Начиналась она совершенно заурядно. Одна мелкая, почти незаметная палестинская группировка вдруг начала приобретать популярность, угрожая сорвать арабо-израильское перемирие. Более того, эта популярность начала нарушать и без того хрупкий баланс сил в палестинском движении сопротивления, подрывая авторитет группировок, с которыми привыкло иметь дело ЦРУ. Солидные палестинские группировки явно не знали, как справиться с ситуацией, у израильтян не было на это полномочий – значит, решать проблему приходилось Конторе.
Задача, поставленная перед Роу, не отличалась сложностью. Всей своей популярностью молодая группировка была обязана харизме своего лидера, под началом которого находилось чуть больше десятка вооруженных людей, что не мешало ему быстро завоевывать сердца сторонников в лагерях беженцев. Роу предстояло решить проблему, взорвав дом руководителя, но так, чтобы это выглядело как следствие неосторожного обращения со взрывчаткой. Подобные штуки случаются довольно часто, так что это не вызвало бы лишних подозрений.
В одну прекрасную ночь Роу с группой подрывников захватили охраняемый абы как дом руководителя, установили заряды и растворились в ночи. Взрыв получился эффектный, но, как это иногда случается, эффективный не на сто процентов: один из телохранителей выжил и умер в госпитале только спустя четыре дня. К счастью, в сознание он не приходил, поэтому правды от него никто не узнал, но все эти четыре дня и Роу, и его начальство боялись, что он заговорит.
Этот случай хорошо запомнился Роу, поэтому сейчас он не хотел никаких осечек. Все его подчиненные прошли Вьетнам и уже имели опыт работы на Контору. Роу рассредоточил двадцать четыре группы по три человека в каждой по стратегически важным точкам (как правило, возвышенностям), так что они держали под наблюдением девятнадцать стартовых позиций, которые пожилой джентльмен с Кевином определили наиболее вероятными целями операции русских. Сам капитан Роу с резервной тройкой разместились у той стартовой позиции, на которой погиб Паркинс. Луна была наполовину скрыта тучами, поэтому его подчиненные в камуфляже и в гриме становились практически неразличимыми уже на расстоянии в шесть футов. Они терпеливо всматривались в темноту. В состав каждой группы входил оператор системы ночного наблюдения, датчики которой контролировали все подходы к пусковой шахте. Разработанная для использования в джунглях Юго-Восточной Азии, эта компактная аппаратура засекала живые существа по шуму и выделениям тепла. Увы, аппаратура не умела отличать людей от животных, друзей от врагов. Не один боевой вылет «крепостей» Б-52 повлек за собой уничтожение диких животных или безобидных крестьян, которым не посчастливилось попасть в зону действия этих устройств.
Капитан Роу не слишком доверял всей этой мудреной электронике, но признавал, что в умелых руках она могла оказаться вполне полезной.
Капитан был рад, что его дежурство приходится на менее изнурительную ночную смену. Старшим дневной смены приходилось заботиться о том, чтобы его хорошо заметные на полях и холмах подчиненные казались простыми солдатами, проводящими учения. Кроме того, капитан Роу понимал, что реальные события, скорее всего, произойдут ночью. Ему приказали остановить диверсанта, и, видит бог, именно это он и собирался сделать. И никаких больше осечек.
Каждый из подчиненных капитана Роу имел в своем распоряжении компактную рацию с миниатюрными наушниками, разработанную специально для спецслужб. В операциях такого рода связь имеет решающее значение, но нельзя допустить, чтобы ночная тишина вдруг нарушилась голосами из динамиков, – какая уж тут скрытность. Старшие групп имели помимо наушников еще и миниатюрные микрофоны.
Сигнал пришел в три ночи.
– Лис, Лис, вызывает Лиса-четыре, – зажужжала таблетка в ухе у капитана. Его заместитель легонько тронул его за плечо на случай, если капитан вдруг задремал. Вместо ответа капитан похлопал его по тыльной стороне ладони.
– Лис слушает. Говорите.
– Датчики засекли движение южнее первой площадки. Визуального контакта пока нет. Прием?
– Вас понял. Держите меня в курсе. Лис – всем группам, приготовиться.
Оператор капитана тоже дотронулся до его локтя.
– И мы его засекли, сэр, – прошептал он. – От Лисы-четыре его отделяет холм, поэтому они не видят.
– Бинокль, – потребовал Роу.
Бинокль, подключенный к системе ночного видения, относился к самому ценному из всего его оборудования. Роу медленно осматривал пространство южнее того места, где погиб Паркинс. Свет прожекторов у шахты не позволял ему видеть в том направлении, но это капитана не беспокоило. Ту мертвую зону контролировал Лиса-семь.
Капитан мог бы и не заметить нарушителя между комками земли, шарами перекати-поля и камнями, если бы тот не пошевелился как раз тогда, когда Роу с биноклем повернулся в его сторону. Капитан подкрутил резкость и присмотрелся. Он разглядел руку, потом какое-то устройство. Неизвестный снова пошевелился, и Роу увидел его целиком. Даже искаженные в инфракрасной подсветке цвета позволили Роу заметить, что человек отдет в камуфляж. Он посмотрел еще и передал бинокль заместителю. Включая микрофон, он улыбался.
