Они убьют его.
В ушах взревела кровь. Битва переместилась на холм, сметая подлесок на своем пути. Я прыгнула на волка, что бежал за Такканом, но тот отбросил меня мощными лапами, и я беспомощно покатилась вниз.
Один волк отделился от стаи и расхаживал вдоль основания холма. На первый взгляд он ничем не отличался от других: светло-серая жесткая шуба, навостренные уши. Но он был меньше остальных и наблюдал за схваткой издалека. Каждый раз, когда Таккан убивал кого-то из стаи, волк жутко скулил. Это его вой положил начало атаке.
Я поползла к нему, прячась в пролеске. На его передней лапе блестел золотой браслет. Что необычно для волка.
Я прыгнула ему на спину и заскользила ногами по снегу, когда он попытался меня сбросить. У лица щелкнули челюсти, мир закружился, небо размазалось серо-голубым пятном. Волк врезался в холм, желая избавиться от меня, но я крепко держалась за загривок.
Пахло от него дымом, глаза у него были того же мутно-желтого оттенка, что и у остальных, однако они странно ловили свет, так и заставляя присмотреться. Волк зарычал и встряхнулся, но я не отпускала и вслепую размахивала кинжалом.
В конце концов он уложил меня на лопатки и уже замахнулся когтистой лапой, но тут я вонзила клинок глубоко в плоть и прокрутила, задевая кость. Волк издал оглушительный вой. Из раны среди серой шубы хлынула кровь.
Я думала, что он захочет отомстить и снова набросится на меня, но зверь всего лишь скользнул по мне взглядом. Его желтые глаза выглядели чересчур угрожающе, даже для волка. И подозрительно расчетливыми.
Взмахнув хвостом, он развернулся и взбежал по холму, отзывая остальных.
Таккан кинулся ко мне, тяжело дыша. Его лицо испачкалось в крови, плащ разорвали в клочья. Однако мы оба не пострадали.
Он с облегчением уронил меч.
– Это был… самый безрассудный, самый глупый… самый храбрый поступок, который я когда-либо видел.
«Хватит болтать». Я притянула его к себе в снег, и некоторое время мы просто лежали, пытаясь отдышаться, а также смеялись от эйфории – каким-то чудом мы выжили!
Вскоре послышался топот копыт – это Мэгари мчала к нам галопом на Адмирале. Бантик на ее поясе развязался, щеки исполосовывали дорожки от слез, но выражение ее лица было свирепее, чем у любого волка. Она спрыгнула с коня и кинула снежок в брата.
– Больше никогда не смей вот так меня выпроваживать!
– А что я должен был сделать, отдать тебя на растерзание волкам? – Таккан прикрылся рукой от нападок сестры. – Пусть лучше меня съедят, чем убьет дома мама. Ты же ее любимица.
– Знаю, – Мэгари обняла брата за талию. – Но только потому, что ты дремуч как лес. – Она шутливо ударила его по ребрам. – Пошел сражаться со стаей волков, когда любой разумный человек сбежал бы на твоем месте.
Они рассмеялись.
С моих губ тоже сорвался намек на смешок. И звуком-то не назовешь. Но с вершины горшочка скользнула жуткая тень: невидимая змея, которая заползла мне в карман.
Я сунула в него руку и достала веточку, подаренную Мэгари. Ее листья и цветы почернели.
Вся моя радость мгновенно улетучилась. Сердце ушло в пятки. На долю секунды я забыла о мрачном проклятии, нависшем над моей головой.
Когда Таккан с Мэгари отвернулись, я выкинула веточку с увядшими цветами в снег.
И не улыбалась всю дорогу домой.
Глава двадцать шестая
Возвращение Хасэге потрясло меня до глубины души. Он охранял ворота вместе с Пао и хмуро взирал на нас с Такканом и Мэгари.
– Значит, это правда. Ты связался с демоном.
Такого сурового голоса я от Таккана еще не слышала:
– Ты вернулся раньше времени, братец.
– Таккан, ты совсем из ума выжил? Скоро грядет война, а ты отсылаешь меня, когда я должен защищать замок… и все ради этого демона?
– Еще раз назовешь ее демоном, и в Иро тебе вход будет закрыт. Что б я больше никогда этого не слышал.
Хасэге поджал губы. На меня он не смотрел, будто мое присутствие его нервировало. Шрам, который я ему оставила, – кривой, бледный, безобразный – блестел в сумеречном фиолетовом свете.
– Предупреждаю, люди не будут молчать. Иро и так в опале после твоего неудавшегося обручения. Почему, по-твоему, солдат отправляют в крепость в Тадзэни, а не сюда? А теперь ты унизил нас пуще прежнего, пригласив в дом этот… злой дух! Неудивительно, что пошли слухи, будто покойная принцесса отвергла тебя, потому что сочла недостойным.
У меня перехватило дыхание, грудь запылала от ярости и стыда. Я не поэтому сбежала с церемонии! Неужели все действительно так думали?
Таккан заметно напрягся.
– Мне плевать на гиндарские сплетни. Но вот ты впредь будешь отзываться о Сиориамме с большим уважением.
– С тем же уважением, которое она проявила к тебе? Я лишь надеюсь, что пока меня не было, ты перестал тратить наше время на ее поиски. Твой отец согласился бы со мной. Даже лорд Юдзи уже сдался.
– Неужели? – мрачно поинтересовался Таккан. Взяв сестру за руку, он прошел мимо Хасэге и повернулся к Пао. – По пути домой мы столкнулись с волками. Я хочу обследовать территорию вокруг крепости.
