Я издала нечто среднее между разочарованным вздохом и пренебрежительным фырканьем:
– Служба контроля дикой природы поддерживает идею только на словах?
– Я бы так сформулировал: этот корабль трудно развернуть. Но он постепенно поворачивается.
День заканчивается высоко в горах в деревеньке Хирсу, где Институт изучения дикой природы арендует дом. Дом не обставлен и не отапливается, но роскошный вид на долину искупает неудобства долгих часов сидения в автомобиле. Холм, начинающийся сразу за домом, покрыт лесом; стволы деревьев обвязаны пучками травы для просушки – так, чтобы их не достали пасущиеся на воле коровы. Аритра стоит рядом со мной на балконе, не отрывая взгляда от деревьев в «гавайских юбочках». Он что-то услышал.
Наха наблюдает за своим племянником. «Аритра боится, что леопард вот-вот спрыгнет с холма. – Он указывает на песчаный участок сбоку от дома. – Если б тут разгуливал леопард, он оставил бы следы».
Здоровенный лангур, черномордый и мускулистый, как бабуин, падает с дерева и дает стрекача, до полусмерти напугав меня и Аритру. «О, – с невозмутимым лицом комментирует Наха, – вот и ваш леопард». Он уходит в дом помогать Швете с обедом.
Чтобы полюбоваться видом (и потому что стола и стульев у нас нет), мы едим на улице, на забетонированной площадке перед домом. Швета развела костер и соорудила из веток вертел. Кто-то открыл кварту крепкого пива Godfather. Когда мы заканчиваем есть, уже больше десяти вечера. Швета поддерживает огонь. Наха рассказывает про агхори, индуистскую секту, практикующую ритуальный каннибализм. Его повествование прерывается пронзительным воплем, таким громким и странным, что непонятно, человеческий ли он. Такого звукового эффекта не каждому фильму ужасов удается добиться.
«Леопард! – шипит Аритра. – Леопард!» Он не имеет в виду, что этот звук издает леопард. Он имеет в виду, что леопард на кого-то напал. Я готова с ним согласиться: именно такой крик мог бы издать человек, которого убивает леопард, – ужас, боль и пережатые челюстями голосовые связки. Крик поднимается снизу – от подножия холма, где дорожка, ведущая к деревенским лавкам, подбирается к россыпи жилых домов. «Поднимайтесь, вставайте!» Мы встаем и стоим, испуганные и обратившиеся в слух, пытаясь понять, что происходит. Леопард? Безумец? Пьяный? Агхори? К звукам снизу присоединяются другие голоса, но по их интонации не похоже, будто леопард убивает человека на глазах у соседей или что они пытаются его остановить. Вскоре голоса удаляются: страдающее существо уводят или уносят прочь.
Уже поздно, а тропинка крутая и неосвещенная. Мы поспрашиваем утром.
После завтрака мы собираем вещи и, нагруженные сумками, начинаем опасный спуск по тропинке к нашему автомобилю. Над домиками внизу вьется дымок, вокруг раздается привычный для Гималаев утренний шум: женщины подметают, мужчины кашляют, звенят коровьи колокольчики. Спустившись, Наха останавливается, чтобы поговорить с женщиной, которая стоит в дверях своего дома. Он хочет выяснить, что здесь стряслось вчера вечером.
Наха догоняет нас у машины. Это был не леопард и не пьяница. «Это был случай демонической одержимости», – слышу я слова, которые он произносит своим фирменным небрежным тоном, как если бы в этом происшествии не больше примечательного, чем в вывихнутой лодыжке.
И часто тут такое случается?
Аритра запихивает охапку спальных мешков поглубже в багажник машины Сохана. «По меньшей мере раз в месяц», – отвечает он, немного подумав.
Я вспомнила, как священник из Рудрапраяга рассказывал Дипаньяну, что леопард, убивший трижды, – это злой дух. Возможно, это все-таки был леопард.
Сегодня мы едем в город Дехрадун, где живут Дипаньян и Швета и где находится Индийский институт дикой природы. Демонов мы оставляем позади, чего не скажешь о леопардах. В 2009 году отощавший леопард заявился в Дехрадуне. Прежде чем зверя застрелили, он ранил 19 человек.
Как правило, индийские леопарды наведываются в города исключительно по ночам: придушив бродячую собаку или порывшись в мусоре, они возвращаются в лес еще до рассвета, поэтому их визиты чаще всего проходят незамеченными. Неприятности начинаются, если большие кошки с рассветом не уходят. В книге Х. С. Сингха описаны 43 истории о «леопардах, которые блуждают по городу». Кошки делают то же самое, что и горожане: посещают храмы, прогуливаются по кампусам колледжей и приходят в больницы. Однажды леопард средь бела дня заявился в Центральный институт изучения хлопка. В поселке под Чандигаром женщина, вернувшись домой, обнаружила, что леопард спит в ее постели перед включенным телевизором. В 2007 году леопарда, которого уже несколько дней видели то там, то сям в городе Гувахати, поймали в элитном торговом комплексе, где он «околачивался у банкоматов», как будто у него кончилась наличность.
