Считать живых зверей всегда было сложнее. Их не получается фотографировать с воздуха, как делают при пересчете стад антилоп гну или моржей на лежбищах. Можно, конечно, привлечь добровольцев и отправить их таскаться по лесам, как при счете оленей методом шумового прогона, ленивцев на линейных трансектах[20] или при рождественском подсчете птиц силами Одюбоновского общества, но кошку они вряд ли увидят. Кугуары – неуловимые одиночки. Об их присутствии можно догадаться лишь по «знакам» – отпечаткам лап, помету и другим характерным меткам, которые они оставляют на земле. Самый результативный охотник на львов в истории Калифорнии Джей Брюс за долгие годы государственной службы убил больше пяти сотен кугуаров и лишь единожды мельком увидел кошку, которую подняли не его гончие. Вплоть до 1970-х годов журналы учета выплат и карты мест отстрела с разбивкой по округам оставались наилучшим источником данных для оценки численности кугуаров в пределах штата. Если в округе мало мертвых кошек, значит, там вообще мало кошек, и точка.
Интересно, что сегодня какое-то агентство дикой фауны, желая выяснить, сколько кугуаров обитает в его юрисдикции, берет на вооружение те же знания и умения, что в прошлом помогали этих кошек убивать. Именно поэтому единственный штат, где запрещена охота на горных львов, – Калифорния – по-прежнему прибегает к услугам псовых охотников; только теперь их нанимают, чтобы считать, а не истреблять. Здесь нужны те же умения: они ищут следы и, как только обнаружат свежий, пускают по нему гончих, которые загоняют кошку на дерево. Разница в том, что теперь собак отзывают, а в льва стреляют инъекционным дротиком и спускают вниз. Калифорния стремится оценивать не только численность местных львов, но и их генетическое здоровье, а кроме того, хочет проследить, как эти животные используют ресурсы своей среды обитания, поэтому парочку львов в каждом округе снабжают GPS-ошейниками и берут у них образцы ДНК.
Запущенный на уровне штата проект «Горный лев» реализуется силами Калифорнийского департамента рыбных ресурсов и дикой природы. А если точнее, одним человеком по имени Джастин Деллинджер. Должность Деллинджера звучит как ответ одержимого зоологией десятилетки на вопрос «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?». Деллинджер – специалист по горным львам и серым волкам. Так написано на его визитной карточке. У Деллинджера докторская степень в области биологии дикой природы, но свою должность он получил не только благодаря научному авторитету, но и благодаря воспитанию, а также знанию леса. Деллинджер вырос в Южной Каролине, где делил свое время между лесными походами и дедовской конюшней. Город его детства так мал, что всякий раз, когда его внимание привлекала какая-нибудь девушка, Деллинджеру нужно было «идти и спрашивать у мамы и папы», не приходится ли она ему родственницей. Он первым из своей семьи поступил в колледж, что для его родителей служит источником гордости – и в то же время некоторого сожаления. Деллинджер сказал им, что «вынужден уехать – в генетических интересах».
Я познакомилась с Деллинджером в криминалистической лаборатории Калифорнийского департамента рыбных ресурсов и дикой природы: там стоит его рабочий стол, за которым он время от времени без большого энтузиазма сидит. Сразу отыскать его не удалось, поэтому я уселась в зале ожидания в окружении чучел – я уже привыкла лицезреть их во всех правительственных конторах, в названиях которых присутствуют слова «рыбные ресурсы», «дикая природа», «охотничье хозяйство» или «лес». За спиной администратора на искусственном скальном уступе приготовился к прыжку рычащий лев. Рядом со стойкой с информационными материалами для охотников заходит на посадку ястреб; он тянет когти, как будто хочет ухватить буклет. Наконец меня провожают в кабинет Деллинджера; кабинет тесный и узкий; впечатление усугубляет груда оленьих рогов на линолеуме. Деллинджер подбирает их и другие «маленькие лесные сувениры» в местах, где горные львы убивают и пожирают свою добычу. Деллинджер – собиратель трофеев, но не охотник за трофеями. Он говорит, что убивать оленей ради рогов – это «что-то, чего я в целом не понимаю». Он охотится, чтобы вдохнуть свежего воздуха, отточить свои навыки следопыта и «забить морозилку». Как человек, который перекладывает на работников скотобоен необходимость убивать птиц и зверей, которых ест, я отношусь к этому с уважением.
Мясо, которое Деллинджер поглощает прямо сейчас, – это пеперони на пицце в единственном ресторане Альтураса (Калифорния), который работает в 16:30. Ужинать в 16:30 приходится, если завтракал в 3:30 утра, а на обед перехватил мандарин и батончик мюсли. Лицо и одежда Деллинджера покрыты сажей: этим утром он преследовал кугуара по горелому сосняку. Вряд ли у него не было времени помыться и переодеться. Я думаю, ему это просто в голову не пришло.
И хотя Деллинджер не прочь жить в палатке – скорее, счастлив был бы жить в палатке, – он вовсе не отшельник. Благ цивилизации он не отвергает; он просто от них не в восторге. Отсюда до Сан-Франциско меньше двух часов езды, но Деллинджер так и не удосужился там побывать.
