К Райкаме подползли змеи и ласково потерлись о ее ноги.
– Змеи всегда были чувствительны к магии, – сказала она. – Ты знала, что они родственники драконов?
Я кивнула.
– Помнишь тот день, когда ты пробралась в сад, чтобы украсть одну из змей?
Снова кивнула. Как тут забудешь?
– Они почувствовали твою магию даже раньше меня. Она могущественна, а потому опасна; многие захотят прибрать ее к рукам. Ты была такой любопытной, Сиори, постоянно расспрашивала о змеях, обо мне. Поначалу я не возражала. Но со временем я полюбила тебя, и ты делала меня такой счастливой, что мой свет засиял слишком ярко. Я знала, что не смогу вечно скрывать от тебя свою тайну.
Я закрыла глаза, вспоминая те редкие случаи, когда мачеха лучилась этим прекрасным светом и тем больше укрепляла мою уверенность, что она лунная госпожа. Рано или поздно я бы спросила, не магия ли это.
– Поэтому я закрыла тебе путь в свое сердце. Закопала твои воспоминания глубоко-глубоко и сделала все возможное, чтобы уберечь тебя от магии. Пусть для этого и пришлось отдалиться от тебя, – ее дыхание участилось. – Но затем твоя сила все равно пробудилась, и ты встретила дракона. Я знала, что кто-то непременно узнает о твоей магии, это лишь вопрос времени.
– Вы могли рассказать мне правду. Или отцу.
– Я хотела и много раз была близка к этому, – призналась она. – Но всегда боялась раскрыть собственные секреты. Или потерять вас с отцом – мою семью. Хотя в конечном итоге я все равно вас потеряла…
Ее голос затих, каждое словно звучало натужно, словно ей было больно их произносить. Стоило увидеть ее глаза, блестевшие от едва сдерживаемых слез, как я уже была готова ей все простить.
Но еще рано.
– Зачем вы прокляли моих братьев?
Мне было необходимо докопаться до правды.
Мачеха с трудом сглотнула и прислонила голову к дереву.
– Это не совсем моих рук дело, – наконец призналась она. – На Тамбуских островах мое сродство со змеями наделило меня некой силой, но она больше похожа на проклятие, о котором лучше забыть. – Райкама потупила взгляд. Что же за мрачное прошлое она оставила позади? – Здесь моя магия исходит от жемчужины. Она уникальна, как ты могла заметить. Темная и расколотая, как мое сердце когда-то, – она глубоко вдохнула. – Жемчужина увеличивает мою силу и подчиняется приказам, но не всегда так, как было задумано.
Мачеха подняла на меня взгляд.
– Я хотела защитить тебя от Волка, Сиори. Хотела скрыть тебя, спрятать далеко-далеко – по крайней мере, до тех пор, пока не придумаю, что с ним делать. Но когда ты сказала братьям, что я демон, я запаниковала. Мне не удалось стереть им память. Я знала лишь то, что обязана уберечь их, как и тебя. И жемчужина исполнила мое желание, превратив их в журавлей.
– Они действительно умерли бы, если бы я проговорилась? – спросила я тоненьким голосом.
– Да. Жемчужина не врет.
От уверенности в ее голосе у меня перехватило дыхание.
– Но почему?
Райкама начала нервно выкручивать руки.
– Пусть я и кажусь чудовищем, но я такой же человек, как и ты, склонный совершать ошибки. Одной из них было обратиться к жемчужине, особенно в момент страха… – она вздохнула и наконец ответила: – Жемчужина вертит судьбой так, как ей угодно. Она превратила твоих братьев в журавлей, унесла тебя далеко на Север, заставила сшить сеть из звездного ожога и сделала так, чтобы ты пересеклась путями с королем драконов – и все потому, что хочет вернуться к хозяину.
Ее челюсти сжались.
– А я им никогда не была.
– Ее сила стала для вас бременем, – наконец поняла я.
Райкама едва заметно кивнула.
– Освободи меня от него, Сиори. Пожалуйста.
Внутри меня шла борьба: исполнить желание мачехи или нет? Но в конечном итоге я не смогла ослушаться. Не сейчас.
Я медленно укрыла ее тело сетью, словно одеялом. Под рваными рукавами на ее обнаженной коже выступили мурашки. Забавно… я сплела такую большую сеть, чтобы поймать мачеху, а не согреть. Но сейчас это только сыграло мне на руку.
Звездный ожог засверкал, коса из магической троицы ярко переливалась вокруг разбитой жемчужины в груди мачехи. Райкама сжала руки по бокам и впилась ногтями в грязь, явно сдерживая крик. Затем резко ахнула, и сеть засияла даже ярче жемчужины.
Тогда та выкатилась из сердца, подобно капле ночи, и замерла в воздухе над моей рукой.
Как и в прошлый раз, меня зачаровала темная магия, вихрящаяся в жемчужине. Затем ее свет потускнел, и она упала мне на ладонь, становясь почти черной.
Мачеха осела на землю, на ее губах расплылась умиротворенная улыбка. Волосы полностью поседели, кожа покрылась чешуей. Лицо стало змеиным: нос втянулся и приподнялся, зрачки сузились до щелочек. Однако мне показалось, что в этом теле ей намного уютнее, чем в маске красоты и блистательности.
Я положила жемчужину на сумку, не желая отходить от мачехи.
– Вы расскажете мне о девушке, которой были раньше? Ванне?
