За второй чашкой кофе Джерри помог Малькольму скорректировать план исследования, разбив интересовавшую их территорию на квадраты. Джерри удивленно поднял бровь, узнав, что власти выбрали в качестве центра одну конкретную пусковую шахту, вместо того чтобы переместить его на пять миль в сторону, что выглядело бы гораздо логичнее; впрочем, он отнесся к этому как к еще одному примеру неизбежной тупости власть имущих. Малькольм планировал начать с квадратов, расположенных к югу и западу от шахты, потом переместиться на северо-запад, затем – дальше по часовой стрелке до тех пор, пока круг не замкнется. Паркинс поднял тревогу, заставив сработать датчики северной ограды, поэтому логично было предположить, что он и бежал с севера. Начав с другой стороны, Малькольм надеялся избежать ненужных подозрений.
Джерри настоял на том, что будет сопровождать Малькольма хотя бы в первый день. Малькольм поупирался для приличия, но на деле был рад такому сопровождению. Местные проселки складывались в лабиринт, далеко не полностью отображенный на картах. Не будь с ним Джерри, он наверняка заблудился бы, и не раз. Стюарт же почти не закрывал рта. Стоило их джипу подъехать к какой-нибудь ферме, как Джерри, вывалившись из него, во всю глотку требовал, чтобы хозяин «вытаскивал задницу из постели». Правда, чаще всего оказывалось, что мужской половины семьи нет дома. Дети еще не вернулись из школы. Пока Малькольм занимался «работой», Джерри хранил почтительное молчание. Малькольм обстреливал членов фермерских семей невинными вопросами, среди которых почти терялся один: чем они занимались в день, когда застрелили Паркера? Звучало это примерно так: «Мы выбрали наугад один день. А теперь будьте добры, ответьте: не происходило ли в этот день что-нибудь необычное? Вам не трудно будет описать, чем вы занимались днем и вечером?»
Отвечали ему вежливо, хоть и немного озадаченно. Похоже, люди не имели ничего против дурацких, по всеобщему мнению, забав правительства – все, за исключением одного фермера, отказавшегося оказывать властям какую-либо услугу, пусть и самую малую.
– Думаете, я согласен отдать им еще хоть горсть своей земли? Да возьмите свои чертовы доллары и свои чертовы ракеты и засуньте их себе сами знаете куда! Моя это земля, моя – и никому ее не отобрать!
Джерри успокоил старика, но ответов от него так и не дождались.
Малькольм старательно заполнял бессмысленные анкеты, записывая ответы всех своих собеседников. День уже клонился к вечеру, но, насколько можно было судить, ему не удалось обнаружить ничего, имевшего отношение к смерти Паркинса.
Джерри настоял на том, чтобы Малькольм поужинал «у них с Эммой». Дом Стюартов стоял на холме, на южной окраине города. Квартал оказался смешанный: совсем старые дома соседствовали там с новыми. Дом Стюартов, решил Малькольм, не относился ни к тем, ни к другим. Обед был вкусным и прошел шумно, познавательно и даже приятно. После ужина Малькольм, Джерри и Эмма – маленькая простоватая женщина с такими же голубыми глазами, как и у Джерри, – остались за столом и проболтали до десяти вечера. Малькольм с сожалением откланялся, вежливо отклонив (в который раз) предложение Джерри сопровождать его и завтра – «на всякий случай».
В гостинице Малькольма не ожидало никаких новых сообщений. Положенный звонок в Вашингтон тоже не принес новостей – только распоряжение «продолжать все согласно плану». Малькольм окинул взглядом свой гостиничный номер и сразу же подумал о сумбурной, но счастливой жизни, которую вели здесь Стюарты. Взгляд его упал на кейс с револьвером.
Господи боже, подумал Малькольм, что я потерял в этой дыре?
Глава 6
«Все на ней вкривь и вкось! – подумала Алиса, глядя на Королеву. – Всюду булавки!»
– Разрешите, я поправлю вам шаль, – сказала она вслух. – Она съехала набок…
– Не пойму, что с ней такое, – грустно проговорила Королева. – Должно быть, она не в духе. Я ее где только могла приколола, но ей никак не угодишь!
Первый день в Лондоне Нурич провел, как и положено делегату выставки. Встретился с земляками, погулял по выставочным залам, постоял некоторое время на улице, изображая впервые попавшего за «железный занавес» туриста, потрясенного шумом и суетой капиталистического Лондона. Продолжая изображать такого туриста, он перепробовал множество блюд европейской кухни, сходил с двумя другими делегатами в театр, посидел немного в гостиничном баре за рюмкой коньяка и удалился в свой номер. Ко сну он, если верить результатам прослушки номера, готовился не дольше, чем положено обычному человеку. В полночь микрофоны не улавливали ничего, кроме его храпа.
– И вы уверены, что он не встречался ни с кем, кроме обычных людей? – спросил Кевин у англичанина за завтраком.
– Абсолютно, – заверил его Кэссил. Он пил чай, искренне не понимая американцев с их утренним кофе. Они сидели на конспиративной квартире, которую МИ-5 держала специально для гостей. – Товарищ Марковица ведет себя так, как ему полагается, вплоть до регистрации у курирующего делегацию офицера госбезопасности, симпатичного такого дядюшки, работающего под прикрытием заместителя главы делегации. Никаких тайников не оставлял – по крайней мере, наши ничего такого не заметили. Ни спецотдел, ни Шестерка, ни наши из Пятерки не смогли ничего нарыть – ни на него, ни на какую-либо проводящуюся операцию. Наши оперативники в Польше тоже не нашли ничего о его прошлом, но из этого еще не следует, что он шпион. Я так понимаю, вашим ребятам повезло ненамного больше?
Кевин промолчал, так что Кэссил продолжил рассказ:
– Польского профессора, Ристова, мы исключили из списка. Он преподает историю в Варшавском университете, специализируется на Англии тюдоровского периода. Его знают в Британском музее и готовы за него ручаться. Если этот спектакль действительно ставили русские и если бы им требовалось переправить Марковицу в Штаты, они должны были вытолкать его прямо сейчас. Задержись он здесь дольше – и его имя и легенда начнут сковывать его действия, не позволяя лететь дальше, пусть даже скрытно. Разумеется, знай я больше о том, в чем вы его подозреваете, я мог бы помогать вам эффективнее. – Кэссил внимательно посмотрел на Кевина. – Ну хоть немного, но эффективнее, – поспешно добавил он, когда тот в ответ только улыбнулся. – Само собой, старина, давить на вас я не собираюсь.
Кевин проигнорировал намек, поднялся из-за стола и принялся надевать пальто.
– Что ж, – произнес он, – будем надеяться на то, что Марковица чем-нибудь себя да выдаст. Поедемте-ка в Центр.
– Почему-то я так и думал, что вы не захотите шататься у его гостиницы и все такое.
– Нет, – согласился Кевин. – Если он тот, кто нам нужен, он отправится в Штаты. Вот там я на него навалюсь, и чем меньше времени мы дадим ему там, чтобы освоиться, тем выше шансы на успех. И потом, ваши парни ведь работают на совесть, так?
– Конечно, старина, конечно, – заверил его Кэссил, вставая.
Они уже повернулись, чтобы выходить, когда зазвонил телефон.
– Да, – сказал Кэссил в трубку. – Верно. Что?.. Вы уверены?.. Никаких следов? Как? Ладно, перекройте все аэропорты… и морские порты тоже. Ясно? Я сказал – перекрыть! И чтобы больше этого не повторялось. Мы сейчас.
Кэссил слегка нахмурился, медленно положил трубку и помолчал несколько секунд, прежде чем повернуться к ожидавшему разъяснений коллеге.
– Боюсь, у нас тут небольшая проблемка, – извиняющимся тоном проговорил он. – Наш парень юркнул в норку, и мы его упустили.
– Что? – Голос Кевина сделался ледяным.
– Юркнул в нору, – немного нервно повторил Кэссил, – и проделал это чертовски ловко. Двадцать минут назад товарищу Марковице позвонил руководитель делегации. Сказал, им пришла телеграмма из дома, что у него случилось что-то в семье и ему срочно нужно возвращаться. Без подробностей. Наш парень быстренько собрал чемодан и через десять минут вышел из номера. Мои ребята решили не звонить нам, пока не проводят его до выхода из гостиницы. Марковица спускался на лифте. Мои ребята не рискнули ехать с ним в одной кабине. По дороге лифт останавливался на трех этажах. Во время одной из остановок наш парень вышел, а на его место зашел подставной агент. Наши ребята внизу ждали настоящего Марковицу, поэтому на выходившего из лифта подставного внимания не обратили. А тот спокойно выписался, представившись Марковицей. Дежурный администратор на нас не работает и в лицо его не знал. Пока наши пытались понять, куда делся Марковица, тот взял такси. Хорошо еще, наши вовремя раскусили трюк с выпиской и проследили за такси. Оно сейчас направляется в Хитроу. Оказывается, делегация звонила туда и забронировала одно место на утренний рейс в Варшаву. Судя по всему, подставной парень туда и полетит.
– А настоящий Марковица?
– Ни слуху ни духу, – мрачно ответил Кэссил. – По крайней мере, до сих пор ничего, хотя я приказал ребятам хоть на кирпичики разнести город, но найти его. Агенты с его фотографиями дежурят у всех выходов на посадку – в аэропортах, на пристанях и вокзалах. Минут через двадцать перекроют и частные аэродромы – на случай, если он собирается лететь в Штаты из другого города. Мгновенно такое не сделаешь.
Кэссил посмотрел на коллегу и печально пожал плечами.
– Мне жаль, старина, чертовски жаль, правда, но это случилось. По крайней мере, мы знаем теперь, что Марковица – тот самый сукин сын и он чертовски неплох. И схема, и исполнение заслуживают высшей оценки. Если бы мы не подозревали его раньше, весь этот его фокус с подменой прошел бы без сучка и задоринки. Мы бы навели справки у делегации, выяснили, что он вернулся домой, и он остался бы чист как младенец. К тому же совершенно ни в чем не замешанные люди вроде дежурного администратора подтвердили бы, что все так и было. В любом другом случае мы могли бы биться об заклад, что польский делегат Марковица прилетел к нам в командировку, а потом улетел – немножко неожиданно, но в силу вполне объяснимых причин. Проверки подтвердили бы его прилет и отлет. Даже если бы мы и углядели здесь какую подлянку, мы бы, скорее всего, заподозрили его в том, что он просто связной, не более того. Ловко, чертовски ловко.