Пока мы ждем заказ, я прошу Деллинджера рассказать, как он ведет подсчеты, и готовлюсь постигать сложные математические формулы. Классический метод оценки численности популяции диких животных (отловить, пометить, отловить снова) требует понимания пропорций и умения решать задачки с переменными. Допустим, биолог хочет посчитать, сколько в лесу сурков. Она устанавливает ловушки и окольцовывает всех пойманных животных. Это будет Х. Допустим, она поймала и окольцевала 50 сурков. Затем она выпускает их в лес. Через неделю она снова устанавливает ловушки и записывает, сколько ей удалось поймать на этот раз. Это будет Y. Допустим, во второй раз ей попался 41 сурок. Теперь она считает, сколько из них окольцовано, то есть сколько поймано повторно. Это Z. Пусть их будет 27. Она отпускает сурков и достает калькулятор. Численность сурков в лесу можно посчитать по формуле: Х × Y / Z. В нашем примере их 76. (В более высокотехнологичной версии этого метода животных не ловят, а фотографируют при помощи фотоловушек с датчиками движения.)
Проект «Горный лев» – это, скорее, качественное исследование, и метод, которым пользуется Деллинджер, уникален. Он называет его «ошейник и отслеживание». Не отвлекаясь от пиццы, он рассказывает, как осуществляются подсчеты: «Смотрите: мы обнаруживаем животное, самца, вот здесь. – Он упирает палец в воображаемую карту. – На самца надевают отслеживающий ошейник. Теперь предположим, что мы наткнулись на другой след самца. Мы достаем телеметрическую аппаратуру и проверяем, где сейчас наш первый самец. Мы видим, что поблизости его нет, так что перед нами наверняка след другого льва. Назавтра мы находим следы самки. Теперь у нас есть минимум трое». И так далее.
«Честно говоря, вовсе не обязательно снабжать ошейниками всех, если у вас есть парочка хороших следопытов и голова на плечах. Допустим, вы заметили следы самца вот здесь, на гребне горы. – Этот гребень тянется от подставки с маслом и уксусом до края стола. – Примерно на пятом отсюда горном хребте, – это на спинке моего стула, – охотники с собаками обнаружили другой след самца; два этих следа идут в совершенно разных направлениях, и оба оставлены накануне ночью. Скорее всего, следы принадлежат двум разным самцам».
Опытному следопыту даже отсутствие следов может многое рассказать. Буквально сразу по прибытии на место Деллинджер уже знает, есть тут львы или нет. Если нет, он идет дальше. Но даже так потребуется восемь лет, чтобы прочесать весь штат целиком. Я спрашиваю, почему бы ему не нанять побольше людей. Официантка останавливается у нашего стола, чтобы забрать пустые тарелки.
«Повтори, пожалуйста. Я отвлекся. – На официантку и последний кусочек пиццы. – Не хотел его лишиться».
Штат не может нанять больше следопытов, потому что их просто нет. Кроме тех псовых охотников, которые уже задействованы в проекте, Деллинджер знаком лишь с двумя спецами, с которыми готов работать. Обоим уже за восемьдесят. Того же мнения он и о биологах дикой природы: «Ну может, два процента из них на что-нибудь и сгодятся».
У меня есть вопросы насчет этого «что-нибудь». Как определить пол горного льва по следам? Как понять, где их искать? Как удостовериться, что следы свежие и оставлены прошлой ночью, а не позавчера или неделей раньше?
Такие вещи проще показать, чем рассказать, и поэтому мне тоже придется завтракать в 3:30 утра.
Выслеживание диких животных всегда казалось мне занятием тихим и тайным. Я представляла себе следопыта, который, полностью сосредоточившись и глядя себе под ноги, крадется сквозь дремучий лес. Он останавливается, чтобы осмотреть сломанную ветку, а потом приседает у водопоя. На ногах у него мокасины, не иначе.
Пока что шуму вокруг больше, а зелени меньше, чем я себе представляла. Деллинджер высматривает следы, оседлав квадроцикл, который медленно едет вперед по сырой лесовозной дороге. На колесах можно покрыть большее расстояние, чем пешком, а следы в грязи отлично видны. (Снег зимой – тоже прекрасный чистый холст для следов.) Мы забрались далеко в лес, но сосны вокруг голые и обугленные. В прошлом году пожары уничтожили 8000 гектаров национального леса Модок, а Деллинджер на этой неделе ищет львов именно здесь.
Там, где я вижу одни лишь почерневшие стволы в безжизненном лунном ландшафте, Деллинджер подмечает яркую зеленую поросль, которой пожар открыл доступ к солнечному свету. Нежные молодые побеги – излюбленная пища оленей, а олени – излюбленная пища горных львов. Деллинджер называет их «специалистами по оленям». Так, наверное, написано на их визитных карточках.
Горных львов нужно искать в местах, которые – как сказал Деллинджер – их притягивают. Львы околачиваются там, где есть пища и вода – для них самих и для их добычи, – а также удобные пути, помогающие им перемещаться по своей территории. Пума-самец, отправляясь поохотиться и проведать своих самок, может за ночь преодолеть дистанцию в пятнадцать с лишним километров. Быстро добраться из одного места в другое можно по гребню горы или по седловине – переходу, связывающему горные хребты. Деллинджер сперва называет пум ленивыми, но затем поправляется. Они