– Г-г-господин, Чижуань проработал в замке Бусианов больше тридцати лет, – возразил Рай с не менее растерянным видом, чем у меня. – Он…
– Он аландиец, – напомнил Хасэге.
– Только наполовину, – сплюнул Чижуань. – Бред какой-то! Орю погиб из-за четырех вдохов. У меня нет…
– Это обнаружили в твоей комнате.
Хасэге достал крошечный флакон и вылил его содержимое в котелок над огнем. Через пару секунд кухню наполнил тошнотворно-приторный запах, а суп в котелке почернел, словно кто-то бросил внутрь сажу.
Четыре вдоха.
– Что ты там говорил, старик?
Чижуань закашлялся и отвернулся.
– Это не мое… – он запнулся. – Не мое.
– Его нашли в мешочке с золотом. – Один из стражей показал золотые маканы. – Слишком много денег для такого честного, трудолюбивого повара, как ты.
– Я никогда их прежде не видел…
– Еще слово, и тебе отрежут язык. То же касается всех, кто посмеет высказаться в защиту этого мужчины.
Хасэге поочередно наставил меч на каждого повара, после чего вновь прижал лезвие к горлу Чижуаня. Слуги съежились, напоминая свернувшихся многоножек, пока стражи обыскивали кладовую. Я скривилась от дребезга бьющихся бутылок и банок; тщательно отобранные соуса и вина для готовки небрежно полетели на пол.
Тут они нашли красную шкатулку.
– Откройте ее, – приказал Хасэге Раю с Кентоном, показывая на замок.
– Ключ есть только у Чижуаня.
– В ней ничего такого нет! – с мольбой в голосе произнес Чижуань. – Просто рецепты и специи. Она передавалась в моей семье из поколения в поколение…
– Отнесите ее на осмотр лорду Таккану, – Хасэге сорвал ключ с шеи повара. – И отведите Чижуаня в темницу.
Стражи кинулись исполнять, и я вышла вперед, чтобы помешать им. Хасэге толкнул меня к стене.
– Не путайся под ногами, демон, – предостерег он. – Если только не хочешь быть следующей.
Я попыталась приструнить круговорот мыслей в голове, ни секунды не сомневаясь, что Чижуаня подставили. После долгого, хрупкого молчания Хасэге наконец ушел, а я сдернула передник и побежала в замок.
Путь к двери Таккана преграждал Пао.
– Его милость занят. Он только что вернулся из деревни Иро и приказал его не беспоко…
Я потянулась ему за спину и постучала в дверь. Это верх наглости, но мне было наплевать.
Пао начал уводить меня силком, но в эту секунду в коридор выглянул Таккан.
На нем по-прежнему был темно-синий плащ, идущий складками на плечах. Лицо лорда стало мрачнее тучи, а глаза – всегда такие сосредоточенные и внимательные – казались усталыми.
– Пусть войдет.
Пао раздраженно стрельнул в меня взглядом и отступил. Придется испечь целую гору пирожных, чтобы вновь добиться его расположения.
«Чижуань! – лихорадочно зажестикулировала я. – Он…»
– Я знаю, что ты расстроена, Лина, – такого напряженного голоса я еще никогда не слышала от Таккана. – Но доказательства против него неопровержимы. Чижуань убил человека и виновен в государственной измене против императора и Кияты. Я понимаю, что он был твоим наставником, и благодарен за его доброту, но эта война изменила убеждения многих людей. Порой проглотить правду труднее, чем любой яд.
Его слова имели смысл. Точно так же поступили бы и Андахай с Бэнкаем, если бы их предал кто-то из доверенных людей. Однако мне все равно верилось в это с трудом.
Я поискала бумагу, чтобы изложить свои сомнения, как вдруг увидела шкатулку Чижуаня.
Она стояла открытой на столе Таккана. Я узнала гладкое лаковое покрытие, изображение играющих детей, выложенное из раковин морского ушка, пятна от масла и соуса, которые Чижуань старательно вытирал с эмалевой поверхности каждый вечер. Сегодня ему не представилась такая возможность.
На полу валялась крышка с порванной шелковой обшивкой. Таккан поднял ее к фонарику.
– Что видишь, Лина?
С трудом сглотнув, я наклонилась.
Внутренняя сторона крышки пестрела рецептами со списками ингредиентов, временем и температурой приготовления. И вариациями.
«ЗОЛОТОЙ – ДЛЯ СНА» – гласило название одного из них.
А ниже: «ЧЕРНЫЙ – ДЛЯ СМЕРТИ».
От лица отхлынула кровь, перед глазами все поплыло. Я крепко зажмурилась. Так вот что имел в виду Таккан под «доказательствами»…
– Мы не вынесем приговор, пока рецепт не подтвердят, – сказал Таккан, закрывая шкатулку. – Но выглядит это все малообещающе, Лина. Погиб хороший человек. Утешимся же тем, что убийца найден, и помолимся, что нам удастся раздобыть ответы.
Глаза защипало от безобразности всей этой ситуации, но я молча кивнула.
Доступ к шкатулке имел только Чижуань. Ее не могли открыть ни Рай с Кентоном, ни кто-либо еще из прислуги. Как бы мне хотелось поговорить с Чижуанем… Почему он это сделал? Почему Орю? Почему он предал Кияту?
