Холмс оказался, как всегда, прав. Женщина за прилавком доверчиво рассказала мне, что похороны состоятся завтра в восемь утра.
– Вот видите, Ватсон, эти люди действуют абсолютно открыто: никаких тайн и уловок. Им как-то удалось оформить все официально, и они теперь уверены, что им ничто не угрожает. Что ж, у нас остается один выход: идти ва-банк. Вы вооружены?
– Вот трость!
– Ну, ничего, как-нибудь пробьемся: «Ведь трижды тот вооружен, кто прав»[44]. Положение настолько сложное, что мы просто не можем сидеть и дожидаться полиции. Это не тот случай, чтобы педантично блюсти букву закона… Попробуем, Ватсон. Нам ведь не впервой.
Холмс резко дернул за шнурок у двери большого темного дома. Дверь мгновенно распахнулась, на пороге полутемного холла мы увидели высокую женскую фигуру.
– Что вам угодно? – сухо спросила женщина, вглядываясь в наши лица.
– Мне нужен доктор Шлезингер, – ответил Холмс.
– Здесь нет никакого доктора Шлезингера! – резко возразила она и попыталась захлопнуть дверь. Но мой друг придержал дверь ботинком.
– В таком случае пригласите человека, который живет в этом доме, как бы он себя ни называл! – потребовал Холмс.
Помедлив мгновение, она все-таки впустила нас.
– Что ж, входите, мой муж никого не боится.
Заперев парадную дверь, она ввела нас в гостиную, зажгла свет и вышла, попросив минутку подождать.
Но не пришлось ждать и полминуты; мы даже не успели осмотреться в комнате, которая была обставлена видавшей виды мебелью, как дверь отворилась, и в гостиную неслышным шагом вошел высокий лысый человек. На его широком багровом лице с обвисшими щеками читалось явно преувеличенное добродушие. Оно никак не вязалось с жестким выражением напряженного рта.
– Вы явно ошиблись, господа! – непринужденно обратился он к нам самым елейным тоном. – Вам, по-видимому, дали неправильный адрес. Если вы попытаетесь пройти немного дальше и повернуть налево…
– Мы никуда не пойдем, – жестко возразил мой друг. – У нас нет времени, мистер Генри Питерс из Аделаиды, выдающий себя за доктора Шлезингера из Бадена и Южной Африки. И это абсолютно неоспоримо, как и то, что меня зовут Шерлок Холмс.
Питерс – теперь я буду называть его так – с ненавистью взглянул на своего грозного противника.
– Я слышал ваше имя, мистер Холмс, но оно меня не испугало, – сказал он. – Когда совесть у человека чиста, ему нечего бояться. Что вам нужно в моем доме?
– Мы здесь, чтобы узнать, что вы сделали с леди Фрэнсис Карфэкс, которую привезли с собой из Бадена.
– Я буду вам чрезвычайно признателен, если сообщите, где она сейчас находится, – спокойно возразил Питерс. – Она задолжала мне около ста фунтов, а в задаток оставила пару безвкусных подвесок с поддельными камнями, которые в ломбарде отказались принять даже по минимуму. Я действительно жил в Бадене под другим именем. Леди Фрэнсис привязалась к нам с миссис Питерс и решила ехать с нами в Лондон. А здесь она неожиданно исчезла, оставив в счет долга – за то, что я оплатил ее счет в гостинице и ее проезд, – какие-то старомодные украшения. Поэтому, как я вам уже говорил, мистер Холмс, если вы ее найдете, вы меня чрезвычайно обяжете.
– Непременно, – сказал Холмс. – Я буду искать ее в этом доме до тех пор, пока не найду.
– У вас есть на это ордер?
Холмс показал Питерсу пистолет и снова сунул его в карман.
– Придется вам пока удовлетвориться этим!
– Да вы просто бандит!
– Пусть будет так, – рассмеялся Холмс. – И учтите, мой спутник не менее опасный головорез. Мы с ним начинаем обыск.
Питерс выглянул в прихожую.
– Энни, вызывай полицию!
За дверью раздалось шуршание юбок, парадная дверь отворилась и вновь захлопнулась.
– Не будем медлить, Ватсон, – сказал Холмс. – Начнем! И не вздумайте нам мешать, Питерс, иначе пожалеете. Где гроб, который вам сегодня доставили?
– Зачем вам гроб? Он занят! В нем покойница.
– Мы должны его осмотреть.
– Ни за что! Я не позволю!
– Что же, обойдемся без вашего позволения. – Холмс резко оттолкнул Питерса и вышел в холл. Прямо перед нами была приоткрытая дверь, ведущая в столовую. Мы вошли в нее и увидели, что под тускло горящими рожками газовой люстры на столе стоит гроб. Холмс прибавил света и поднял крышку. На дне глубокого гроба покоилось жалкое, иссохшее существо со старым сморщенным лицом. Ни болезнь, ни голод, никакие самые жестокие истязания не могли бы превратить все еще красивую и яркую женщину, какой была леди Фрэнсис, в эту старую развалину. Изумление на лице Холмса сменилось радостью.
– Слава Богу! – воскликнул он. – Это не она!
– Да, вы жестоко ошиблись, мистер Холмс, – удовлетворенно произнес Питерс, который вошел в столовую следом за нами.
– Кто эта женщина?
