Конь Таккана тревожно всхрапнул за деревьями и ударил копытом по снегу, из-за чего тот полетел в нашу сторону.
– Эй, полегче, – попытался успокоить его Таккан. – Адмирал, да что на тебя нашло?
Адмирал фыркнул и испуганно округлил глаза. Я попятилась. Что-то мне подсказывало, что он так реагировал на меня.
– Нужно было принести хурму, – Мэгари погладила коня по густой гриве и уткнулась в него лицом. – Ну-ну, хороший мальчик. Я все еще уговариваю своего старшего братца переименовать тебя на Лапшичку. Адмирал – слишком скучное и старомодное имя.
– Мэгари, он боевой жеребец, а не кролик.
– Боевые жеребцы тоже личности! Видишь, ему нравится.
– По-моему, ему просто нравишься ты.
– Тогда у него отличный вкус.
Рассмеявшись, Таккан погладил Адмирала, а Мэгари обхватила рукой дерево и покружилась, ловя на лету лепестки сливы. Затем, отломав одну веточку, вручила ее мне.
– Это тебе на память, Лина. До весны.
Я уткнулась носом в бутон и вдохнула сладкий аромат, после чего аккуратно положила веточку в карман.
– Порой мне хочется, чтобы Зимний фестиваль проходил здесь, а не в городе, – Мэгари вздохнула. – Только представь, как красиво светились бы фонарики на этих деревьях! Но, полагаю, у реки тоже будет довольно живописно. О, тебе понравится, Лина! Ты, конечно, отморозишь себе нос, но это самая прекрасная ночь в году. А еще на фестивале запускают фейерверки!
– Ты же вроде не любишь фейерверки, – подал голос ее брат.
– Так и есть. Они шумные, и их слишком любят все остальные. Но ради фестиваля я готова взглянуть в глаза своему страху. В отличие от тебя, Таккан. А ведь отвага – наш девиз!
– Это никак не связано с отвагой, – строго ответил Таккан. – Сколько бы ты ни просила, я не передумаю.
«Не передумаешь насчет чего?» – жестами показала я.
Прежде чем Таккан успел ее остановить, Мэгари театрально развернулась и запрыгнула на пень.
– Выслушай меня, подруга Лина! Мой брат, Таккан Бусиан из крепости Иро, сбежавший от бандитов и убийц, отважно сражавшийся за императора Ханрю… скромняга. С самого детства. У него не было друзей. И он залезал на деревья, чтобы спрятаться от толпы…
– Мэгари! Живо слезь! – Таккан смущенно провел рукой по волосам.
Я еле сдерживала смех, зародившийся в моем животе и щекотавший горло. Пришлось довольствоваться улыбкой – но самой широкой за долгое время.
– А еще он боится монстров. Восьмиглавых, с полосатой шкурой и белыми волосами… – Мэгари спрыгнула с пенька и коварно улыбнулась, в то время как щеки ее брата приобрели пунцовый оттенок. – Помнишь, как Хасэге сказал, что видел такого на крыше? Ты стоял на страже неделями, высматривая монстра, которого сам же выдумал для своей сказки!
– Это была жестокая шутка, – процедил Таккан с нарастающим раздражением. – И я не боюсь монстров.
– Однако ты боишься петь на фестивале.
«Наглости Мэгари не занимать», – подумала я, посмеиваясь про себя от ужаса на лице Таккана. Он явно мечтал, чтобы река смыла его куда-нибудь подальше.
«Ты поешь?»
– Поет ли он? – повторила Мэгари. – Жрицы говорили, что Таккан может созвать к себе всех жаворонков и ласточек звуком своего голоса. А я могу успокоить буйные ветра звуками своей лютни.
– По невероятному совпадению, эти же жрицы говорят, что с уст мамы сыплются бриллианты, когда она жертвует их храму золотые маканы, – сухо добавил Таккан, поворачиваясь ко мне. – Они очень преувеличивают, Лина.
Я покачала головой и полезла в карман за кистью и альбомом.
Хочу послушать. Никогда не встречала поющего военачальника.
Губы Таккана изогнулись в легкой улыбке.
– И скольких же военачальников тебе довелось повстречать, Лина?
Я подняла руки, показывая десятки. Сотни. Это правда, но, разумеется, Таккан принял все за шутку.
Ни один не пел. И ни один не был обязан мне жизнью.
Таккан застонал. Даже я понимала, что это удар ниже пояса. К счастью, в отличие от меня, он играл по-честному.
– Это Мэгари тебя подговорила, не так ли? – Таккан покосился на свою ясноокую сестру.
Девочка пожала плечами.
– Ты всегда говоришь, что историки игнорируют Иро. Кто-то же должен петь о всех наших сражениях, чтобы о них помнили.
– Я имел в виду тебя, Мэгари. Это у тебя душа лежит к музыке, а не у меня.
– Да ладно тебе, Таккан! Ты говоришь так, будто предпочел бы отправиться в бой, чем спеть со мной одну несчастную песню. Лина не ждет, что на твой голос слетятся все жаворонки и ласточки. По крайней мере, зимой.
Я подбадривающе кивнула.
– Ладно, – наконец сдался он. – Если тебя осчастливит тот факт, что меня стошнит перед сотнями людей, то я готов пойти на эту жертву. Всего одну песню.
Мэгари подпрыгнула на месте и радостно захлопала в ладоши.
– Нам нужно потренироваться, чтобы ты не выставил себя дураком перед Линой.