– Волков? – темные брови Пао свелись к переносице. – Но их не видели в Иро уже много лет.
– Они напали на нас на холме неподалеку от западного края устья реки.
Хасэге рассмеялся.
– И что, думаешь, они тоже наемники Юдзи? Таккан, это обычные звери, и вам удалось уйти от них невредимыми. Ты и впрямь потерял рассудок.
Я наблюдала за Такканом, гадая, заметил ли он того мелкого волка с браслетом на передней лапе…
Его глаза стали ледяными.
– Мы не можем исключить возможность того, что их подослал лорд Юдзи. Даже если он перестал искать Сиориамму, он все равно предатель. И очень опасный.
– Мы съездим на разведку, – быстро сказал Пао и пихнул Хасэге. – Пошли.
– Нет. Я поеду один. А ты проведи женщин внутрь.
В этом не было необходимости. Леди Бусиан уже бежала через ворота к дочери.
– Мама! – воскликнула Мэгари. – Это была моя идея. Я хотела увидеть цветущую сливу и…
– Ни слова больше, – отрезала леди Бусиан. А затем пригвоздила меня таким взглядом, от которого даже волки заскулили бы.
Я вяло поплелась к себе в комнату. Халат порвался, юбка намокла, но все мои мысли занимало нападение волков и увядшая веточка сливы. Я почти ничего не видела перед собой и запоздало поняла, что ноги привели меня к покоям Зайрэны.
– Вы слышали, что Хасэге вернулся? – спросила ее служанка. – Выйдете поздороваться с ним? Он общается с Такканом снаружи.
– Хасэге подождет.
Зайрэна заметила меня у двери и открыла ее шире.
– Пришла попрощаться, Лина?
«Попрощаться?»
– Думаешь, ты можешь подвергнуть Мэгари опасности и сохранить благоволение леди Бусиан? – Зайрэна рассмеялась. – Не удивлюсь, если она попросит тебя уйти.
Мои челюсти сжались. Я пошла дальше, но Зайрэна преградила мне путь.
– Куда побежала? Зачем тебе прятаться – у тебя и так горшок на голове.
Зайрэна взяла горшочек за бортики и попыталась снять.
Я вывернулась из ее хватки, мысленно проклиная узкие коридоры крепости. У меня не было настроения с ней тягаться. Вся одежда промокла, пальцы отчаянно нуждались в перевязке.
Зайрэна отошла в сторону.
– О, я задела тебя за живое? – она наклонила голову и задумчиво коснулась родинки на щеке. – Что ты прячешь под этим горшком, Лина? Надеюсь, оно стоит всех этих неприятностей.
Я протолкнулась мимо нее. «Неприятностей» – это еще мягко сказано.
Я перестала ходить на трапезы в замок. Даже пропустила уроки с Чижуанем. Он обещал приготовить тофу в семи специях и краба под шелковистым яичным кремом – два моих любимых блюда. Но после прогулки к цветущим сливам у меня не осталось сил на учебу.
Поддавшись отчаянию, я спрятала лицо в ладони. Столько ночей я трудилась над зачарованной крапивой с острыми, как нож, листьями и обжигающими шипами и ни разу не проронила ни звука. Зато стоило провести время с Мэгари и Такканом, и я чуть все не испортила.
Из-за меня чуть не погибли братья.
Когда мне надоедало мерить шагами комнату и грустить в одиночестве у окна, я прогуливалась по крепости. В конечном итоге мне попался на глаза уединенный павильон в саду, и я нашла утешение на его теплой веранде. Учитывая всеобщую тревогу из-за разговоров о грядущей войне с Аланди, о павильоне, похоже, все забыли. Каменные ступеньки, ведущие к двери, завалило снегом. Я разожгла огонь в жаровне и, усевшись подле нее, наблюдала за покачивающимися фонариками под покрытыми инеем карнизами.
Чтобы скоротать время, складывала крошечных журавликов – вдвое меньше Кики, поскольку бумага была на вес золота.
«Давно ты так не хандрила, Сиори, – Кики взмахнула крыльями, и мне на нос посыпался снег. – Ничего не случилось, никто не пострадал. Так чего печалиться?»
Я даже не подняла на нее взгляд.
«Взбодрись! Спой свою дурацкую песенку. Нельзя же страдать весь день! Проклятие само себя не разрушит».
О сети из звездного ожога мне даже думать не хотелось. Я отмахнулась от Кики, и, хмыкнув, она улетела. Где-то спустя полчаса я забеспокоилась и начала убирать бумажных птичек, чтобы пойти за ней. Как вдруг Кики прилетела, появившись из ниоткуда, и спикировала в корзинку. В то же время из-за угла вышла знакомая фигура.
– Вижу, ты нашла знаменитый мшистый павильон, – Таккан смахнул листья с лавочек. – Неудивительно, что я тебя обыскался – спряталась в самую глубь сада! Я думал, что ты на кухне, но Чижуань сказал, что не видел тебя со вчера.
Он искал меня? Я нахмурилась, но все равно не подняла глаз. Всячески игнорируя его, нарочито сосредоточилась на журавлях, всем видом показывая, что хочу побыть одна.
– Изначально этот павильон планировался как чайная, – продолжил Таккан, – но мама забросила эту идею. Теперь это идеальное место для размышлений… или для распевов – их услышат только птицы, – он слабо улыбнулся. – Или чтобы складывать птичек. Что загадаешь, когда соберешь тысячу?