И я не согласен с тобой насчет стратегической ценности «Гамаюна». Ну да, стратегия «пятой колонны» за время холодной войны устарела и в чистом виде вряд ли еще пригодится, но ты только подумай: целая, абсолютно ничего не опасающаяся – глухой старик при всем желании не мог им ничем угрожать – база! Крумин и его начальник в КГБ контролировали целый американский городок. Замечательный камуфляж! Он мог иметь исключительную ценность хотя бы только для учебных целей. Не думаю, что они его часто использовали, но когда использовали, он себя вполне окупал. Ценность «Гамаюна» примерно такова, как у наших межконтинентальных ракет: в потенциале. Твой инструмент может годами и десятилетиями находиться в прериях, без дела, но не без пользы. Зато когда он тебе понадобится – вот он, пожалуйста!
– И так было, пока Кондор их не раскрыл, – заметил Кевин.
– Ага, – согласился пожилой джентльмен. – Наш Малькольм проделал замечательную работу. Кондор и «Гамаюн». Кстати, мы наконец нашли перевод этого слова. Гамаюн – существо из древнерусской мифологии, не совсем птица, не совсем зверь. Считается, что он предвидит будущее и помогает его приблизить. Это вещее создание получило широкое распространение в русской поэзии и живописи. С точки зрения русских, более чем подходящее название для маленькой тайной операции в Монтане. Если бы не наша собственная вездесущая птичка, не наш Кондор, «Гамаюн» вполне мог бы жить и дальше.
Любопытно, правда? Наш приятель сыграл в этой операции и главную, и самую незначительную роль. Как катализатор. Без него все не произошло бы так, как произошло, хотя сам он оставался едва ли не наименее значимым в событиях. Ни дать ни взять персонаж пьесы, классический образ шпиона-растяпы, как эти два дурака у Шекспира, Розенкранц и Гильденстерн. Выполни они свое задание как надо – это полностью изменило бы судьбу бедолаги Гамлета. Мы вывели Кондора на сцену в качестве почти автономной, самообслуживающейся декорации, а в итоге эта декорация бросила заметную, можно сказать, материальную тень на весь спектакль. В некотором роде его присутствие там оказалось важнее, чем его игра. Наша декорация вдохновила китайцев, и они вытащили все представление, заметно переписав сценарий, но придя в результате к тому же финалу. Я просто потрясен, как он сумел добиться успеха и остаться при этом в живых. Что ж, в отличие от Розенкранца и Гильденстерна, Малькольму изрядно повезло: если бы он не понадобился китайцам в качестве живого орудия их операции против русских, боюсь, мы нашли бы Кондора с дыркой на месте глаза.
Пожилой джентльмен помолчал, склонив голову набок, потом продолжил, словно говоря сам с собой:
– Интересно, много ли китайцы расскажут о нашем парне Советам? Мне не хотелось бы думать, что избыток китайского света лишит нашего многообещающего агента его защитной тени.
Кевин попробовал сменить беспокоившую пожилого джентльмена тему:
– Как там Малькольм сейчас?
Пожилой джентльмен нахмурился.
– В целом ничего, но очень задумчив. Доктор Лофтс смотрит на это с оптимизмом. Он говорит, проблема, возможно, связана отчасти с девушкой-китаянкой, к которой он привязался, а отчасти – со всеми этими убийствами. Но доктор считает, что Кондор все еще с нами. По крайней мере, на ближайшее время.
Ты-то сам как, мой мальчик? Вид у тебя отдохнувший. Я знаю, ты только что вернулся. Карл сказал, что ты хотел мне что-то показать, но отказался показывать ему. Я отослал его с поручением в Пентагон.
Кевин улыбнулся и протянул ему длинный свиток желтоватой бумаги.
– Вот, только сейчас прислали. Проблемы возникли лишь с тремя местными чиновниками, которых пришлось поставить в известность: коронером, шерифом и врачом. Глухой старик Гортон мог бы создать трудности, но мы предложили ему денег и вдобавок сыграли на его патриотизме. Да если он кому-нибудь это и расскажет, ему все равно мало кто поверит. Надо еще понаблюдать за некоторыми ребятами с базы, но это несложно. Мы даже вычислили сообщника китаянки, однако с ним пусть разбирается генерал. Судя по этому факсу, наша легенда вполне прижилась.
Пожилой джентльмен прочитал текст, напечатанный на желтоватой бумаге.
УАЙТЛЭШ, Монт. («Ассошиэйтед Пресс») – Тягач с цистерной, перевозившей сжиженный пропан, сегодня рано утром потерял управление и врезался в сельский дом в этом маленьком приграничном населенном пункте в Монтане. Жертвами катастрофы стали водитель, шесть из семи жителей городка и навещавший их родственник.
Вероятно, у тягача с полуприцепом, принадлежавшего независимому торговцу нефтепродуктами Лону Шонесси, отказали тормоза. Автопоезд проехал пятьдесят ярдов по единственной улице города, снес ограду и врезался в дом местного жителя Нила Робинсона. В доме в это время находились супруги Нил и Фрэн Робинсон, их племянник Питер Робинсон, мать миссис Робинсон, Клэр Стоу, а также их соседи, Мэттью и Ширли Кинкейд, и родственник Робинсонов, Дэвид Ливингстон из штата Канзас.
По словам окружного шерифа Джона Дибберна, автопоезд врезался в легкий каркасный дом в районе кухни, где семь человек предположительно пили чай. Хотя свидетелей столкновения не было, Эфраим Гортон, единственный оставшийся в живых житель городка, заявил, что услышал грохот и выбежал из дома как раз в тот момент, когда перевозившийся в цистерне газ взорвался. Он утверждает, что после взрыва в доме не наблюдалось никаких признаков жизни.
Шериф Дибберн, первый представитель власти, прибывший на место катастрофы, заявил…
Пожилой джентльмен улыбнулся Кевину.
– Что ж… – Он помолчал и снова улыбнулся. – Сдается мне, все прошло очень даже неплохо, а?
Что ж, думал генерал, от всей этой чертовой истории дурно пахнет. Он свирепо уставился на сидевшего перед ним по обыкновению безукоризненно одетого Карла. Генералу отчаянно хотелось перегнуться через стол, схватить этого щеголя за волосы и как следует повозить мордой по полированной деревянной столешнице, но он сдерживался. Вместо этого он во второй раз перечитал коротенькое, в одну страничку письмо, которое принес ему Карл.
Значит, старый пердун считает, что Комитет удовлетворится тем, как он справился с этим делом, и что «дорогой генерал» будет четко следовать прилагаемым инструкциям и соответствующим предложениям, да?
Черта с два, подумал генерал. Он знал, что тщательно сформулированные фразы вроде «непременно поставим Вас в известность касательно всех существенных подробностей» означают: старый хрыч сообщит ему ровно то, что сочтет нужным. Генерал понимал, что, возможно, никогда не узнает, что, черт подери, случилось с Паркинсом в этой чертовой Монтане.
Еще он понимал, что за предложением его непосредственного начальника «немного отдохнуть», переданным этим утром, вероятно, стоит все тот же старый хрыч.
Генерал поднял взгляд на непроницаемое лицо Карла. Всего одну хорошую плюху, подумал он. Желательно в нос. Вздохнув, он отмахнулся от сладких мечтаний.
– Спасибо, сынок. Передай своему шефу, что я весьма благодарен ему за помощь и, само собой, с радостью последую всем его возможным предложениям.
И уноси свою гребаную задницу из моего кабинета, чтоб я ее больше не видел, мысленно добавил он.
Серов еще ни разу не видел полковника Рыжова в таком состоянии. Страх и потрясение помогли ему держать себя в руках, пока Рыжов метался по кабинету, крича в стены так, будто Серова в нем нет. Это даже хорошо, думал Серов, что начальник не делает паузы, чтобы дать ему ответить. События последних двух дней слишком оглушили Серова, чтобы он выстроил мало-мальски адекватную линию защиты. А уж содержимое конверта из крафт-бумаги, который Рыжов швырнул Серову на стол, ворвавшись в его кабинет, вообще лишило его дара речи. Он так и сидел молча, пока Рыжов кричал.
– …Понял, что «Гамаюну» конец, что он раскрыт, когда Крумин в назначенное время не вышел на связь. Ну, это я еще могу понять. Мы немедленно прищучили этого болвана в Восточном Берлине и проверили всех наших информаторов. Наш человек в ФБР знал, что там что-то случилось, но ЦРУ держит все в строгой тайне. Рано или поздно мы узнали бы все, но это… это… Китайский военный атташе заглянул в ГРУ поболтать за завтраком насчет того, что нам стоит ослабить напряженность в отношениях во избежание неприятных инцидентов, и все такое. И оказалось, это была только увертюра! Уходя, он вроде как ненароком оставил на столе вот этот конверт. Коричневый конверт! Со всеми фотографиями! А эти гады в ГРУ, конечно, наделали себе копии фоточек и переправили оригиналы нам со своим издевательским «Вам, возможно, будет интересно посмотреть»! И доставил-то их лейтенант, салага лейтенант, рассказавший, откуда это у них, одному из наших полковников, которому пришлось все вежливо выслушать!
И хуже всего, гляньте, как они обстряпали все это с американцами! Китайцы избавились от Крумина, чтобы навредить нам и предостеречь, и одновременно помогли янки. Они даже сохранили жизнь американскому агенту после того, как… как работали с ним! Нет, вы только подумайте, что все это означает! Равновесие сил и так было хрупким, когда американцы передавали китайцам свои спутниковые снимки с перемещениями наших войск у границы, но в этом-то деле они вообще работали вместе без согласования с верхами! Они превратили «Гамаюн» в двойной посыл: мол, не связывайтесь с нами, а еще помните, что мы можем найти и других союзников! И все без прямой конфронтации или торга, в котором мы не факт, что проиграли бы! Последствия этого дела еще даже не начинались! Даже не начинались!
Так вот что я скажу вам, товарищ Серов: Крумину очень, очень повезло, что он лежит вот на этом фото с дыркой вместо глаза, поскольку даже после провала операции он продолжал играть со своим дурацким «Гамаюном», несмотря на мои предупреждения! Так вот, будь он здесь, я бы ему оба глаза прострелил! Одному богу известно, во что это нам обойдется. В Китае, поди, уже хихикают над нами!