Впрочем, скоро стражи сами выудят из него ответы. Возможно, причина крайне проста: деньги. Я подумала о золотых маканах, звенящих в том конопляном мешочке – награда за проделанную работу. Не факт, что вся: может, Чижуаню обещали должность при дворце, если Юдзи воссядет на трон. Больше ничего в голову не приходило.
«Да и какая, в общем-то, разница? Какая разница, почему тебя предал тот, кому ты доверял?»
Спрашивая себя это, я думала не о Чижуане, а о Райкаме.
«Никакой». Но мне все равно хотелось узнать ответ.
«Остерегайся своего любопытства, малышка, – дразнила меня Райкама в детстве. – Если подобраться к огню слишком близко, то сгоришь».
До чего иронично, что это предупреждение прозвучало из ее уст. Я уже горела, и это Райкама разожгла пламя.
После заключения Чижуаня все ходили по кухне с отсутствующим видом, как привидения. Я помогла Раю с Кентоном убрать бардак после стражей, а затем заперлась у себя в комнате. Как бы мне ни хотелось, я больше не могла ввязываться в дела жителей крепости. Мое время в Иро подходило к концу, а у меня осталась еще одна невыполненная задача.
Я закрыла бумажные панели на окнах и дверях, после чего расстелила на коленях звездный ожог. Нити представляли собой изящную косу, которая переливалась золотым, фиолетовым и алым оттенками, как магическая троица, что создала их. Демонический огонь, кровь звезд и пряди Эмуриэн. От меня требовалось сплести их достаточно плотно, чтобы обуздать драконью магию мачехи.
«Не делай отверстия слишком большими», – наставляла Кики, пока мои пальцы выплясывали на звездном ожоге, затягивая узлы один за другим.
«Не суетись». Отверстия были шириной с мизинец – Кики могла проскользнуть, но вот змеям Райкамы не удастся. Уж я об этом позаботилась.
«Это не у меня морщины на лбу. В чем дело, Сиори? Разве ты не рада, что почти закончила? Скоро ты вернешься домой».
Да, мне стоило бы радоваться, что конец этого ужасного путешествия уже виднелся на горизонте. Но, откровенно говоря, я бы предпочла, чтобы оно никогда не кончалось.
Ведь невозможно забыть о цене, которую придется заплатить за снятие чар. Всю зиму я старалась выкинуть этот факт из головы. Но теперь, когда сеть была почти готова, он не покидал мои мысли.
Одному из братьев придется умереть.
Я мучила себя снова и снова, обдумывая различные возможности. Что мне больше никогда не услышать упреков Андахая или заверений Бэнкая. Никогда не соорудить воздушных змеев с Вандэем, не посмеяться с Ётаном и не поспорить с Рэйдзи. Никогда не доверить свои секреты Хасё.
С каждым узлом мое сердце сжималось все сильнее. По мере того, как сеть увеличивалась, крошечная жемчужина в груди мерцала и пульсировала, иногда так болезненно, что приходилось делать перерыв, чтобы перевести дыхание.
Интересно, причиняла ли Райкаме неудобство ее жемчужина? Каково ей было покинуть родную страну, чтобы жить во дворце? В одиночестве, в унынии, под гнетом секретов, которыми запрещено с кем-либо делиться.
Я стиснула зубы. Да что со мной такое? Неужели вправду сочувствую мачехе?
Ну, есть немного. В прошлом, когда я врывалась к ней в комнату, она выглядела такой счастливой, словно я ее единственная подруга в этом мире. Что же изменилось? Почему она возненавидела меня?
«Соберись, Сиори, – мысленно наставляла я себя, возвращаясь к работе над сетью. – Райкама – плохая, а остальное неважно. Нечего тут больше понимать».
Так я и твердила себе эти слова ночь за ночью, пока не завязала узлом кончики последней нити звездного ожога.
Вот наконец-то и готово.
Сеть поражала своим великолепием; длинная и широкая, она доставала до самых дальних уголков комнаты. Демонический огонь источал мерцающий свет, подобный искрам, а кровь звезд вспыхивала яркими красками, будто переливалась всеми цветами во Вселенной. Если бы я кому-нибудь сказала, что раскрошила тысячу рубинов для ее создания, мне бы точно поверили, ведь по-другому нити судьбы Эмуриэн и не опишешь. Объединив в себе магическую троицу, сеть излучала такое сияние, на которое хотелось смотреть целую вечность.
Но несмотря на всю красоту, ее вид не вызывал во мне радости. Я спрятала сеть в сумку, не желая ее видеть до того злополучного дня, когда придется сразиться с Райкамой. Сейчас мне даже думать не хотелось о мачехе.
Однако выбора у меня не было. Той ночью ко мне пришло во сне давно забытое, непрошенное воспоминание:
– Зачем ты подкинула змею в кровать Рэйдзи? – спросила мачеха. – Он очень расстроился.
– Он сам напросился! Сломал мою любимую куклу.
– Он поступил плохо, но это не значит, что ты должна вести себя так же. Подумай о змее – ты могла навредить ей.
– Или она могла укусить Рэйдзи, – зловеще прошептала я.
– Сиори!
– Он мне не нравится, – упрямо заявила я. – И плевать мне на змей. По своей природе они враги журавлей.
Райкама рассмеялась.
– Это журавли питаются змеями, а не наоборот. Они мои друзья. Когда-то других у меня и не было.
– Даже гадюки? Хасё говорит, что они ядовитые.