Если все идет как надо, леопарда обычно быстро усыпляют и выпускают в ближайшем лесу. Но еще чаще события разворачиваются так же, как в том случае, когда леопард перепрыгнул через стену поместья, принадлежащего болливудской звезде Хеме Малини:
1. Человек, первым наткнувшийся на леопарда, убегает или прячется. («Садовник и сторож заперлись в комнате».) Часто бывает и наоборот: в спальне или в ванной запирают леопарда.
2. Вызывают полицию, но, так как у полиции нет ни опыта в таких делах, ни дротиков с транквилизатором, толку от нее немного. («Когда один из полицейских попытался войти в дом, леопард зарычал, после чего полиция решила дождаться специалистов из Лесного департамента».) Хотя надо отдать полицейским должное: иногда им удается удачно сымпровизировать. Полицейские, которых вызвали по поводу леопарда, пробравшегося на территорию фанерного завода в пригороде Дели, поймали зверя тренировочной сеткой для игры в крикет.
3. Задолго до прибытия представителей Лесного департамента (в истории Хемы Малини ожидание растянулось на четыре часа) леопард сбегает. Леопард, забравшийся в дом Малини, улизнул в целости и сохранности.
Индийский институт изучения дикой природы стоит на краю небольшого леса, но Наха не припоминает дехрадунского леопарда. Кто на самом деле вечно ошивается у института, так это макаки-резусы – их здесь десятки – и команда ученых, изучающих макак; с ними я собираюсь увидеться завтра.
Мы уже на полпути в Дехрадун. В ушах у Шветы наушники, она кивает в такт музыке. Аритра пытается втолковать мне основы индуизма. Когда мы спускаемся с холмов, черномордые серые лангуры, которых мы видели на крышах и деревьях, исчезают, уступая место обезьянкам поменьше, с розовыми мордочками и светло-рыжим мехом, – это и есть макаки-резусы. Макаки выходят прямо к дороге. Они сидят на цементных плитах, которые заменяют здесь дорожные отбойники, ожидая подачки или объедков, выброшенных из окна автомобиля.
На севере Индии у каждого есть своя история про макак. Наха проснулся однажды утром от того, что макака сидела у него на груди. После короткой, напряженной игры в гляделки Наха закрылся от макаки одеялом, и та убежала. В другой раз макака поднялась по пожарной лестнице их многоквартирного дома и запрыгнула на кухонный стол. «Она могла бы сожрать что-нибудь и уйти, но нет. Она схватила индукционную плиту и швырнула ее на пол. Просто вошла, расколотила плиту и удрала. День прошел не зря».
Я слышала, что они воруют солнечные очки. «Да, – говорит Наха. – И смартфоны. А потом бросают их вниз с деревьев. Смысл их жизни – досаждать людям».
Швета вынимает наушники. «Они это делают, потому что такое поведение вознаграждается. Если обезьяна ворует телефон, человек возвращается и предлагает ей пищу – люди знают, что обезьяна бросит телефон и возьмет еду».
Дипаньян не уступает: «Швета, помнишь тот раз, когда они заявились на террасу и перевернули вазон с цветами? – Он оборачивается ко мне: – И загадили все вокруг. Им просто нравится изводить людей».
Швета снова надевает наушники.
Наха смотрит в окно: «Точно тебе говорю».
Глава 5Мартышкин трудКонтрацепция для мародерствующих макак
Индийский институт изучения дикой природы – это комплекс отдельных бетонных строений, соединенных внешними переходами. Из-за того, что переходы эти лишены стен, здесь время от времени можно встретить макак из ближайшего леса, расхаживающих рядом с людьми. Ни те ни другие не обращают друг на друга особого внимания, как если бы обезьянам тоже нужно было попасть на какое-нибудь совещание или сделать парочку фотокопий. Такое беспечное сосуществование людей и обезьян в Индии встретишь нечасто.
«Обезьяны осадили Агру», – гласил заголовок газеты Times of India, вышедшей в печать в неделю моего приезда. Заметка была помещена в отдельном разделе, занимающем целую полосу, и снабжена двухцветной графической надписью: «Обезьянья угроза», где буква О выполнена в виде обезьяньей головы с оскаленными клыками. В передовице рассказывалось о грудном младенце, получившем несовместимые с жизнью травмы, когда макака-резус выхватила его из рук матери. «Ранее в этом же месяце, – утверждается в другой статье Times, – стая обезьян насмерть забила камнями 72-летнего мужчину». National Herald сообщает, что обезьяны Агры «армиями маршируют из района в район». За те одиннадцать месяцев, что мои Google-оповещения были настроены на выдачу новостей об обезьянах Дели и Агры, индийские газеты сообщили о восьми смертельных «атаках макак».
Последнее десятилетие отметилось небольшой эпидемией случаев, когда люди падали с балконов из-за обезьян. Я нашла выпуски новостей с сообщениями о шести подобных смертях – и это только за последние три года. Самой известным стала гибель в 2007 году заместителя мэра Дели С. С. Баджвы. Он вышел на балкон подышать воздухом, когда на него внезапно налетела стая макак, штурмовавших здание в поисках пищи. Когда он попытался их остановить – а может, убраться у них с дороги (свидетелей не было), – он потерял равновесие и перелетел через перила.