– Вот и тренируйся, пока не похолодало. Разве ты не говорила, что хочешь поиграть среди слив? Или все это было уловкой, чтобы заманить сюда нас с Линой?
– Это была уловка, чтобы заставить тебя петь на фестивале, братец. Я знала, что ты не откажешь мне перед Линой.
Мэгари достала лютню и уселась на упавшее бревно. Стоило ей сыграть первые аккорды, как лицо девочки озарилось радостью.
Я прислонилась к дереву, слушая ее бренчание. Музыка никогда не стояла на вершине списка того, что доставляло мне удовольствие. Играть на цитре мне нравилось немногим более, чем шить.
А зря. Я недооценила музыку.
Мэгари сыграла тоскливую ноту, и мое сердце болезненно сжалось, словно она дернула за его собственные струны. Я бы все отдала, чтобы снова станцевать под флейту Ётана или спеть с мамой на кухне. То были счастливые времена, и не менее счастливым был данный момент. Но вскоре песня Мэгари тоже превратится всего лишь в воспоминание.
Таккан прислонился к стволу по другую сторону от меня и слушал музыку своей сестры. Или он стоял там все это время?
Когда он заметил мой взгляд, я быстро отвернулась. Но поздно. Таккан обошел дерево и встал рядом со мной.
Я пошла было к другому дереву, но тут он прошептал:
– За этой песней кроется своя история. Слышишь, как Мэгари имитирует реку?
Она провела пальцами по струнам. Да, и впрямь похоже на журчание воды.
– Эта песня о девушке, которая плыла по реке Баюнь в каштановой скорлупе. Она была не крупнее плода сливы, такой маленькой, что ей приходилось отбиваться от цикад иголками и запрыгивать на воздушных змеев, чтобы улететь от врагов. А на голове у нее был наперсток, чтобы никто не узнал, что на самом деле она дочь лунной госпожи.
«Наперсток на голове? – я скривила губы, выражая свой скептицизм. – Ты сам это придумал?»
– Не нравится?
Я пожала плечами. Чепуха какая-то. Зачем ей носить наперсток на голове, если она дочь лунной госпожи?
– Да, не лучшая моя сказка, – усмехнулся Таккан. – Но порой я гадаю: может, ты одна из них? Лунная дочь. Поэтому ты и не хочешь, чтобы кто-либо видел твои глаза. Они ослепят нас своей блистательностью!
Таккан дразнил меня, пытался выманить из раковины при помощи своих сказок. Демоны меня побери, и это сработало! Я сняла цветок с рукава и сдула лепестки ему в лицо. Таккан рассмеялся, и мои губы расплылись в улыбке. Я посмотрела на чернильные и угольные пятна на его закатанных рукавах, на взъерошенные волосы, собранные на затылке, в темные глаза, которые каким-то чудом становились ярче с каждой нашей встречей. Кики права. Он совсем не варвар, каким я его представляла.
Разумеется, это не значит, что он мне нравится.
А вот его сказки – вполне.
Только пошел снег, как мы увидели волков. Они сбежали с холма, прыгая по белоснежным уступам. Их бледные глаза беспощадно сосредоточились на нас.
Мэгари крепко схватила меня за руку. Мы свернули на другую тропу, но остальная часть стаи уже спешила нам навстречу. Вскоре нас окружат.
– Лина, – процедил сквозь зубы Таккан, передавая мне поводья Адмирала. Затем достал лук и колчан с четырьмя стрелами с синим оперением. – Забери мою сестру в замок.
– В замок? – повторила Мэгари, отпуская мой рукав. – Нет, ты не останешься здесь…
Таккан даже не слушал; просто подхватил ее и усадил на спину Адмирала. Ради безопасности Мэгари, я тоже взобралась на коня и ударила пятками по бокам, чтобы отправить его в галоп.
– Лина, мы не можем бросить Таккана! Он ранен. Развернись…
Мой разум кричал то же самое. Я никогда не видела Таккана в бою. Несомненно, он умелый воин, и ни один человек не пожелает себе такого врага. Но, несмотря на весь его опыт, он все еще был слаб из-за раны. Ему не победить в одиночку целую стаю волков.
Я спрыгнула с Адмирала и ударила его по крупу, чтобы вез Мэгари в замок без меня. Она знала дорогу и одна доскачет быстрее. Я приземлилась в снег, и Таккан помог мне встать. Судя по безнадежности в его темных глазах, он счел мой поступок невероятно глупым.
Ну, зато я не только глупая, но и отважная.
Волки зарычали, окружая нас – мой маленький кинжал и затрудненное дыхание Таккана только раззадорили их. Серые шубы мерцали от снега, клыки были настолько большими, что торчали из пасти.
– Держись рядом, – сказал Таккан, прижимаясь к моей спине.
В воздухе явственно чувствовалась угроза, обстановка была столь же напряженной, как тетива в его пальцах. Я крепко поджала губы – меня больше заботило, что я могу издать какой-то звук, чем смерть от волчьих клыков.
За холмом раздался вой… и волки перешли в нападение.
Таккан выпускал стрелы с точностью одаренного лучника. Каждая из них нашла пристанище в брюхе или груди волка. Будь их четверо, битва бы уже закончилась. Но с каждой секундой волков прибывало все больше, они выходили из-за деревьев и стекались вниз по холму.
Таккан обнажил меч.
Я была более уязвимой добычей, но звери полностью меня игнорировали, только с воем уклонялись от выпадов и отпихивали меня в сторону. Их волновал лишь Таккан.