— Он лежал на подоконнике, — любезно подсказал Матвей. — Но сейчас уже не лежит.
— Ты бегала от окна к окну, высматривая Зяму, и одновременно пыталась до него дозвониться, но выяснила, что он оставил мобильник дома, — припомнила я. — Потом ты села таращиться на часы, телефон свой оставила на подоконнике, а окно открыто, первый этаж — ну, следствию все ясно: поздравляю тебя, Алка, у тебя сперли мобильник!
— Ну и черт с ним, пусть это будет самая серьезная из моих потерь! — огрызнулась подружка. — Поймаю Зяму — заставлю во искупление грехов купить мне новый мобильник. Все, пошли!
Девчонки явно ничего не знали о покере. Очевидно, в их представлении успешный игрок был кем-то вроде карточного фокусника.
Выдать ему колоду и предложить потренироваться — это было очень смешно, но Матвей даже не усмехнулся.
Человек он был спокойный, обстоятельный, обладающий рациональным мышлением и умеющий контролировать свои эмоции. Собственно, именно эти личностные характеристики вкупе с быстрой обучаемостью и создали когда-то фундамент для формирования устойчивых качеств успешного профессионального игрока.
Нервозность Матвею была не свойственна, и если бы он помнил, как дергался в самолете по пути в Тбилиси, то понял бы, что к этому состоянию его подвели искусственно. Не стоило пить шампанское, поднесенное ему по случаю победы в чемпионате: состав напитка в бокале несколько отличался от заявленного производителем.
Ловушка для чемпиона была подготовлена заранее, и, окажись им не Матвей, а кто-то другой, отъем призовых денег произошел бы сразу за порогом казино. Только выдающееся хладнокровие новоиспеченного миллионера не позволило ему превратиться в паникующего невротика, не способного разумно действовать в своих интересах, сразу же после бокала обогащенной спецдобавкой шипучки. Матвей же продержался достаточно долго, чтобы лишить врага легкой победы, ввести его в серьезные траты и сделать сам итог этой игры непредсказуемым.
Впрочем, ни о чем таком он не думал, поскольку ничего такого и не помнил. И переживать из-за потери памяти себе не позволял, ведь хваленый железный самоконтроль, в отличие от воспоминаний, остался при нем. Ну, может быть, самую чуточку заржавел, иначе Матвей не позволил бы Зяме втянуть себя в некрасивую драку.
Закрыв дверь за девочками, он тщательно протер кухонный стол, сел так, чтобы отблеск заката от оконного стекла не бил ему в глаза, и распечатал новую колоду.
Для тренировки нужен был компьютер со специальной программой, позволяющей играть с искусственным разумом или с самим собой, но и обыкновенные карты на что-то годились. Привычно гладкий пластик, знакомые изображения, легкий шелест, с каким тасуется колода, — множество незабываемых ощущений действительно будили смутные воспоминания…
Матвей не сразу осознал, что старательно игнорируемый им раздражитель — это настойчивые трели дверного звонка.
Однако распахивать дверь вот так сразу он не стал, наученный горьким опытом вторжения драчливого ревнивца Зямы.
Посмотрев в глазок, Матвей увидел на площадке мелкого щуплого юношу, которого совершенно точно не стоило опасаться взрослому дяденьке богатырского сложения, и лишь тогда открыл дверь.
На пороге нервно подергивался хлипкий недокормыш подозрительного полукриминального вида — в темных очках, низко надвинутой красной бейсболке и мешковатой, с чужого плеча, болоньевой ветровке, а еще со свежей ссадиной на щеке и кровоточащими костяшками пальцев.
При виде Матвея — величественного и спокойного, как слон после хвойной ванны, задохлик сначала замер, а потом попытался заглянуть в квартиру поверх Матвеева плеча в прыжке.
— Никого нет дома, — сказал на это поднаторевший в распознавании чужих эмоций и намерений профессиональный игрок в покер. — Только я один. Чего нужно?
Мальчик — мало того, что хилый, так еще и, похоже, немой! — молча извлек из кармана заранее заготовленную бумажку.
Развернул ее перед Матвеем.
Матвей посмотрел.
На листочке крупными печатными буквами было написано по-русски: «Какой код?!!!»
Обилие восклицательных знаков явно выдавало самое горячее желание получить ответ на этот вопрос, и Матвей не стал томить ребенка, ответив моментально:
— Сорок восемь, шестнадцать!
После чего странный малый, не поблагодарив его даже кивком, бегом унесся прочь.
Сам же Матвей, закрыв дверь, почесал в затылке, пожал плечами и вернулся к своей покерной комбинации на кухонном столе.
Какой код, от чего код? Он не понял.
Цифры сорвались с губ сами собой, как желуди с ветки, и показались такими же незначительными.
У мафии длинные руки, но управлять ими вслепую неэффективно. Особенно если манипуляции производятся на чужой территории наемниками, которые выше головы загружены штатными рабочими процессами на родине, а прилетевшую из-за рубежа дополнительную задачу решают по остаточному принципу.
Тройка бойцов невидимого фронта борьбы с преступностью (со стороны преступности) десантировалась у роковой подворотни на закате.
