Злость, ярость от ощущения обмана и холода подступающей всепоглощающей прожорливой бездны проснувшимся вулканом закипают внутри, поднимают на ноги. Ногти впиваются в ладони так, что, сквозь онемение прорезается боль, заставляющая чувствовать себя всё ещё живой:
— Не отда-а-ам!!! — лицо искажает гримаса слепого гнева так, что сама становлюсь похожа на этого монстра.
— …а-а-ам!!! — продолжаю орать уже наяву, пока Рон, хватая меня за руки, пытается вырвать из лап возвращающегося кошмара.
Он уже не тормошит, а просто трясёт, в лицо летят брызги воды. Крупные капли, смешиваясь с солью слёз, стекают на ночную рубашку, холодят грудь.
С силой открываю слепые глаза, давая солнечному свету прогнать наваждение, тянущее, как гнилая зловонная трясина, назад.
— Пей! — в трясущиеся руки кто-то (судя по голосу — Ульмо) сунул кружку и подтолкнул ко рту.
Вяжущая горечь обожгла рот, горло… но голова начала проясняться. Пятна тьмы перед глазами схлопывались одно за другим, возвращая зрение.
Рядом с кроватью, помимо Рона, действительно обнаружился Ульмо. А также и Мелькор, и Нэсси, и Идриль, и Флита с Корой. Оказалось, что своими воплями я перебудила половину замка. А переполох, поднятый в связи с тем, что мужу никак не удавалось привести меня в чувство, добудила остальную часть жителей Хальдада.
— Тина? — осторожно произнёс младший, внимательно наблюдая, как я трясу головой, избавляясь от остатков жути.
— Здесь. — односложно ответила ему, и со всех сторон посыпались вопросы перепуганных моим состоянием родных людей.
— Как ты себя чувствуешь?
— Тина, что это было?
— Что с тобой?
Сон мрачной картиной снова напомнил о себе, и я, утыкаясь в рубашку мужа, заплакала. Навзрыд — так, что слова произнести не могла.
— Не тревожьте её сейчас. — послышался требовательный голос доктора, — На, милая, попей ещё.
Рон бережно развернул меня к чаше, протянутой домашним лекарем.
Вместо ожидаемой горечи, язык и нёбо охладил совершенно другой напиток — свежий и приятный.
— Тебе нужно успокоиться и поспать. — продолжил Ульмо.
— Нет! Только не спать! — с новой силой навалилась паника.
И я бы выплюнула янтарную жидкость обратно в чашу, но она уже катилась прохладной волной по внутренностям, проникая в вены, мягко уволакивая в белёсую пуховость без сновидений.
Очнулась уже к вечеру. У кровати дежурила Кора — как когда-то давно, когда я впервые очнулась в этом мире.
— Ри Тина? — шёпотом спросила девочка, заметив моё шевеление.
— Да, Кора, всё в порядке. — так же шёпотом ответила я, прислушиваясь к себе.
Стало действительно гораздо лучше. Рыдать не тянуло, да и яркость сновидения значительно померкла. Ну то есть, я вполне уже была в состоянии отделить себя от него и воспринимать, как нечто абстрактное.
— Сейчас всех позову. — засуетилась она.
— Погоди, Кора, пожалуйста, всех не надо. Я пока не готова отвечать на вопросы. Просто позови ридгона Рона.
— А доктора? — участливо переспросил заботливый ребёнок.
— Только моего мужа. Надо кое-что прояснить и собраться с мыслями.
Через пять минут младший уже входил в комнату.
— Тинка, родная, ты как? — крадясь ко мне в свете единственной горящей свечи, тихо спросил он.
— Уже нормально. По крайней мере кулаками махать и плакать больше точно не собираюсь.
— Ну ты нас всех напугала. — приземляясь рядом и пряча на своей груди моё лицо, выдохнул он.
— Напугала… Да сама напугалась так, что, простите за физиологические подробности, чуть не обделалась — настолько живым был тот демон из преисподней. — подумала я, но озвучивать сии детали не стала.
Меня сейчас волновал совсем другой вопрос. Камень. Мой кулон до сих пор находился на шее мужа. Сколько раз думала о том, что можно бы уже и вернуть реликвию законному владельцу, то есть, себе, но… Каждый из них останавливалась мыслью, мол, ну пусть ещё немножко на всякий случай побудет у него. А я, вроде, и так пока нормально справляюсь.
Однако, сон… Короче, следовало разобраться, зачем он был, и что в нём истина.
— Рон, прежде чем давать какие-либо пояснения, мне нужно поговорить с камнем. — решилась я.
Посмотрев на меня напряжённым и очень посерьёзневшим взглядом, муж молча снял талисман и отдал мне.
47
Честно сказать, пока Кора бегала за Роном, успела передумать всякое. Мысли скакали от «Мамочки, а что, если всё это правда?», до «Фу, какая пошлость, биться в падучей от какого-то сна.». Тем более, что видение теперь казалось совершенно мультяшным. Прям неловко стало.
— Особенно вот это: «Не отда-а-ам!..», ну что твой Гэндальф Белый со своим: «Ты не пройдё-о-ошь!» — успела даже хихикнуть над собой — ну сроду же не свойственна мне подобная патетика, да и склонности к дешёвому эпатажу, вроде, до сих пор не наблюдалось, — Э-это всё бабулины спецэффекты при гадании свой отпечаток в сознании оставили, вот оно теперь и выдаёт что попало…
— Странно всё это, странно. У Нэсси-то вон сбывается. — противный холодок снова пощупал загривок.
