— Напрасно, — ответил с обычным спокойствием Хольмс. — Я бы поступил иначе.
— Как? — впился в него глазами Сашка.
— В павильоне, — объяснил Хольмс, — была возможность замаскировать дверь в подземелье так умело, что вы будете искать ее целую неделю, и то, может быть, не найдете. Я полагаю, что гораздо легче найти выход из подземелья со стороны Карповки. Там у строителя не было возможности замаскировать подземелье так искусно, как он это несомненно сделал в павильоне.
— Вы правы, как всегда! — воскликнул Сашка.
— Если бы вы знали, сколько раз я ошибался! — рассмеялся Хольмс. — Но мне было бы очень приятно, если бы мои выходы подтвердились, и подземелье действительно существовало. Осмотр его может дать нужные результаты.
Не успели мы, расставшись с мистером Уильямом Митчелем, пройти и половину пути до Каменноостровского, как нас отвлекла от цели неожиданная встреча.
— Ба, господа! Вас-то мне и надо! — раздался за нами знакомый голос. Это был Воронин.
— В чем дело, Сергей Лукич? — спросил Сашка, останавливаясь и здороваясь с начальником сыскной полиции, по-видимому, совершенно не смущенным вчерашней неудачей.
— Опять хотите звать нас в поход?
— Не совсем, — ответил, смеясь, Воронин. — После вчерашнего приключения вас, должно быть, и калачом не заманишь. Но мне надо с вами поговорить.
— О чем? — полюбопытствовал я.
— Дело довольно щекотливое, — проговорил Воронин. — Знаете, что, господа? Пойдем сейчас ко мне. Вместе позавтракаем, и я вам объясню в чем дело.
— Очень сожалею, дорогой Сергей Лукич, — поспешно ответил Сашка, — но мы идем сейчас по очень важному делу.
— Относительно убийства графа В. Д.? — осведомился Сергей Лукич. — Ничего не значит; я с вами хочу поговорить также по этому делу. И не вздумайте сопротивляться! — замахал он руками, увидев протестующее выражение, которое приняла Сашкина физиономия. — Агентов позову! Силой заставлю! — и, смеясь, он потащил нас вместе с собой к извозчику.
Пришлось покориться.
— Вот в чем дело, господа, — начал Сергей Лукич, когда мы уже сидели втроем в уютной столовой его роскошной казенной квартиры, — мне необходимо ваше сочувствие.
— Необходимо? — улыбнулся я. — Неужели уж вы-то без него не можете обойтись?
— Совершенно серьезно, — продолжал Воронин. — Мне необходимо заручиться вашею поддержкою, чтобы оказать влияние на графа.
— По какому это поводу? — спросил Сашка.
— А вот почему: я арестую сегодня маркиза, — совершенно спокойно ответил наш хозяин. — Боюсь лишь, что граф, узнав об этом, немедленно пустит в ход все свои колоссальные связи, чтобы освободить «друга», к тому же еще гостя. Вы ведь знаете, что он совершенно убежден в его невиновности.
— Какие у вас основания быть иного мнения? — с нотой легкой насмешки в голосе спросил Введенский.
— А вот какие, — уверенно возразил Воронин. — Послушайте, и вы сами, надеюсь, убедитесь.
— Вы знаете, — начал он, дополнив рюмки и жестом приглашая не забывать за разговором об еде, — что я более всего на свете доверяю своему собственному чутью, которое до сих пор никогда еще меня не обманывало. И вот это чутье с того момента, как только я увидел маркиза де Варенна, говорило мне самым настойчивым образом, что за корректным и светским обликом этого человека скрывается несомненный преступник. Вы улыбаетесь? Но слушайте дальше.
Руководствуясь этим убеждением, я решил не упускать маркиза из виду ни на одну минуту За ним был учрежден тайный, но чрезвычайно бдительный надзор. Результат его таков.
В день убийства городового, маркиз де Варенн собственной персоной не погнушался посетить столь демократическое учреждение, как адресный стол. Здесь он навел две справки: сначала о комиссионере французской фирмы торговцев винами Лоран, Константине Барском, двадцати семи лет, которого в Петербурге не оказалось, а затем об итальянском подданном Франческо Кучини, капиталисте. Этот итальянец оказался проживающим на Петербургской стороне. Маркиз де Варенн немедленно поехал по полученному адресу и просидел у господина Кучини часа два.
На следующий день визит был повторен. На этот раз маркиз вышел вместе с итальянцем (были уже сумерки); они отправились вместе в один ресторанчик на Выборгской стороне и встретились в кабинете с неизвестным человеком чрезвычайно подозрительного вида. Свидание повторилось на третий день в том же порядке, только без итальянца, в другом кабачке. Здесь агентам удалось подслушать, что при прощании было условлено встретиться в каком-то новом месте.
К этому времени у меня было в руках сообщение парижской полиции о том, что маркиз де Варенн находится сейчас в своем имении в Бретани. Кроме того, выяснилось, что человек, с которым встречались самозваный маркиз и итальянец Кучини, не кто иной, как сын повара графов В. Д., золоторотец, известный под кличкой Васька Косой.
— Васька Косой! — вырвалось у меня. — Предположенный убийца графа!
