а деятельности.
Чем ближе он подходил к доменному цеху, тем все более и более убеждался, что, кажется, нашел выход. Но прежде чем что-либо предпринимать, надо позвонить директору и узнать, нужен ли он, Ковров, сейчас или разбирательство будет проводиться когда-то позднее.
Черненко ждал его в своем кабинетике. Ковров объяснил, что был в больнице, что пока врачи ничего определенного сказать не могут, но считают состояние Чайки серьезным. Мастер молча выслушал его и набрал номер приемной директора. Спросил секретаря, когда прийти Коврову. Выслушав ответ и положив трубку, насупился:
— Приказом директора назначена комиссия, — объяснил Черненко. — Вызовут, когда будешь нужен. — Он помолчал, Ковров видел, что хочет еще что-то добавить. — Давай уговоримся, что сказать комиссии.
— Что сказать, Валентин Иванович, я уже вам объяснил… А сейчас мне некогда, надо провести теплотехнический расчет.
— Какой расчет? — Брови Черненко поползли вверх, он уставился на Коврова.
— В цеховую лабораторию мне надо, Валентин Иванович, — твердо сказал Ковров. — Некогда мне сейчас.
Он бесцеремонно повернулся и вышел из кабинета.
VI
В лаборатории доменного цеха работал дружок Коврова, вместе когда-то учились в техникуме. Ковров разыскал его и сказал, что необходимо сделать теплотехнический расчет работы доменной печи на холодном дутье, минуя поврежденные каупера — прямо из атмосферы. Прозоров, медлительный спокойный человек, выслушал Коврова, не задав ни одного вопроса, посоветовал:
— К Нелли Петровне иди, к заведующей лабораторией. Тут, брат, дело серьезное. Начнут сопротивляться твоей идее, забьют и в земле закопают. Уж очень смело. Никогда не слышал, чтобы на каком-нибудь заводе прибегали к дутью в печь прямо из атмосферы, и в литературе не встречал. Нелли Петровна у нас с головой, поможет. Да тут еще вот что: в случае осложнений для начальника цеха в связи с аварией твой вариант может оказаться спасительным, а она за Середина горой… — Прозоров оборвал себя.
Ковров знал, как, впрочем, и все в цехе — ничего здесь скрыть от людей нельзя было, — что у начальника цеха Середина какая-то семейная драма. Хотел было спросить у дружка, уж не их ли Нелли Петровна виной, но тот смотрел строго и холодно, и Ковров не стал спрашивать. Да и не до расспросов было, не до выяснения отношений начальника цеха и Нелли Петровны. Помогла бы с расчетами, оказала бы поддержку — чего еще надо! Главное — печь спасти.
Позвонил из комнаты, где сидел Прозоров, Нелли Петровне, спросил, можно ли прийти. Голос у заведующей лабораторией был молодым, решительным. Без всяких расспросов она предложила прийти.
Ковров не сразу пошел к Нелли Петровне, не хотел, чтобы она поняла, откуда он звонил, незачем было впутывать Прозорова в свои дела. Сначала отправился в столовую, а потом уже, к концу дневной смены, вновь появился в здании лаборатории и деликатно постучал в дверь заведующей. Навстречу ему вышла сама Нелли Петровна в белоснежном, схваченном у талии пояском халате. Он видел ее не раз на цеховых собраниях, в столовой, но никогда не приходилось так близко разглядывать строгое и, как ему теперь казалось, холодное лицо.
— Проходите, — деловито пригласила она, отступая в комнату.
— Это я звонил вам в лабораторию… — почему-то оробев, пробормотал Ковров.
— Да, понимаю. Жду, — отрывисто сказала она и, когда они сели — Нелли Петровна за своим столом, а Ковров перед ней у стола, — без всяких предисловий быстро спросила: — Отчего там у вас все это случилось?
Ковров, не отвечая, выпалил то, что давно приготовился сказать:
— Мне надо сделать теплотехнический расчет. Помогите, Нелли Петровна, я техник, я не инженер…
— Какой теплотехнический расчет? Для чего? — Нелли Петровна, сведя тонкие брови, в упор смотрела на него.
— Я сейчас все объясню, — заторопился Ковров, — помогите, пожалуйста.
— Хорошо, я помогу. — Нелли Петровна, как показалось Коврову, недоброжелательно разглядывала его. — Но прежде, — суховато продолжала она, — я хочу знать, отчего все это случилось? Заводские сооружения — не карточный домик, они просто так, от ветра, не падают.
Ковров молчал, он не готовился к тому, чтобы рассказывать заведующей лабораторией эпопею с автоматикой, и сейчас не знал, с чего начать.
Нелли Петровна иначе истолковала его нерешительность.
— Утром… еще до вашего звонка… — медленно, видимо, взвешивая каждое слово, заговорила она, — директор завода спросил меня, что я думаю об аварии… Пришел сюда, позвонил в заводоуправление, передал секретарю состав комиссии по расследованию причин аварии… Ну, а потом спросил… Что я могла ответить?.. Он объяснил, что имеет в виду не технические причины, а отношение к случившемуся людей… У меня создалось впечатление, что сам он растерян… даже удручен… Его состояние, наверное, объяснимо, авария крупная… — Нелли Петровна замолчала и опустила глаза. Ковров видел, что она хочет что-то сказать. — Вы понимаете, конечно, — продолжала Нелли Петровна, — начнется расследование, возможно, под определенным углом… Могут пострадать ни в чем не повинные люди… Вы, очевидно, собрались принимать какие-то меры, я хочу знать правду.