Это была уже третья тройка, задействованная в операции, и ее бойцы ничего не знали о том, как проштрафились команды номер 1 и 2.
Это здорово повышало риск сплясать на граблях.
Вооруженные короткой инструкцией и все той же фотографией в телефоне Гоги, бойцы точно так же, как их предшественники, оценили подворотню как идеальное место для засады и разыграли ту же самую неоригинальную комбинацию: боец-сигнальщик отправился наблюдать за подъездом, еще двое спрятались под аркой.
Задохлик в красной бейсболке, подозрительно прытко выскочивший из нужного подъезда, соответствовал описанию по двум ключевым параметрам, в качестве которых были заявлены кумачовый головной убор и следы побоев. Бдительный сигнальщик исправно свистнул.
— Эй, он разве высокий? — усомнился старший тройки, оценив габариты приближающегося задохлика.
— А кто сказал, что он высокий? Это Гоги сказал? Да для него все высокие! — отмахнулся от здравой мысли боец. — Если бы коза моей бабушки Кето встала на задние ноги, она была бы выше, чем Гоги!
Это было резонное соображение. Старший кивнул и, жестом велев бойцу выступить наперерез бегущему задохлику, повысил голос:
— Стой, брат, дело есть!
— Какое дело? — пискнул задохлик.
Он попятился, явно не считая темную подворотню хорошей площадкой для выгодного дела.
— Стой! — гаркнул ему в спину подоспевший сигнальщик, раскидывая руки крестом, чтобы не выпустить жертву с сомнительной бизнес-площадки.
— Простое дело, брат, — продолжая невозмутимо подпирать спиной стену, по существу ответил старший. — Скажи нам код и иди с миром, ничего тебе делать не будем.
— Код вам сказать? — повторил задохлик, продолжая пятиться.
Остановившись в паре шагов от сигнальщика, он повернул бейсболку козырьком назад, одернул на себе курточку и снова взял разбег.
Рослый боец, звездочкой растопырившийся в проеме арки, предвкушающе хмыкнул, готовясь тепло принять клиента в медвежьи объятия.
Кто же знал, что парнишка припадочный?
Подобного никто не ожидал.
Задохлик разбежался и прыгнул рыбкой — упал на живот, вытянув руки вперед, и под задорный свист болоньевого пуза покатился, как бобслеист, только без спортивного снаряда.
Глазомер у парня был отличный, а небольшой уклон, не позволяющий лужам в подворотне застаиваться и достигать избыточных размеров, а также скользкая ткань курточки обеспечили ему высокую скорость.
Затейник торпедой пролетел между ногами стерегущего выход бойца, выкатился на тротуар, удачно просквозил между двумя небрежно припаркованными автомобилями, вылетел в запущенную клумбу и затормозил в зарослях дикой мяты, до истошного вопля напугав безмятежно валявшегося там кота.
Безумно округлив глаза и выпустив когти, кот в высоком прыжке по параболе вылетел из клумбы, вынудив отшатнуться едва успевшего повернуться бойца. Дикий мяв и злая ругань огласили окрестности.
— Держи его! — гаркнул старший.
И хотя он вряд ли имел в виду кота, тренированный боец ловко выхватил из воздуха вопящий когтистый ком шерсти, который иначе приземлился бы ему на лицо.
Расставание с котом, в отличие от встречи с ним, сильно затянулось. Испуганное животное пластало когтями пленившего его человека, и оба нецензурно орали.
Старший лично бросился в погоню за убегающим задохликом, но расстояние между ними быстро увеличивалось…
Как мы будем искать Зяму, я не знала. Опыт детских лет, когда мы с братцем играли дома в прятки или на даче — в индейцов, вряд ли мог пригодиться. Как-то плохо я представляла взрослую себя ползущей по тропе войны на придомовой территории, ориентируясь на конфетные фантики от любимых Зяминых батончиков, придушенное хихиканье и примятые цветы. Хотя в клумбе у дома и в самом деле имелась вполне себе свежая народная тропа.
— Кошки, — сказала Алка, чутко поведя носиком. — Они обожают мяту.
И мятой, и кошками действительно изрядно пахло, хотя ширина тропы внушала сомнения в том, что ее протоптали домашние мурзики. По такому проспекту в зарослях с большим удобством могли перемещаться дикие тигры, преследующие стадо не менее диких антилоп.
— Зяма, Зяма, Зяма, — настойчиво позвала я, с трудом удержавшись, чтобы не добавить «кис-кис-кис».
— Давай еще расклеим на столбах объявление «Пропал любимец семьи, просьба вернуть за вознаграждение»! — сердито фыркнула Трошкина.
— А неплохая мысль, — задумалась я. — У Зямы как раз сейчас и особые приметы имеются — битая морда, броская красная панама…
— Давай сначала сами его поищем, без привлечения к процессу общественности. — Алке еще не отказал здравый смысл. — Идем к магазину, может, там просто образовалась километровая очередь за спиртным, и Зяма в ней застрял.
— В магазине очереди нет, но и выбор напитков там так себе, я брал в винотеке, — неожиданно вступил в беседу знакомый голос.