— Так, ну хватит. Прямо сейчас всё и проясним. Спасибо родной бабушке, у меня имеется надёжный советник, который не обманет. Сейчас он подтвердит, что страхи мои — несусветная глупость. Извинюсь перед семьёй, и спокойно пойдём пить чай. Представляю, сколько Рон меня теперь ещё подкалывать будет.
Однако, лицо мужа не выражало даже намёка на весёлость.
Быстро надев на себя кулон, мысленно обратилась к шерлу. И внутри всё в один миг ухнуло вниз, заставляя сердце стучать быстрее. Камень молчал. Попыталась снова — в ответ звенящая тишина.
К горлу подступила тошнота. Продавив болезненный спазм и стараясь дышать ровнее, поднесла кулон к губам и попыталась отключиться от реальности, всю энергию отдавая чувствам.
Только теперь внутренним зрением удалось развидеть крохотную пульсацию искры умирающего камня.
Потрясение было таким ошеломляющим, жестоким… Как будто я предала старого друга. Словно убила его собственными руками.
— Рон, почему ты не сказал, что камень замолчал?
— В каком смысле замолчал? Он со мной шибко и не болтал никогда. Как в тот раз с едой высказался, так разговоры и закончились. Я просто стал ощущать его, словно часть себя — вот этот палец, например, — он выставил передо мной оттопыренный вверх большой палец руки, — и всё.
— Кажется… Слушай! Ро-он… — в голову упала следующая мысль из складывающейся логической цепи, — А ты как себя чувствуешь?
— Тина, да нормально я себя чувствую. Ну выспаться никак не могу, так то объяснимо — все мы вымотались с этими последними событиями.
— Ты снова начал худеть. — не обращаясь ни к кому конкретно, прошептала я.
— Тин, на себя глянь. На лице одни глаза остались.
В этом он прав. Я тоже немного схуднула за последнее время. И то, что муж чуток осунулся, списывала на нервную встряску, которую довелось пережить. А что, если всё не так? Если возвращается?..
— Тина, ты можешь сказать толком, что случилось? — потеряв всякое терпение ждать, когда я там соберусь с мыслями и оглашу выводы, спросил он.
— Мы его истощили. Еле «дышит». — указав глазами на шерл, ответила я.
Продолжить мысль дальше как-то не хватало решимости. Но муж и сам понял, какой напрашивается вывод.
— То есть всё это время твой кулон продолжал меня защищать, отдавая свою… свои… не знаю, как это правильно называется, силы?
— Выходит, что так.
Следующую догадку никто не озвучил — мы оба молча прочли её в глазах друг друга.
— Отцу ничего не говори. — категорично сказал Рон.
— И Нэсси тоже. — согласно кивнула я, — А вот с Идриль я потихоньку потолкую. Не так проста наша бабуля, может и найдётся у неё какой дельный совет. И к медицинской книге вернусь.
В связи с тем, что муж ещё в дороге к Хальдаду заметно пошёл на поправку, мы с Ульмо решили, мол, и так нашли выход, и нужды штудировать иноземный учебник больше нет. Получается, рано расслабились. И, если бы не сон, так и пребывали бы в опасном заблуждении.
— Напишу-ка я сослуживцу, что-то давно вестей от него не было. — отвлёк меня от размышлений Рон. — И самому послать весточку никак руки не доходили — не до того было. Ну всё. На том и порешим: никому, кроме Идриль, ни слова. У отца с Насуадой только-только жизнь налаживаться стала. Ни к чему им расстройства. Тем более, что наши предположения ещё подтвердить требуется.
Так и поступили — к семье вышли с бодрыми лицами. Не вдаваясь в детали, успокоили Нэсси с Мелькором тем, что на почве нервного истощения мне просто приснился кошмар. Почему сейчас упомянула только старшего ридгона и тётушку Рона, так это от того, что Идриль ни слову нашему не поверила. Это было буквально жирным СAPS-ом написано на её лице. Старушка только одобрительно кивнула, думается, на то, что, мол, согласна — не стоит беспокоить родителей раньше времени.
И выразительный взгляд бабули я тоже расценила верно.
Как только замок успокоился и погрузился в сон, отправилась в комнату Идриль — она меня ждала.
— Ну, садись. — Идриль сидела, свесив худые ноги с высокой кровати, не доставая ими до пола.
Я послушно сделала, что велено, устраиваясь на том месте, по которому только что похлопала её рука.
— Рассказывай, что на самом деле сегодня произошло.
— Думаю, начинать нужно с другого… — ответила я, и, как на духу, выложила мудрой бабке всё с самого начала.
— Да-а… дела. — задумчиво протянула она по завершении моей грустной повести и замолчала.
— Может быть… снова погадать? — нерешительно предложила я.
— Нет. — отрезала собеседница, — Никак нельзя. Время неподходящее, да и беспокоить карты слишком часто — опасно. Призрачная Королева уже сказала своё слово.
— Уф-ф. — вздохнула я. Всё ж таки, имелась надежда, что более внятный ответ можно будет получить из бабусиных, так сказать, резервов. Но она вот… накрылась медным тазом. — И что тогда делать?