— Да, расследование будет, — Ковров едва приметно усмехнулся, острые жесткие складочки около уголков губ обозначились отчетливее. — Я знаю, что директор назначил комиссию… Но еще будет и другая, на высшем уровне, во главе с Григорьевым. Он вылетает к нам из Москвы. Завтра утром, говорят, будет здесь.
— Ну, вот… — как-то беспомощно вырвалось у Нелли Петровны. Она не закончила фразы, и Ковров понял, что на самом деле она не так уж независима и спокойна. Ему захотелось прийти ей на помощь, он сказал:
— Начальник доменного цеха, Середин, не должен пострадать… — И тут же понял, что попал в неловкое положение.
— Да? — произнесла Нелли Петровна. Глаза ее сузились, она холодно посмотрела на Коврова.
— Не мое дело, конечно, извините, — пробормотал Ковров. — Я просто хотел сказать, что обвинят не Середина…
— Оставим Середина в покое, — оборвала Нелли Петровна, — эта тема мне неприятна.
Ковров торопливо продолжал:
— Я хотел сказать, что обвинят вообще не кого-нибудь, а именно меня.
— Вас? — удивилась Нелли Петровна.
Ковров овладел собой и со свойственным ему напором подтвердил:
— Меня. Коврова. Газовщика, а не начальника цеха. Запрещенными экспериментами занимался.
— Как спокойно сказано! — усмехаясь, сказала Нелли Петровна. — Вывести из строя огромную доменную печь, сорвать годовой план завода! Вы понимаете, чем может кончиться для вас такое обвинение? Если, конечно, окажется, что оно справедливо.
Ковров с досадой воскликнул:
— Я не об этом пришел разговаривать…
— Ну-ка, рассказывайте подробно, что там у вас произошло, — потребовала Нелли Петровна таким категорическим тоном, что Коврову стало не по себе: ну и въедливая баба, с такой не поспоришь!
Переборов свою неприязнь, Ковров принялся сбивчиво рассказывать о том, как копался в схемах, полгода налаживал автоматические устройства, включал схему без ведома старшего мастера газового хозяйства. Нелли Петровна молча слушала. Ковров понимал по ее взгляду, что она оценивает его, хочет понять, что он за человек, а он нервничал, и рассказ его становился еще более сбивчивым и, как ему казалось, невразумительным.
— Все было хорошо… до этой ночи, — закончил он. — Автоматика не сработала, не знаю почему.
— Без ведома Черненко?.. — нахмурившись, переспросила Нелли Петровна… — Почему?
— Ну, вот что, — опять не выдержал Ковров ее тона. — Возился и возился — это уж мое дело.
Нелли Петровна не обратила внимание на его раздражение, заметила:
— Не понимаю одного: как включение автоматики могло вызвать разрушение воздухонагревателя?
Ковров живо воскликнул:
— Да никак! Ураган виноват, вы знаете, что творилось ночью. А обвинят меня. Я тайком от Черненко… Он амбарные замки навешивал на дверь машинного зала, а я подделывал ключи… Ну, вот…
— Ничего хорошего в этом нет, — глуховато сказала Нелли Петровна, не желая принимать его сторону. — На заводе существует строжайшая производственная и технологическая дисциплина. Вы могли пойти к начальнику цеха и получить разрешение.
Ковров искренне удивился:
— К Середину? Будто вы его не знаете.
Нелли Петровна спросила официальным тоном:
— Что же все-таки мешало вам поговорить с начальником цеха?
— Голова у него не тем занята.
— Что это значит? — строго спросила Нелли Петровна. Ковров понял, что и эти его слова она может истолковать по-своему.
— Извините… — пробормотал он.
— Объясните мне все-таки, что это значит? Чем это «не тем» у него занята голова?
Ковров обозлился: сама не понимает, что ли?
— А Середин что-нибудь решает? — подавшись в кресле к собеседнице и вперив жгучий взгляд в ее лицо, почти выкрикнул Ковров. — Он шагу сам ступить не может, как дите на поводу. В цехе это все знают. И вы должны знать. Что директор скажет, то он и делает — правильно ему говорят или неправильно. Директор же — не начальник цеха, не может он за всех работать. Чего же к Середину было ходить? Забили бы меня совсем, а то, чего доброго, уволили. Давай металл, давай!.. А как мы его даем, никому дела нет. Дожили: автоматики стали бояться, как бы чего не случилось. Конечно, она внимания требует, за ней смотреть надо, лишние хлопоты… — Ковров зло усмехнулся, махнул рукой. — А вы говорите — Середин!..
Он откинулся в кресле. Наступило тяжелое молчание.
Нелли Петровна глуховато, усталым голосом заговорила:
— Как вы легко судите о человеке!.. Ну, хорошо, не будем говорить о начальнике цеха. Но вы-то сами перед чем оказались, чего в одиночку добились?
Ковров угрюмо сказал:
— В первый раз сегодня схема отказала… Сработала только половина, будто кто вторую заранее отключил…
Нелли Петровна вскинула на Коврова глаза.
— Нарочно кто-то отключил? — удивилась она.