— Я ведь знаю, что вам уже известно это имя, — спокойно ответил Воронин, хотя глаза его засверкали. — Поздравляю вас, вы не теряли даром времени. Но это меня тем более радует, что раз вы предполагаете в Ваське Косом убийцу графа В. Д., то вы согласитесь, что свиданья маркиза с этим человеком — вполне достаточная причина для ареста.
— Но что же означает ваше вчерашнее приключение? — спросил я.
— Неужели вам теперь не ясно? — спросил Воронин. — Мы шли по следам маркиза, когда он вышел из квартиры Кучини и отправился на свидание с Косым. Только дичь перехитрила охотников.
Когда мы пришли в ресторан Еремеева, там, в одном из кабинетов, уже ждал нас граф Николай Дмитриевич, вызванный телеграммой, в которой маркиз так умело злоупотребил моим именем.
С помощью ловко подстроенного сходства верхнего платья, я принял за маркиза Николая Дмитриевича в то время, когда он, наскучив ждать меня, намеревался уже уходить. Маркиз и Косой, как я узнал сейчас же после обнаружения ошибки, прекрасно успели переговорить в кабинете и скрыться кружным путем: они выпрыгнули в окно и ушли через двор соседнего дома.
Это был чрезвычайно ловкий прием; маркиз, очевидно, прекрасно знал, что за ним следят, и таким способом успел повидаться с Косым, несмотря на все принятые меры.
Он не рассчитал только одного: вся эта мистификация сделала то, что я решился арестовать его, лишь только он выйдет на улицу. С таким человеком нельзя медлить; скомпрометировать себя — он никогда не скомпрометирует.
Признаюсь, я сидел, убежденный доводами Воронина. Роль человека, называвшего себя маркизом Альфредом де Варенном, во всем этом запутанном деле казалась действительно чрезвычайно подозрительной.
Однако Сашка, по-видимому, не был еще совсем убежден и пытался проверить путем сопоставления некоторых подробностей, не является ли Воронин жертвой буйной фантазии его не в меру усердных агентов.
Но не успели они поспорить и десяти минут, как лакей доложил, что Байдулин просит разрешения видеть Сергея Лукича.
Воронин поспешно встал, извинился и вышел в кабинет. Через минуту он возвратился и сказал:
— Господа, если желаете присутствовать при снятии показания, пожалуйте. Маркиз де Варенн арестован.
Мы были уже подготовлены к этому известию, но все-таки остолбенели: арест был произведен слишком неожиданно.
Все же допрос обещал быть интересным, и Сашка быстро выразил согласие.
Когда мы вошли в кабинет, там уже стоял, в непринужденной позе, маркиз де Варенн, пощипывая свою изящную эспаньолку; с обеих сторон и сзади, около него стояли три агента.
— Но какому праву вы арестовали гражданина французской республики? — громко спросил де Варенн, сверкая своими жгучими глазами, едва мы переступили порог. — Я буду жаловаться посланнику. Вы за это дорого заплатите…
— Потрудитесь отвечать на вопросы! — равнодушно произнес Воронин, садясь за письменный стол.
Мы стали поодаль.
— Ваше имя?
— Жюль Леру, — ответил, сдерживаясь, маркиз.
— Так что вы теперь уже не маркиз де Варенн? — насмешливо спросил Сергей Лукич.
— Какой маркиз де Варенн? — сердито и скороговоркой ответил допрашиваемый. — Никакого маркиза я не знаю и знать не хочу. Я свободный человек, и арестовать меня вы не имеете права!
— Не ожидал с вашей стороны такой манеры защищаться, — спокойно продолжал Воронин. — Ваше занятие?
— Свободный художник, — буркнул маркиз.
— Когда и где вы познакомились с графом Николаем Дмитриевичем В. Д.?
— Не имел удовольствия! — уже совсем злобно выкрикнул арестованный.
— Почему же вы сейчас, прежде чем быть арестованным, вышли из его дома?
— Я вышел из магазина Яковлева на Каменноостровском проспекте.
— Я бы вам советовал не лгать и не запираться, — тем же равнодушным тоном заметил Воронин.
— Вы не смеете меня оскорблять! — взорвался, как бомба, француз. — Я с вами не желаю разговаривать! Я вам не скажу больше ни одного слова! Я требую немедленного свидания с посланником!
Он сдержал свое слово, и на все остальные вопросы отвечал молчанием или фразой: «Я требую свидания с посланником».
— Вряд ли посланник поможет вам, — произнес, наконец, Воронин, провозившись еще понапрасну с четверть часа. — А пока что, я вынужден вас подвергнуть задержанию.
Несмотря на энергичные протесты, агенты быстро увели его из кабинета.
— Вот ведь каналья! — сказал Сергей Лукич, когда мы остались втроем. — Чего он думает добиться этим враньем? Что вы, господа, собираетесь уходить? — прибавил он, видя, что мы взялись за шляпы.
— Куда теперь? На Каменноостровский? Поедем вместе; мне надо уговорить графа помириться с совершившимся фактом.
Обсуждая нелепое запирательство маркиза, мы и не заметили, как добрались до особняка на Каменноостровском.
— Дома граф? — спросил Воронин у казачка. — Доложите.
Казачок молча открыл дверь в кабинет, и мы вошли.