— А что, говоришь, слушается тебя камень? — совсем не о том поинтересовалась Идриль.
— Ну как сказать, слушается… разговаривает. И то, если только считает нужным. Теперь вот… Чуть не загубили мы моего советника. Как-то ему ещё силы возвращать.
— Слыхала я про такие. — даже с некоей ноткой уважения заявила бабуся.
— Что значит, «слыхала»? — озадачилась я, — Вообще-то шерл прибыл со мной из другого измерения.
— Ладно, не о том толкуем. — продолжила Идриль. — Последняя карта сказала, что справишься с бедой, значит, так и будет. Так что, не вешай носа, девонька. Но само собой ничего не сделается — похлопотать придётся.
— Так я же готова! — горячо поддержала бабулины выводы я, — Только никак не соображу, о чём конкретно хлопотать.
— Ты вот меня спрашиваешь, а нужно себя. И здесь… — старушка назидательно ткнула пальцем мне в лоб, — И здесь. — её указующий перст переместился в область сердца. Про то и сон твой. А боги вас не оставят, коли дураками не будете.
На том и закончился наш разговор. Стало чуточку легче, но ясности не наступило никакой.
Делать оптимистичное лицо перед родными было не сказать, как тяжело. Я подолгу засиживалась в теперь уже своей библиотеке, то обращаясь по совету Идриль к себе, то штудируя справочник. Пока Нэсси не начала проявлять беспокойство.
— Тина, я тебя не узнаю. Заказчицы ждут свои пуговицы, а наш воз и ныне там. Мне кажется, пора бы уже и за дела браться.
— Права тётушка. Изображать, что ничего не произошло — так достоверно. Нужно идти до конца и параллельно искать подсказки.
Пришлось брать себя в руки и переключать часть внимания на деловые вопросы. Настроения на то не имелось никакого, но это уже мои личные проблемы. Есть такое упрямое слово «надо».
Рон стал бледнее обычного, быстрее уставал, но тоже вида старался не показывать. Если и сообщать родным о… даже произносить не хочу, то только после грядущей импровизированной свадьбы. А то ещё, чего доброго, передумают — сочтут неуместным.
Вечером того же дня у нас с мужем состоялось совещание по этому поводу.
— Рон, я советовалась с кузнецом насчёт пресса для запуска более-менее масштабного производства. Он понял, что я имею ввиду, но сказал, что у нас нет подходящего металла, да и помощники ему нужны. Повседневные потребности тоже ждать не будут. Что решим?
— Нужный материал можно поискать в Доросе. — пожевал губами он.
— Это куда мы жениться ездили?
— Да. Город большой, мастеровыми славится. Ну и везут в него много чего. Глядишь, и найдём, что требуется.
— Значит, завтра необходимо ехать в город.
— Зачем самим-то? Фреда и отправим — он, поди, лучше разберётся в своих железяках. — недоумённо пожал плечами муж.
— Нет. — не понимая, с чего, вдруг, взялась возражать (мысль Рона казалась верной и во всех отношениях логичной), ответила неожиданно решительно, — Поедем все вместе.
— Почему?
— Не знаю… м-м-м-… фурнитуру попутно присмотрю, тряпочки там, ниточки… О! мастеров в помощь кузнецу приглядим! — «нашлась» я.
Рон покачал головой и глянул на меня с выражением «не убедительно».
— Ладно. Идриль сказала, что нужно слушать, что «покажется». Вот мне просто кажется. — сдалась под его молчаливым нажимом.
— Ясно. Значит, едем. — вопреки опасениям, больше не стал спорить он.
Где-то в груди чуть потеплело. Впервые после разговора с бабусей возникло вот то самое нерациональное чувство, когда что-то кажется правильным в пику стандартной логике.
Да нет же! Не В груди — НА груди! Из последних сил семафоря о верности хода моих мыслей, на теле едва уловимо нагрелся шерл.
48
Утром проснулась ни свет, ни заря в самом боевом настроении, которое поддерживалось надеждой (пусть даже совсем призрачной), что сегодняшний день сдвинет ситуацию с мёртвой точки.
Растолкала Рона, помогла собраться. Флита принесла завтрак в комнату, но я попросила упаковать его с собой — в дороге поедим. Терпежу не хватало тратить время на всякие несущественные мелочи. Тем более, что кузнец с рабочей телегой и дорожная карета уже ждали своих пассажиров.
В город прибыли, когда он только-только проснулся и начинал входить в привычную рабочую колею. Дорос и в самом деле был довольно большим и грамотно структурированным населённым пунктом. В центре, куда мы не поехали, располагалась жилая часть, в которой обитала элита и находились административные учреждения. Рабочие районы, чтобы не мешать важным господам трудовым шумом, окружали его по периметру.
И сюда уже потянулись повозки с деловитыми людьми, везущими свой товар мастерам. Туда направились и мы.
Вот тут я перестала понимать, что делать дальше. Рон вместе с Фредом отправились в «железный» переулок, меня оставили дожидаться в карете.
— Ну… что, сидя здесь, можно понять? — подумала я, выглядывая в окошко.
Вышла на улицу, обошла наш транспорт. Под бдительным надзором возницы и пары бравых молодцов, приставленных для охраны, попробовала поиграть в «холодно — горячо» с камнем — ничего не вышло.
— Так, без паники. День только начался. Подсказка обязательно будет. — утешая себя подобным образом, забралась обратно, чтобы не нервировать своих сторожей. А то народ (в основном, естественно, мужики), начал косо поглядывать в сторону хорошо одетой барышни, невесть что потерявшей в кузнечном квартале.
Возвращения своих мужчин ждали долго. И то сказать, возвращения — прибежал какой-то уже с утра чумазый мальчуган и передал, что ридгон велели ехать в «мастерскую хромого Старха, что в аккурат за зелёным забором опосля мосточка через Кривой ручей стоит» — там нас господин и ожидают.
У хромого Старха загрузились железом. Потом мои спутники так же долго подбирали необходимый инструмент, а потом они толковали с ремесленниками по поводу дополнительной рабочей силы, и что-то ещё, и снова что-то ещё. Так почти до обеда.
То, ради чего в город ехала я, никак не проявлялось. Рон тайком поглядывал на меня с тревогой и надеждой, но вопросов не задавал. Понимал, что, если бы что имелось сказать — уже бы сообщила. А я всё сильнее чувствовала себя слепым котёнком, который не понимает, куда ему ткнуться.
В конце концов, муж не выдержал и предложил подкрепиться.
— Тина, времени много, мы почти закончили свои дела. Ну не нашлось твоего… неведомо чего, что ж теперь? Не расстраивайся. Может быть то, чего ты так ждёшь, ожидает нас на обратном пути. — подбодрил меня он, — А сейчас просто необходимо поесть. Помню, в центре города имелась отличная таверна.
Лично у меня никакого конкретного плана не сложилось, поэтому пришлось согласиться с мужем и ехать в заведение с названием «Хмельной бочонок». Место оказалось бойким и популярным — во дворе уже скопился целый парк конного транспорта. И, вопреки надписи на вывеске, довольно приличным — пьющих хмельное наблюдалось не так уж много. Возможно, просто ещё, как говорится, не вечер.
Определившись со столиком у окна, Рон сделал заказ. Я, чтобы не смотреть ему в глаза и не выдавать растущего в душе отчаяния, уставилась на улицу. Там как раз подкатила странного вида повозка — я таких ещё не встречала. Не карета, не телега… Точнее телега, но не обычная, а снабжённая жёстким каркасом, укрытым грубым полотнищем. В сопровождении — группа военных в количестве четырёх человек.
От удивления даже на минуту отвлеклась от своих невесёлых мыслей. Двое из квартета зашли в таверну и уселись неподалёку от нас. Остальные встали караулом на страже. Любопытство по части того, что они там так усердно охраняют, быстро иссякло, и я вернулась к собственным насущным вопросам.
Хотелось скулить. Принесли еду, должно быть даже вкусную. Но, взявшись за вилку, поняла, что не смогу проглотить ни куска — от одного запаха воротило с души. Отложив прибор, сказала Рону, что скоро вернусь — только подышу минутку свежим воздухом, выскочила из таверны, спряталась за неуклюжей повозкой и, не сдержав эмоций, всё-таки расплакалась.
— Ну?! Где вы, все боги этого мира, что должны быть за нас?! — понимая, что вот сейчас закончится обед, и мы должны будем отправляться в Хальдад, а ожидаемых ответов так и не нашлось, мысленно обратилась к высшим силам.
И так увлеклась собственными стенаниями-причитаниями, что не сразу обратила внимание на тихое бормотание где-то совсем рядом. А прислушавшись… Да я, как ошпаренная, отскочила от повозки, когда поняла, что звуки доносятся именно из неё. Жилой она не выглядела — ни входа, ни выхода, ни окон — ни дверей.
Выглянув за угол короба и убедившись, что стража, занятая болтовнёй, не обратила на мои прыжки никакого внимания, прислушалась снова. Ну точно!
— Изуверы… кхе… Хиргово отродье. Зачем тащить старого Мираза на суд храмовникам, если он и так протянет ноги от голода и холода? — произнёс «голос за кадром», до того сиплый и простуженный, что сразу даже было не понять, мужской он или женский.
— А, ну так Мираз же — значит, мужской. — я отыскала щель между завязками полотнищ и взялась изучать обстановку.
Под тряпочным покрытием обнаружилась натуральная клеть, в которой на жидком пучке соломы скрючился худющий старичок с длинной седой бородой, выдававшей в нём иноземца. И только тогда до меня дошло, что произнесённые слова были сказаны на другом языке — мархаратском. Просто сразу с перепугу даже не обратила на эту деталь внимания — смысл то был понятен.
Затаив дыхание, я наблюдала за узником весьма почтенного возраста, кутающегося в какие-то немыслимые лохмотья. Как будто старика лишили нормальной одежды и нарядили в хламиды, которые даже нищим на паперть отдать было стыдно. И тем не менее, на бездомного оборванца он не походил.
Смуглое лицо, изборождённое глубокими морщинами, особенно в районе узких, как щелочки, глаз, несло отпечаток достоинства и самоуважения. Негромко ругаясь сквозь зубы на своих сторожей, дед то тёр друг о друга узкие ладошки, пытаясь согреть их дыханием, то поправлял своё убогое тряпьё, заделывая особенно широкие прорехи.