– Могу рассказать, если вам интересно. Это Роза Спенсер, старая няня моей жены. Мы взяли ее из Бригстонской богадельни, привезли сюда, пригласили доктора Хорсома. Он живет на Фирбэнк-Виллас, тринадцать; кстати, не забудьте записать, мистер Холмс, – ехидно заметил он. – Мы окружили ее заботой, как велел нам наш христианский долг. Но, к сожалению, на третий день она скончалась. В свидетельстве о смерти написано: от «старческого маразма», но ведь это всего лишь мнение врача. Вам, великий мистер Холмс, – продолжал он с издевкой, – разумеется, истинная причина ее смерти известна лучше, чем кому бы то ни было! Мы обратились в фирму «Стимсон и K°» на Кеннингтон-роуд, похороны состоятся завтра в восемь часов утра. И попробуйте придраться хоть к чему-нибудь! Вам ничего не остается, мистер Холмс, как признать, что вы оказались в дураках. Я с большим удовольствием сфотографировал бы вашу физиономию, когда вы так яростно ринулись к гробу и вместо леди Фрэнсис нашли в нем убогую девяностолетнюю старушку!
Холмс сохранил свое обычное спокойствие под градом насмешек, которые обрушил на него Питерс. Но кулаки его гневно сжались.
– Я продолжаю обыск.
– Ну, это мы еще посмотрим! – прорычал Питерс.
В это время в прихожей послышался женский голос, и раздались тяжелые шаги.
– Сюда, господа! – позвал Питерс. – Эти люди силой ворвались в мой дом, и я никак не могу заставить их покинуть его. Прошу вас, помогите мне!
Сержант и констебль появились на пороге столовой. Холмс достал из бумажника визитную карточку.
– Вот мое имя и адрес. А это мой друг – доктор Ватсон.
– Что вы, сэр, зачем нам ваша карточка, мы достаточно хорошо вас знаем! – сказал сержант. – Но все-таки без ордера вы оставаться здесь не можете.
– Знаю, что нельзя.
– Арестуйте его! – потребовал Питерс.
– Мы знаем, где найти этого джентльмена, если он нам понадобится, – ответствовал на это сержант. – Но все-таки мы вынуждены просить вас, мистер Холмс, покинуть этот дом.
– Да, Ватсон, нам придется уйти.
Через минуту мы снова были на улице. Я весь пылал от гнева и унижения, а Холмс казался, как всегда, спокоен. Следом вышел сержант.
– Вы уж извините, мистер Холмс. Ничего не поделаешь – закон.
– Все правильно, сержант, вы не могли поступить иначе.
– Я понимаю, конечно, вы туда не пришли бы без веских оснований. Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?
– Пропала женщина, сержант, и есть подозрение, что ее скрывают в этом доме. С минуты на минуту мне должны доставить ордер.
– Не волнуйтесь, мистер Холмс, я с них глаз не спущу и, если что, сразу же дам вам знать.
Было только девять часов, и мы с Холмсом, не теряя ни минуты, продолжили поиск. Первым делом мы направились в Брикстонскую богадельню. Здесь нам сообщили, что несколько дней назад к ним пришла супружеская пара, пожелавшая взять к себе впавшую в детство старуху, которая, по их словам, когда-то была у них в услужении. Получив разрешение, они увезли ее домой. Когда мы сообщили, что старуха умерла, никто в богадельне не удивился.
Следующий наш визит мы нанесли доктору Хорсому. Он рассказал, что накануне днем его вызвали к больной. Как он установил, она умирала от старческой слабости, и случилось это буквально у него на глазах. Он составил свидетельство о смерти по всей форме и подписал.
– Я уверяю вас, смерть этой женщины была абсолютно естественной, и оснований для каких-либо подозрений просто не существует, – заверил он.
Ничего необычного в том доме он не заметил; единственное, что показалось немного странным, это отсутствие прислуги у людей с довольно высоким достатком. И это все, что удалось нам узнать от доктора Хорсома.
День поисков мы завершили в Скотланд-Ярде. Оказалось, что при оформлении ордера возникли какие-то трудности, дело затянулось, и подпись судьи можно будет получить только утром. Холмсу было предложено зайти завтра к девяти, а затем уже поехать с инспектором Лестрейдом и присутствовать при аресте.
На этом и закончился насыщенный событиями день. Правда, около полуночи зашел наш приятель-сержант, который сообщил, что в темных окнах дома на Полтни-сквер несколько раз мелькал какой-то свет, но ни кто в него не входил и не выходил. Мы решили набраться терпения и ждать утра.
Шерлок Холмс был настолько расстроен и взволнован, что не пожелал ни вести беседу, ни ложиться спать. Я ушел к себе, а он остался в гостиной. Сдвинув темные густые брови, он сидел в своем кресле, нервно барабанил по его ручке длинными пальцами, курил одну сигарету за другой и искал, мучительно искал разгадку страшной тайны. Ночью я периодически слышал его шаги. Утром, когда я уже умывался, он ворвался ко мне в комнату бледный, с ввалившимися щеками. Весь его вид говорил о том, что он ни на миг не сомкнул глаз.
– Как я мог упустить из виду, что похороны в восемь! Сейчас двадцать минут восьмого! – вскричал он. – Куда девался разум, который Господь вложил в мою голову? Скорей, Ватсон, нам нужно спешить! Ведь в эти минуты решается – жизнь или смерть; и сто против одного за смерть! Мы не имеем права опаздывать, иначе я никогда себе этого не прощу!