– Ванне? – повторила Райкама.
– Разве это не ваше настоящее имя?
– Нет, – она помедлила, ее взгляд внезапно стал отстраненным. – Так звали мою сестру.
– Сестру?
– Да, когда-то давно у меня была сестра. Я ненавидела ее и любила больше всех на свете. Все называли меня чудовищем, кроме Ванны. Она была столь же добра, сколь и прекрасна. Золотая, как свет в ее сердце.
– Жемчужина, – осенило меня.
Райкама кивнула.
– Она родилась с драконьей жемчужиной в сердце. Правда, это скорее проклятие, чем благословение, ведь она привлекала не только принцев и королей, но и демонов. Я пыталась защитить Ванну, но…
Ее голос затих, но конец истории был мне понятен.
– Мне очень жаль… – прошептала я.
– На ее месте должна была быть я, – тихо ответила Райкама. – Это я была монстром: как внутри, так и снаружи. Я шла на ужасные поступки в надежде найти способ разрушить проклятие, сделавшее мое лицо безобразным, и стать такой же, как все. В конечном итоге за это поплатился самый близкий мне человек. Когда Ванна умерла, ее жемчужина проникла в мое сердце, чтобы не позволить ему разбиться, и исполнила мое сокровенное желание… самым жестоким образом. Она наделила меня лицом сестры.
Райкама коснулась шероховатых чешуек на коже.
– Я хотела умереть, – хрипло произнесла она. – Видеть изо дня в день ее лицо в зеркале… это было больнее, чем видеть свое настоящее. – Ее пальцы задержались на шраме. – Я думала, что не вынесу этого, но затем повстречала твоего отца. Он потерял жену, которую любил больше жизни, и отнесся ко мне с добротой. Мы понимали друг друга, поэтому я уплыла с ним и стала частью его семьи.
– Мачеха…
Она взяла меня за руку. Наши запястья по-прежнему связывала алая нить, но ее сияние стремительно угасало, и от этого мне вдруг стало больно дышать.
– Больше всего я сожалею о том, что не смогла защитить Ванну. Я бы все отдала, чтобы изменить тот момент, но никакая магия на земле не способна исправить прошлое. Ты была моим шансом на искупление, Сиори. Когда я узнала о грозящей тебе опасности, то поклялась, что сделаю все, чтобы уберечь тебя. Как не смогла уберечь Ванну.
– И вы это сделали. Вы всех нас спасли.
Райкама не ответила, просто выпрямилась, собирая остатки силы. На ее чешуе блеснуло восходящее солнце, и она начала переливаться, как опал.
– Уже почти рассвело. Пора разрушить проклятие твоих братьев.
– Но я… – я осеклась. «Я не знаю вашего имени».
– Ты всегда его знала, – словно прочитав мои мысли, ответила мачеха. – Какую песню ты часто пела на кухне?
Мои губы приоткрылись от изумления.
– Но… но я пела ее с мамой.
– Нет, – ласково возразила мачеха. – Ты пела ее со мной.
И тогда она запела низким, грустным голосом, которого я не слышала уже много лет:
Тяннари жила у моря,
И разводила огонь для котла и ложки.
Варись, варись, суп для гладкой кожи.
Тушись, тушись, рагу для густых волос.
А что она делала для счастливой улыбки?
Пироги, пироги, с кокосом и сахарным тростником.
Я пораженно отшатнулась. То есть все те моменты, когда я смеялась на кухне с мамой и училась у нее варить рыбный суп… Все они были с Райкамой?
– Ты так скучала по ней, что перестала есть, – тихо сказала мачеха. – Постоянно плакала и отказывалась говорить. – Она помедлила. – Так длилось несколько месяцев, и твой отец не знал, что делать. Я была новенькой во дворце и совсем недавно потеряла дорогого мне человека. Пытаясь осчастливить тебя, я сама становилась счастливой.
– Вы использовали на мне магию.
– Недолго, – призналась она. – Я хотела подарить тебе воспоминания о матери. Воспоминания, которые вызовут у тебя улыбку, даже когда ты возненавидишь меня.
«Даже когда ты возненавидишь меня». Печаль в ее голосе развеяла мой гнев. Я крепче сжала руку мачехи. Она единственная мать, которую я знала.
– А что значит Тяннари? – спросила я, когда вновь обрела дар речи.
– «Луноликая», – Райкама коснулась ребристой кожи. – Поэтично, не правда ли? Очень подходящее имя. Ванна была солнцем для моей луны. – Она подняла взор на угасающие звезды. – Скоро мы с ней увидимся.
– Нет! – пылко выпалила я. – Не уходите.
Небо раскрасилось рассветными красками. Мачеха отвернулась от солнца и отпустила мою руку.
– Скоро твои братья станут журавлями. Давай избавим их от очередного превращения. Покончим с тем, что я начала.
Я отрешенно кивнула. Затем, зажав в руке жемчужину Райкамы, прошептала: «Тяннари».
Жемчужина закружилась на ладони и окутала меня светом. На ее блестящей темной поверхности появились братья. Они бежали по лесу и искали меня: «Сиори, Сиори!»
Хасё первым заметил солнце. Рассветные лучи пронзили деревья и коснулись моих братьев. Все они подобрались, готовясь к обращению.
Как вдруг лучи приняли форму змей. Ярко сияя, они обвились вокруг рук братьев и прошептали голосом Райкамы: