верфи для речных судов, химические, металлургические и машиностроительные предприятия.
Однако на мировом рынке Париж больше известен отнюдь не как поставщик продукции тяжелой промышленности. Среди парижской продукции особенно знамениты так называемые «парижские изделия» — предметы туалета, одежда, ювелирные и прочие. Всемирно известны Дома «высокой моды» Рошас, Бальмен, Леконт, Реду, Гейм, Кристиан Диор, парфюмерные фирмы Коти, Ланвен, Шанель, Рубинштейн и десятки других.
Париж считается законодателем женской моды. Моды имеют огромное значение для репутации Парижа. Дважды в год крупнейшие «Дома высокой моды» проводят демонстрацию своих коллекций. Обставляется все это как в хорошем детективном фильме. Коллекции создаются в глубокой тайне, под тщательной охраной, посетителям, список которых составляется крайне скупо и тщательно, не разрешается брать с собой не только фотоаппараты, но даже блокноты и карандаши.
Однако капиталистическая конкуренция действует вовсю. «Экономические шпионы» приносят фотоаппараты в пуговицах, шепотом диктуют описания туалетов на вмонтированные в запонки магнитофоны. Были даже случаи похищения целых коллекций.
Продемонстрировав миру свои модели, фирма изготовляет за несусветные цены то или другое платье в одном экземпляре, иные в десяти — двадцати, далее следует серийная продукция, но все же индивидуального пошива, и, наконец, «готовое платье», то, что в тысячах экземпляров поступает в магазины.
Многочисленные, подчас весьма дорогие (например, «Вог») журналы доносят до читательниц лучшие образцы новой моды. Правда, новая мода, демонстрируемая парижскими ателье высшего класса, довольно абстрактна, она отражается в повседневной одежде лишь какими-то общими генеральными линиями. Те же фасоны, что демонстрируют в просмотровых залах Диора или печатаются в «Вог», не только простой парижанке, а даже весьма обеспеченной не по карману. Да и появиться в таких туалетах можно только на светских раутах, приемах, добираясь туда в собственных просторных «каддилаках» и используя при одевании труд полдюжины горничных.
Париж важнейший промышленный железнодорожный узел не только страны, но и Европы. Сюда протянулись также многие шоссе и водные пути. Наконец, это важнейший в Европе центр воздушных путей.
К Парижу сходится 26 шоссейных дорог, в том числе три первоклассные автострады. Десятки тысяч огромных грузовиков перевозят массу товаров, пробегая сотни километров и доставляя, как уже говорилось, например, к утру на парижский рынок фрукты, собранные накануне вечером где-нибудь на Лазурном берегу. Кроме того, значительное число пассажиров пользуется автобусами. Протяженность полутораста городских и загородных автобусных линий превышает 1,5 тысячи километров.
Париж считается первым речным портом страны. Годовой грузооборот его составляет почти 15 миллионов тонн, из которых 4/5 приходится на ввоз, 50 % грузооборота составляют строительные материалы, 20 % — нефтепродукты, 12 % — уголь.
Париж через Сену связан с бассейнами Луары, Роны, Шельды, Мааса, т. е. по существу со всей Францией и некоторыми страна ми Европы. Только площадь бассейна Сены 80 тысяч квадратных километров. В столицу Франции приходят суда, чей тоннаж превышает 300 тонн. Это самоходные баржи, влекомые буксирами, баржи на установленной на берегу дизельной или электрической тяге. Парижский порт великолепно оборудован, он имеет более ста километров причалов.
К Парижу сходятся 11 железных дорог и еще 2 окружные дороги опоясывают его. Некоторые поезда идут с огромной скоростью. Например, знаменитый экспресс «Мистраль» Париж — Лион — Средиземное море лишь дважды останавливается на своем 900-километровом маршруте, даже водой заправляясь на ходу. Его средняя скорость 123 километра в час. Сейчас экспериментируются поезда со средней скоростью, превышающей 250 километров в час и даже больше.
Вокруг Парижа около полутора десятков действующих аэродромов во главе с гигантским международным Орли И вторым международным — Ле Бурже. Орли, третий по величине аэропорт мира, ежегодно пропускает более 4,5 миллиона пассажиров и 100 тысяч тонн груза.
Говоря о Париже, нельзя обойти молчанием его «индустрию развлечений» и «гастрономическую индустрию». В Париже сосредоточено огромное количество отелей, ресторанов, баров, кабаре, кафе, мюзик-холлов; по неофициальным данным, их более 40 тысяч. В сфере обслуживания заняты сотни тысяч людей.
С давних пор за Парижем установилась репутация этакого современного Вавилона, города греха и соблазнов, где самые красивые в мире женщины, самые развратные зрелища, самые непристойные журналы и т. д. и т. п.
Глубокое заблуждение. Парижанки действительно отличаются хорошим вкусом, природным изяществом. Но они далеко не все красавицы. Я бы даже сказал, что очень красивых женщин в городе увидишь не часто, во всяком случае куда реже, чем, скажем, в Риме или Мадриде.
Непристойность зрелищ в парижских кабаре и мюзик-холлах весьма преувеличена. А что касается журналов, то по сравнению со своими американскими собратьями они выглядят монастырской стенгазетой. Безудержная реклама, прославляющая греховность и непристойность парижских кабаре, имеет задачей заманить побольше туристов, пребывающих в плену традиционных представлений.
Правда, в Париже существует проституция. Есть, разумеется, и полупорнографические журнальчики, книжечки, фильмы. Но не больше, чем в любом другом крупном капиталистическом городе, и уж наверняка меньше, чем в Нью-Йорке. Так что слава Парижа как современного Вавилона сильно преувеличена.
А вот в отношении «гастрономических храмов» Париж действительно на высоте. Здесь каждый, самый захудалый ресторанчик не только отличается своим индивидуальным обликом, но и имеет свое, пусть скромное «фирменное» блюдо. Я уж не говорю о таких всемирно знаменитых ресторанах, как «Харчевня королевы Пед-док», где вам покажут ступеньки, по которым поднимался Генрих IV, и подадут петушиные гребешки в особом соусе, секрет которого хранится веками, или «Серебряная башня», где угощают какой-то особой уткой с ее персональным номером внутри.
Бистро, харчевни, ресторанчики можно увидеть на центральных улицах едва ли не в каждом втором доме. За могучей стойкой — могучий бармен, он же, как правило, хозяин, за кассой обычно его жена и две-три официантки или официанта — частенько дети хозяина. Несколько столиков. Всегда есть места, и всегда отличные, доброкачественные, пусть и не очень разнообразные, блюда, которые готовят при тебе же. Они рассчитаны на все вкусы и, что еще важнее, почти на все кошельки. Не всякий может позволить себе плотный обед, но уж бутерброд или тарелку супу, кружку кофе или бокал пива может заказать любой.
Многие такие ресторанчики — почти клубы. Сюда собираются завсегдатаи, хозяин знает каждого, иные питаются в долг, до получки. У каждого свое место, своя салфетка, даже пивная кружка, а повар знает, кто что любит. За рюмкой аперитива или бокалом пива здесь проводят после работы часы, обсуждая политические, спортивные или местные новости под звук автоматического проигрывателя и треск механического бильярда.
А в фешенебельных кафе на Елисейских полях посетители проводят время иначе: они сидят за чашкой кофе и рюмкой коньяку и смотрят через зеркальные окна, как перед ними дефилирует толпа гуляющих. Посидев так пару часов, они выходят погулять, а их место занимают те, которых они созерцали через стекла.
В Париже есть знаменитые повара, чьи «кулинарные шедевры» приезжают отведать богатые бездельники со всех концов света. Устраиваются гастрономические конкурсы, светские дегустации и т. д.
Проблемы Парижа
В Париже много веселых кабаре и уютных ресторанчиков, зеленых скверов и красивых улиц, Париж город музейный, город поразительно красивый и живой. Но тем не менее он остается крупнейшим капиталистическим городом со всеми его трудностями и бедами, многочисленными неразрешенными и, что еще важнее, неразрешимыми проблемами.
Все более острой становится для Парижа жилищная проблема, главная проблема всех крупнейших западноевропейских городов.
Париж не очень быстро строится. Например, в XI округе есть квартал, который еще в 1917 году, т. е. более пятидесяти лет тому назад, был признан угрожающим для проживания. 36 % квартир в нем и сегодня не имеют удобств. А всего в Париже около 70 тысяч лачуг, в большинстве которых нет водопровода, канализации, даже электричества!
Но все же строительство ведется. Ведется, наталкиваясь на чудовищные трудности. Прежде всего, это цены на земельные участки.
Как отмечают Жаклин Боже-Гарнье и Жорж Шабо в своем труде «Очерки географии городов», «цены растут (на землю. — А. К.) с головокружительной быстротой. Этот рост, разумеется, объясняется спросом, по в еще большей степени спекуляцией». И они прослеживают интересную и в высшей степени типичную для европейских городов картину. Оказывается, цена одного квадратного метра земли на Елисейских полях составляла в 1830 году 0,15 франка, в 1914 году — 5–6 франков, а теперь превышает 10 тысяч.
Интересно, что в районе новой застройки — Пляс де ля Дефане, где в 1914 году квадратный метр стоил 0,05 франка, в 1959 году цена его повысилась уже до 1000 франков. Это объясняется тем, что ловкие спекулянты, заранее предвидя, куда будет разрастаться город, спешно покупают там землю и вздувают на нее цены в момент начала застройки.
Можно предположить, что, скупив землю в каком-либо районе, даже не в самом благоприятном для освоения, они оказывают соответствующее давление на городской и местный муниципалитеты и, оперируя любыми средствами, устраивают так, чтобы их участки вошли в план застройки.
«В конечном счете, — пишут Боже Гарнье и Шабо, — спекуляция земельными участками стала парализующей силой». Приводя в пример все тот же Париж как типичный в этом смысле европейский город, они указывают на такой факт: цена 1 квадратного метра земли в среднем равна трети цены 1 квадратного метра пола, построенного на ней дома. И это в среднем!