– Лис – всем группам. Подтверждаю присутствие неприятеля в ста ярдах южнее первой площадки. Он на восточном склоне холма, ярдах в двадцати от овражка. Лисы семь, восемь и девять, отрежьте ему пути отступления. Лисы три и десять, блокируйте его с западного фланга; Лисы одиннадцать и четыре – с восточного. Лиса-четырнадцать, займите позицию с севера от площадки. Не попадайте на освещенные места, чтобы он вас не увидел. Блокируйте ему отход в том направлении. Я с Лисой-пять. Моя группа обходит площадку с запада, Лиса-пять – с востока. Лиса-два, оставайтесь на месте и координируйте действия групп. Расчетное время действий – через две минуты. Ждите моего сигнала. Действуйте.
Нурич спрятал машину за кучей гравия, оставленной дорожниками у пересечения местной дороги с шоссе номер два. Он решил, что в полтретьего ночи может не опасаться угона. Потом снял верхнюю одежду, оставшись в камуфляже, выкрасил лицо черным, натянул перчатки защитного цвета, в последний раз проверил оборудование и двинулся в направлении стартовой позиции, до которой оставалось всего две мили. Последние три четверти мили он одолел преимущественно ползком, используя все доступные естественные укрытия. Советские эксперты не пришли к единому мнению насчет радиуса действия телевизионных систем наблюдения у пусковой шахты, а светиться на контрольных экранах Нурич не хотел.
По словам начальства, для нормального считывания информации ему достаточно подобраться к шахте на четверть мили, но при этом чем ближе удастся подойти, тем точнее будут результаты. Он прополз еще сотню ярдов и только тогда включил аппарат. Спустя пять минут мигнула красная лампочка, означавшая конец записи. Нурич сунул устройство в рюкзак и пополз назад тем же путем, которым попал сюда.
Он прополз не больше двадцати футов, когда они осветили его лучом мощного фонаря. Яркий свет на мгновение ослепил его. Но прежде, чем они успели выкрикнуть: «Стой! Встать, руки вверх!» – Нурич выхватил свой револьвер сорок пятого калибра, скинул одну из лямок рюкзака, перекатился влево и дважды нажал на курок. Русские хорошо готовят своих агентов. Вторая пуля разбила стекло и разнесла лампу, погасив фонарь навсегда. Продолжая движение, тяжелая пуля пронзила рефлектор, тонкий стальной корпус и ударила в руку солдата, забывшего, что фонарь нужно держать в стороне от себя.
Полученный капитаном Роу приказ требовал приложить максимум усилий к тому, чтобы захватить диверсанта живым. Он не давал команду открыть огонь даже после того, как тот ранил одного из солдат. Роу снова велел злоумышленнику сдаваться.
Нурич так и не понял, что попал в засаду. Он решил, что на него случайно напоролся обычный патруль. Он знал, что ранил одного, и сомневался, чтобы в состав патруля входило больше трех человек. Нурич понимал, что остальных тоже нужно убить, пока те не вызвали по радио подкрепление. Он сбросил вторую лямку, освободившись от аппарата, щелкнул тумблером таймера системы самоуничтожения и откатился прочь от рюкзака – все прежде, чем капитан Роу успел выкрикнуть второе предупреждение.
Еще одна ложь, которую скормили Нуричу шефы из КГБ, касалась системы самоуничтожения аппарата. По их заверениям, таймер настроен на двухминутную задержку – время, вполне достаточное для того, чтобы включить таймер, убедиться в том, что отсчет пошел, и убраться на безопасное расстояние. На самом деле таймер давал задержку всего в десять секунд, годных лишь на то, чтобы отменить взрыв, если тумблером щелкнули по ошибке. После включения таймера машина начинала издавать характерное жужжание, и техники сказали Нуричу, что он еще может отключить взрывное устройство, если перекинет тумблер в безопасное положение не позже чем через двадцать секунд после этого. На самом деле данное время составляло всего семь секунд. Все это замечательно служило целям Рыжова. Если уж ситуация потребует уничтожения машины, то нет повода сохранять жизнь и самому Нуричу. Такие «несчастные случаи» имели место и в прошлом, а тело лишь привлекло бы внимание американцев и подтвердило версию шпионажа.
Впрочем, Нурич не ждал и десяти секунд. Он находился на расстоянии в двенадцать футов, когда взрыв разметал маленький аппарат, сделав его реконструкцию невозможной даже для изощренных американских техников.
Взрыв отшвырнул Нурича еще дальше. Несколько осколков корпуса оцарапали ему ногу, но серьезных ранений он благополучно избежал.
Капитана Роу взрыв застал врасплох. Источника его он не знал, однако предположил, что враг взорвал нечто вроде ручной гранаты. Из этого следовало, что противник хорошо вооружен, решительно настроен и очень опасен. Еще из этого следовало, что капитан Роу освобождается от необходимости ограничивать себя в средствах нейтрализации диверсанта. Не без некоторого удовлетворения он отдал своей группе приказ открыть огонь.