На шестой день майор Мередит отступил, признав свое поражение. «Огромные стада эму столпились вдоль дорог, – писала газета города Перт Daily News, – словно бы пришли издевательски попрощаться». На этом все и закончилось – почти. Двенадцать лет спустя, когда разразилась Вторая мировая война, неугомонные производители пшеницы из Западной Австралии снова запросили вооруженного вмешательства. На этот раз они хотели «сбрасывать легкие бомбы с низко летящих самолетов». Запрос отклонили.
Тем временем где-то в Тихом океане альбатросы атолла Мидуэй обещали стать столь же непобедимым врагом.
Острова Мидуэй находятся в Тихом океане, на полпути между Северной Америкой и Азией. В силу своего расположения атолл Мидуэй представлял для Соединенных Штатов стратегический интерес, и в 1941 году США разместили там морскую авиабазу. Мидуэй был (и есть) не менее важен для дюжины с лишним видов морских птиц, в том числе для десятков тысяч темноспинных и черноногих альбатросов, которые каждый год возвращаются на остров, чтобы высиживать яйца и растить птенцов. Из-за того, что естественных врагов у них на острове нет, новоприбывших – и людей, и технику – альбатросы встретили не испугом, а смесью безразличия и любопытства. Они парили над взлетно-посадочной полосой морской авиации с легкомысленным пренебрежением к большим и шумным металлическим птицам, с которыми делили теперь воздушное пространство. Столкновения – удары птиц – превратились в проблему.
«Птица попала нам в воздухозаборник карбюратора. – Авиационный механик по имени Джерри говорит в микрофон пресс-секретаря ВМФ в документальном фильме 1959 года, снятом по заказу правительства США. – …Что стало причиной полной потери мощности третьего двигателя».
Микрофон опять наклоняется ко рту интервьюера. Усы у него подстрижены в форме перевернутой буквы V, напоминая парящего вверх ногами альбатроса.
– Что случилось бы, если бы птичка гуни попала в воздухозаборник самолета радиолокационного обнаружения Super Constellation? – Птичкой гуни военные называли альбатросов. – Как вы думаете, он мог бы разбиться при взлете? Мы могли потерять самолет и экипаж?
– Да, сэр, более чем вероятно.
Репортер обращает лицо к камере: «Что ж, вы слышали. От людей, которые знают, о чем говорят. Им трудно понять, почему эти птички гуни как ни в чем не бывало продолжают жить на Мидуэе».
Далее действие переносится в кабинет на военно-морской авиабазе Барберс-Пойнт на острове Оаху. Нас знакомят с контр-адмиралом Бенджамином Муром и его указкой. Адмирал Мур стоит рядом с флипчартом, к которому прикреплен ватман с данными, иллюстрирующими, во сколько правительству США обходятся птички гуни. «В прошлом году у нас было пятьсот тридцать восемь столкновений». Указка касается слов «Ударов птиц – 538». Затем адмирал высчитывает стоимость этих ударов, начиная с оплаты труда механиков, которые устраняют повреждения. «Две тысячи пятьсот двадцать человеко-часов умножить на два доллара в час: это будет пять тысяч сорок долларов». Адмирал Мур переходит к следующему флипчарту. Указка тычет в «Прерванных взлетов – 33». При каждом прерванном взлете пилоту приходится сбрасывать более 11 000 литров топлива, чтобы достичь безопасного посадочного веса. Указка переключает наше внимание на фразы «Сброшенного топлива – 375 500 литров» и ниже: «Затраты – 17 500 долларов». Адмирал возвращается к первому флипчарту, к которому подкрался некто, не попавший в кадр; он заменил лист на новый. Последнее решительное постукивание указки: «Итого – 156 000 долларов».
Адмирал Мур делает шаг к своему столу. Слева от него в печальной, обмякшей манере, свойственной всем флагам в помещении, свисает с флагштока американский флаг. Адмирал садится. Напряжение нарастает. «Либо убрать гуни с Мидуэя и сберечь людей, либо оставить птиц и когда-нибудь похоронить экипаж самолета из двадцати двух человек. Надеюсь, мне никогда не придется объяснять чьей-нибудь матери или жене, что ее сын или муж был убит… – Адмирал Мур замолкает, чтобы поднять фотографию, которую фея флипчартов подкинула на стол. Он бросает сердитый взгляд поверх увеличенной фотографии альбатроса, спокойно стоящего на лужайке: – …этим». Драматическая музыка нарастает, и на потемневшем экране всплывает слово «Конец».
Кинофильм озаглавлен «Вторая битва за Мидуэй». И битва эта оказалась долгой – дольше, чем первая, дольше, чем вся Вторая мировая война. Первоначально в качестве стратегии выбрали поголовное истребление. Птиц было много, патроны стоили недешево, а адмирал старался не выходить за рамки бюджета, поэтому первый удар по альбатросам нанесли, не прибегая к огнестрельному оружию. Дело было в 1941 году, о чем во всех подробностях сообщается в специальном научном отчете Службы охраны рыбных ресурсов и дикой природы, озаглавленном «Опыт массового уничтожения». Двести человек, вооруженных обрезками труб и деревянными битами, «по 6–7 часов в день» дубасили альбатросов по затылкам. Около 80 000 птиц они перебили. «На короткое время угроза воздушным судам снизилась, – заканчивается абзац. – Но уже на следующий год альбатросов на острове, судя по всему, было столько же, сколько и раньше».
Стратегию изменили и перешли к травле. Чтобы принудить альбатросов устраивать гнезда где-нибудь в другом месте, персонал палил из всех имеющихся орудий. Под заголовком «Распугивание» в правительственном обзоре 1963 года, посвященном усилиям по сокращению численности альбатросов на Мидуэе, упоминаются «ружья, пистолеты, гранатометы и минометы». «Некоторые птицы проявили дискомфорт», но «лишь незначительное число» покинуло свои гнезда. Вдоль края взлетно-посадочной полосы, где альбатросы гнездились особенно плотно, с интервалом в 40 метров разместили десяток карбидных взрывных устройств. «Число летающих птиц не уменьшилось». Персонал базы поджигал резиновые покрышки и запускал сигнальные ракеты, пытаясь выкурить птиц ядовитым дымом. Они включали «ультразвуковые сирены», ошибочно полагая, будто птицы слышат ультразвук. Как-то раз самолет радиолокационной разведки Lockheed WV-2 Warning Star подрулил к зоне гнездования на расстояние тридцати метров и включил высокоинтенсивный радиолокационный луч. Никакого эффекта.
Все попытки выгнать птиц с острова провалились, и морское ведомство задумалось, нельзя ли их куда-нибудь переселить. В рамках еще одной программы испытаний восемнадцать альбатросов повыдергивали с мест гнездования рядом со взлетно-посадочной полосой, связали и отправили в рейс с пересадками на военных транспортных самолетах: Япония, Филиппины, Гуам, Кваджалейн и – э-ге-гей! – военно-морская авиабаза Барберс-Пойнт на острове Оаху, место гнездования высокопоставленного недруга альбатросов, адмирала Бенджамина Мура. К сезону гнездования четырнадцать из восемнадцати альбатросов улетели (не на самолете, своим ходом) обратно на Мидуэй. Военные не учли, что альбатросы, легко преодолевающие тысячи километров, всегда возвращаются гнездиться в одно и то же место.
И нет, просто перенести гнездо не получится. Такой метод моряки тоже испытали. В этом случае птицы сверялись со встроенным GPS, понимали, что гнездо не в том месте, где должно быть, возвращались туда, где появились на свет, и принимались строить новое. Потом военные попробовали перемещать кладки. Они отвезли 10 000 яиц альбатросов на соседний остров и быстро разложили украденные яйца по гнездам местных птиц, которых предварительно прогнали. Это звучит как пародия на известную рекламу кофе Folgers из 1970-х. «Мы тайком заменили яйца этих птиц на яйца с соседнего острова». Но птиц, в отличие от простофиль – любителей растворимого кофе, на мякине не проведешь.
Наконец выведенные из себя моряки обратились за помощью к науке. 2 октября 1957 года профессору зоологии Университета штата Пенсильвания Губерту Фрингсу позвонили из Вашингтона. Не желает ли он съездить на атолл Мидуэй в период гнездования птиц в декабре – январе? Другими словами, не хочет ли Фрингс пойти на страшные жертвы и провести зимние каникулы на тропическом острове, вместо того чтобы скучать в Алтуне (штат Пенсильвания)? Спрашиваете! Вместе с ним поедет жена Мэйбл: библиотекарь и биоакустик, специализирующаяся на «звуковых последовательностях» стрекота сверчков и кузнечиков[43].
В первый же день пребывания Фрингсов на Мидуэе была предпринята еще одна попытка «крупномасштабного уничтожения». Несмотря на документально подтвержденный провал предыдущих расправ, в этот раз речь шла об уничтожении всей мидуэйской популяции альбатросов. Мэйбл отправилась в самую гущу сражения со своим бобинным магнитофоном, собираясь записать на пленку сигналы тревоги и крики отчаяния альбатросов, чтобы позже предпринять более орнитологически выверенную попытку распугивания. Но записывать было нечего. «Птицы, – писал Губерт в своих воспоминаниях, – в основном спокойно сидели на своих местах, пока их колошматили». На пленку Мэйбл записался только хруст расколотых черепов и в какой-то момент – крик отчаяния молодого моряка: «Я пошел во флот не для того, чтобы проламывать головы невинных птиц!»
Губерт ненавязчиво поднял вопрос морали и, раз уж об этом зашла речь, «реакции людей дома в Штатах». Его озабоченность проигнорировали. Как и прежде, избиением цели достичь не удалось. Моряки прикончили 21 000 птиц, однако «еще почти столько же, – свидетельствовал Губерт, – как ни в чем не бывало слонялось у взлетно-посадочных полос, и число столкновений птиц с самолетами не изменилось». Кроме того, продолжал он, «даже если бы на Мидуэе полностью перебили бы всех альбатросов, скорее всего, очень скоро освободившиеся территории привлекли бы новых поселенцев».
Губерт и Мэйбл из кожи вон лезли, придумывая гуманные альтернативы истреблению. Они предлагали очистить берега близлежащих островов от зарослей морского винограда, чтобы сделать их привлекательнее для альбатросов, ищущих себе дом. Этот план тоже упоминается в документальном кинофильме ВМФ США. Нам показывают, как указка адмирала Мура стучит по увеличенной фотографии атолла Куре. Управление аэронавтики флота, утверждает он, планирует выкорчевать кустарник, но никакой другой информации о дальнейшей судьбе этого плана мне отыскать не удалось.