Ну, осталось, правда, организовать дозированные утечки информации для двойных агентов. Еще несколько часов, и я наконец смогу пойти домой. Он еще раз вздохнул и снял трубку.
– Какой-то вид у вас не слишком довольный, сэр, – заметил Кевин. Его глаза покраснели от недосыпа, но все равно от него не укрылись мелкие нюансы в поведении пожилого джентльмена. – Я понимаю, было бы куда приятнее взять русского и его машинку невредимыми, но мы, по крайней мере, его остановили.
– Да, – сокрушенно вздохнул пожилой джентльмен. – По крайней мере, так. – Он поставил чашку с кофе на стол и с отвращением уставился на тарелку с недоеденной яичницей. Он вообще терпеть не мог завтракать по утрам в субботу на работе.
Кевин не нашелся с ответом. Он прилетел из Монтаны поздно вечером в пятницу на военно-транспортном самолете, уладив перед этим всякие формальности на авиабазе. Этим же самолетом в Вашингтон прилетели труп русского и обломки аппарата. И то и другое подвергалось сейчас интенсивному обследованию экспертами в Лэнгли. Предварительные результаты оказались весьма любопытными: отпечатков пальцев русского не обнаружилось ни в одном архиве спецслужб, да и в каталоге известных и подозреваемых советских агентов похожих на него фотографий не нашлось. Правда, патологоанатом ЦРУ, имевший доступ к части документов по этому делу, наклеил на стол с бренными останками советского агента табличку с надписью «Крумин (кодовая кличка Роза)».
– Что-то в этом деле не дает мне покоя, – признался наконец пожилой джентльмен. – Что-то, чего я никак не могу уловить. Мы ведь очень редко получаем все, что нам нужно или хотелось бы знать. В этой истории мы получили гораздо больше, чем в большинстве похожих случаев. Но здесь что-то не так.
– Я могу еще что-нибудь сделать? – поспешно спросил Кевин, оглядываясь по сторонам. Он был уверен, что за приоткрытой дверью их подслушивает Карл.
– Нет, мой мальчик, – заверил его пожилой джентльмен. – Ничего. Ты проделал замечательную работу, просто замечательную. Как только вернется Кондор, ты сможешь с ним побеседовать, а потом тебе стоит недельку отдохнуть. А мы с доктором Лофтсом примем Кондора к себе под крылышко и посмотрим, нельзя ли его еще немного подшлифовать. Пока что операция для него выдалась приятной, несложной и к тому же совсем не опасной. Подобный опыт должен был ему понравиться. А с учетом того, что мы получили в результате этого небольшого дельца, вся картина смотрится не такой уж и мрачной. Даже, пожалуй, вполне себе светлой.
Малькольм дернул ручной тормоз и откинулся на спинку сиденья, положив руки на руль. Благодаря яркому солнечному свету, тому, что машина, стоявшая в гараже, не подвергалась воздействию атмосферных осадков, Малькольм видел на блестящей крышке капота отражение домиков Уайтлэша.
– Красивое воскресенье, – сообщил Чу, когда разбудил их рано утром. – Тихое, мирное, красивое. Идеальный день для отдыха после кризиса. Разве можно найти день удачнее для того, чтобы побездельничать? А, Малькольм? Удачнее для того, чтобы Кондор улетел?
Малькольм медленно выбрался из джипа и подошел к стоявшей позади него машине. Шейла опустила стекло, и он нагнулся к ней. При этом он встал так, чтобы из расположенного за его спиной дома их не было видно.
– Осторожнее, пожалуйста, – сказала ему Шейла. – Делай все так, как говорил Чу. Опасность тебе грозить не должна. Если все же начнутся неприятности, помни, мы рядом. Если ты не вернешься на дорогу спустя тридцать минут, мы начинаем действовать. Поэтому, если что-то пойдет не так, просто потяни тридцать минут.
Малькольм улыбнулся:
– Я увижу тебя раньше чем через полчаса.
Он повернулся и зашагал к крыльцу дома Робинсонов. За его спиной Шейла развернула машину и уехала.
– Надо же, мистер Малькольм, – удивилась бабуля Стоу, отворив дверь и провожая Малькольма на кухню. – Какой приятный сюрприз! Мы не поняли точно, кто это к нам, когда вы да та леди подъехали. Вот уж не ждали мы гостей нынче, но вас-то всегда рады видеть.
– Спасибо, – улыбнулся Малькольм. Он прошел через гостиную на кухню и сел на стул, услужливо подвинутый ему Фрэн Робинсон. Озадаченная улыбка на ее лице немного портила образ радушной хозяюшки.
– А что, дома никого больше нет? – поинтересовался Малькольм как мог любезнее.
Фрэн Робинсон быстро покосилась на мать, прежде чем ответить.
– Нет, все тут. Пит работает в амбаре. Муж мой, Нил, наверху лежит. Он неважно себя чувствует. А его шурин, Дэйв, – ну, вы помните, Дэйв Ливингстон, он у нас гостил, когда вы в прошлый раз были… с анкетами вашими – так вот, он тоже… ох, Дэйв! Я и не слышала, как ты спустился.
Дэйв Ливингстон стоял в дверях, которые вели из кухни в гостиную. Он улыбался, но как-то странно: эта улыбка будто бы добавила ему возраста. Теперь на приветствие Фрэн отвечал мужчина средних лет.
– Я вообще тихий. Нил ничего. Он снова уснул. Как дела, Малькольм? – спросил Ливингстон, пересек кухню и сел за стол напротив Малькольма. – Не думал, что мы так скоро с вами увидимся. Уж не забыли ли вы нам задать какие-то вопросы из анкеты?
