Вот если бы в Гангэ, я взялся бы вас доставить, мне туда.
Холмс чуть не подпрыгнул от радости: попадая в Гангэ, мы значительно сокращали наш путь.
Но все-таки решил уточнить у моряка:
— А как скоро мы доберемся туда?
Старый моряк посмотрел на солнце, затем вынул часы и уверенно ответил:
— Теперь десять. Если сейчас отправимся, то к вечеру поспеем: дует норд-вест, он нам попутный.
Довольный Холмс не стал торговаться, согласившись с первой же названной ценой, и не прошло получаса, как рыбачий бот, распустив все паруса, нырял в сердитых волнах Ботнического залива.
Не скажу, чтобы путешествие наше было из приятных. Волны нередко захлестывали за борт крохотного суденышка, и мы рисковали потонуть каждую минуту. Шум их мешал разговаривать. Моряк крепко держал румпель, умело направляя судно, а его сын-подросток ловко справлялся с парусами, и мы бешено мчались, точно в каком-то водяном аду.
Холмс оставался спокоен даже в самые опасные минуты; он предусмотрительно запасся бутылкой коньяку, который нам очень пригодился. Я промок до нитки и, должен сознаться, чувствовал страшный упадок сил, но твердый, уверенный взгляд Холмса невольно ободрял меня.
Спускалась июльская ночь, легкий сумрак заволакивал водное пространство, по которому мы неслись.
— Далеко еще? — спросил Холмс у моряка.
— Нет, скоро будем в Гангэ, — ответил тот. — Вон, смотрите, — добавил он через некоторое время, — уже виден огонь маяка.
Действительно, в темноте блеснул яркий свет.
Холмс нажал пружину репетитора — часы пробили половину одиннадцатого.
— Около двух, а может быть, и раньше, мы будем там, — подтвердил моряк.
Он не ошибся: после часа ночи мы незаметно проскользнули в темноте мимо сторожевых таможенных судов, и в два часа с небольшим бот вошел в маленькую гавань между скал.
— Я вижу, приятель, вы хороший контрабандист! — шутливо заметил Холмс, щедро расплачиваясь с хозяином бота.
— All right, сэр! — весело откликнулся моряк, прощаясь с нами.
До железнодорожной станции было недалеко.
Поезд в Петербург отправлялся ровно в пять часов утра, у нас оставалось два с половиной часа, которые я решил употребить на сон.
— Спите, Ватсон, я вижу, вы устали, — сказал Холмс, — не бойтесь, я разбужу вас вовремя.
Усталость сказалась на мне, я сейчас же крепко заснул и проснулся, только почувствовав, что кто-то меня толкает.
— Пора, поезд сейчас отходит, — услышал я голос Холмса и вскочил.
Мне достаточно было взглянуть на моего друга, чтобы убедиться, что, хотя он не спал, бодрость по-прежнему не покидала его, он был таким же свежим, как и раньше.
Удобства прибытия на боте были очевидными: мы обошлись без паспортов и консульской визы — этой утомительной процедуры, которая требуется для въезда в Россию. Мы прибыли сюда незаметно, чего не удалось бы сделать, если бы мы отправились из Стокгольма на пароходе. Поезд шел очень медленно. Какие-то пятьсот километров мы ехали более семнадцати часов. Я невольно вспомнил переезд из Дувра в Лондон — двести километров в два часа.
— Где мы будем ночевать, Холмс? — спросил я. — Мне говорили, что в России без паспорта никуда не пускают.
— Мы отправимся прямо в британское посольство, там нам все устроят — я не могу допустить, чтобы где-то в мире нарушались права англичанина.
— Вы забываете, Холмс, что мы в России, — значительно возразил я ему.
— Пустяки! Мне все равно!
Я предвидел большие трудности, связанные с незнанием русского языка, но гениальная способность Холмса ориентироваться в любой обстановке давала мне уверенность, что и здесь нам удастся все устроить. Небольшой вокзал, в который вкатил наш поезд, мало свидетельствовал о грандиозности и богатстве российской столицы.
— Значит, прежде всего мы пойдем в посольство? — спросил я, когда мы вышли на улицу.
— Нет! — резко ответил Холмс. — Мы не можем терять времени, необходимо сейчас же узнать, где остановилась танцовщица со своим спутником. Опросите по телефону, Ватсон, все лучшие гостиницы в городе.
Я уже направился обратно в здание вокзала, как Холмс одним прыжком догнал меня.
— Подождите, мне пришла в голову мысль: мы же не узнали еще, когда прибыл пароход из Стокгольма.
— Но у кого это узнать так поздно ночью?
— Начальнику станции это известно, я думаю: у него ведь есть расписание пароходных рейсов.
— Пароход из Стокгольма приходит в семь утра, — сообщил служащий на плохом английском языке.
— Сколько времени он идет до Петербурга? — спросил Шерлок Холмс.
— Два дня, с остановками в Гангэ и Гельсингфорсе на несколько часов.
— Значит, пароход, отошедший из Стокгольма третьего дня вечером, еще не прибыл?
— Да, он прибудет только завтра утром.
Глаза Холмса блеснули.
— Мы встречаем, сэр, одного нашего друга, прибывающего на этом пароходе, но, как иностранцы, не знаем, где пристают эти пароходы.
Служащий написал нам по-русски на клочке бумаги адрес, любезно прибавив:
— Покажите эту записку извозчику или городовому, он вам укажет, куда надо направляться.
— Теперь я не упущу их из виду, — сказал Холмс, когда мы снова вышли на улицу. — Хорошо, Ватсон, что вы по-спали в дороге, так как сегодняшнюю ночь мы проведем без сна.
Мы взяли пролетку и поехали по указанному адресу.
Погода стояла ветреная. До прибытия парохода оставалось еще семь часов. Уходившая вдаль набережная, на которую мы ступили, была совершенно пустынна, газовые фонари едва освещали ее.
От зорких глаз моего спутника не укрылась груда ящиков и мешков, прикрытая брезентом.
— Мы отлично тут устроимся, Ватсон, — заметил Холмс, — здесь уже наверняка никто не потребует от нас паспорта.
Мы незаметно проскользнули под громадный брезент и улеглись на каких-то мягких мешках.
— Самое удобное место для наблюдений, — пошутил Холмс, — мы как раз напротив пристани.
Не знаю, удалось ли моему другу уснуть, но я, несмотря на неудобства, проспал довольно долго.
— Ватсон, давайте выбираться отсюда, — услышал я голос Холмса, — стало светло, и нас может заметить сторож.
Я последовал его совету и ползком выбрался из-под тяжелого брезента. Меня изумило лицо Холмса: с приклеенной узкой бородой и усами, в темных очках, мой друг был совершенно неузнаваем.
— Мне кажется, Ватсон, вам нужно также немного преобразить вашу наружность. Акка вас неоднократно видела и может узнать.
Через минуту у меня «выросла» борода, а густые седые брови, приклеенные опытной рукой Холмса, делали меня просто неузнаваемым.
— Мы должны встретить их при выходе с парохода и неотступно следить за ними.
На небольших часах пристани было еще только шесть, нам нужно было ждать около часа, но пароход появился значительно позже. Смешавшись с ожидавшей его прибытия публикой, Холмс и я наблюдали за обстановкой, не спуская глаз. Пришлось ожидать долго. Осмотр багажа и таможенные формальности заняли очень много времени.