– Дэйв, дорогуша, – сладким голосом перебила его бабуля Стоу. – Ты заметил, мистер Малькольм нынче приехал не один? Он на своей машине, а за ним, на другой, славная такая девушка. Правда, она почти сразу уехала, но не прежде, чем – я собственными глазами видела – мистер Малькольм с ней полюбезничал.
Малькольм беззлобно улыбнулся. Чисто проделано, подумал он. Что ж, это лучше сразу прояснить.
– Это моя старая знакомая. Она хотела пойти со мной, но я ее отговорил… Я ненадолго, вот мы и условились встретиться через… через несколько минут. Она огорчится, если я опоздаю.
– Еще бы, – задумчиво отозвался Дэйв. Его улыбка слегка изменилась. Он словно снова помолодел, но Малькольму не очень понравилось то, что это могло означать.
– Кстати, – продолжал Малькольм, следуя совету Чу заложить бомбу и уходить, – я к вам вернулся, можно сказать, по делу.
– Правда? – все так же задумчиво спросил Дэйв. – Это связано с вашим опросом?
– Официально опрос завершен, – ответил Малькольм. Держи его взгляд, подумал он. – Но есть несколько деталей, которые показались мне интересными, просто захватывающими.
– Возможно, я мог бы вам помочь, – произнес Ливингстон тоном, приглашающим к разговору.
– Я так и надеялся, что сможете, – обрадовался Малькольм. – Больше всего меня заинтересовала история, а я, знаете ли, большой любитель истории. Жаль, здесь нет Нила, потому что эту идею я почерпнул у него.
Малькольм заметил, как Фрэн и бабуля Стоу обменялись быстрыми вопросительными взглядами. Ливингстон по-прежнему пристально смотрел на Малькольма. Тот продолжал:
– У меня сложилось впечатление, что исследованию не хватает, так сказать, исторической глубины. Мы смотрим на него в основном в связи с тем, что происходит вокруг. Скоротечность событий заслоняет от нас суть эпохи, в которой они имеют место быть. Мы смотрим на то, какие вы сегодня, но игнорируем то, какими вы были вчера или позавчера. На мой взгляд, это неправильно. Особенно в случае вашей семьи. Меня так заворожил рассказ Нила о временах освоения Запада – и, знаете, чем больше я думал об исторической перспективе, тем чаще вспоминал этот его рассказ. А в пятницу – совершенно случайно, ведь исследование закончилось вчера – я наткнулся на несколько заметок в старой газетной подшивке, в библиотеке.
Увы, подшивка ограничивалась послевоенными номерами. Но я все же полистал – и отыскал статью о вас, Робинсонах! Мне кажется, это просто потрясающе: найти вас на черно-белом фото! Однако статья меня разочаровала. В прошлый мой визит Нил рассказывал о вашей семье в дни освоения Запада, о том, как ваши предки пришли сюда из Пенсильвании и основали эту самую ферму. А в статье написано, что вы купили ферму у других. Это так меня заинтересовало, что я решил заглянуть к вам и посмотреть, не удовлетворите ли вы мое любопытство до моего завтрашнего отъезда в Вашингтон.
В кухне воцарилась настороженная тишина. Малькольму очень хотелось посмотреть на лица женщин, но он не осмеливался отвести взгляд от Ливингстона. Тот же спокойно смотрел на него.
Первой тишину нарушила бабуля Стоу:
– Ох уж этот Нил со своими шуточками! Да он… он же вас разыгрывал, Нил-то. Задержись вы подольше, он бы вас до смерти заболтал сказками о том, какими были Робинсоны великими ковбоями. Никакого сладу с ним нет. А правда в том, – продолжала она, – что мы переехали сюда в пятидесятых, но это было так давно, что мы привыкли считать Уэйтлэш родным домом. Прежде-то мы в Пенсильвании жили. Если подумать, из нашей семьи мы одни снялись и уехали оттуда. А там-то уже и не припомню, с каких времен жили.
Малькольм перевел взгляд на пожилую даму. Она стояла с намотанным на руку кухонным полотенцем.
– Знаете, – произнес он с облегчением (во всяком случае, надеясь, что это именно так прозвучало), – я так и думал, что это объяснится просто, обычной небылицей.
Фрэн Робинсон немного нервно рассмеялась.
– Не хотите задержаться, пообедать с нами? – вежливо предложил Ливингстон. – Уверен, Нилу к этому времени полегчает и он сможет рассказать вам целую уйму всяких историй.
– Да нет, спасибо, – так же вежливо ответил Малькольм, поднялся и направился к двери. – Мне уже пора, подруга ждет. – Дойдя до двери, он оглянулся на неподвижно стоявших Робинсонов. – На случай, если больше не увидимся, до свидания и спасибо за помощь. Нет, правда, вы мне очень помогли.
Ливингстон встал только после того, как захлопнулась входная дверь. Он машинально взял со стола чашку кофе, которую Фрэн Робинсон налила Малькольму и которую тот проигнорировал. Дэйв подошел к раковине и, глядя вслед удалявшемуся автомобилю Малькольма, вылил в нее остывший кофе. Когда джип скрылся за поворотом, Ливингстон повернулся к молчавшим женщинам. На его лице играла легкая улыбка. Улыбка превратилась в оскал, он размахнулся и яростно швырнул чашку о стену. Чашка разбилась, оставив на стене вмятину.