А потом я оказываюсь перед невысоким красивым зданием. Это городской распределитель воды. Никаких оград, никакой охраны. Вхожу. Передо мной глубокий бассейн, куда поступает вода и откуда она уходит к городским магистралям. Стены бассейна покрывают великолепные цветные фрески: инженеры, обсуждающие проект, рабочие, пробивающие туннель… А над отверстием, из которого в бассейн низвергается вода, двухметровое рельефное изображение ладоней, цедящих воду.
Перед зданием мелкий, выложенный мозаикой бассейн, в котором изображена колоссальная фигура, сложенная из тысяч различных камешков и представляющая собой фонтан. Голова этого мифического существа имеет два лица, на ладонях лежат песчинки, каждая с футбольный мяч. Фигура словно бежит в неизвестную даль.
В Чапультепеке находятся не только музеи, есть здесь и рестораны, и спортивные площадки, и места для занятий конным спортом. В парке расположены театры — «Граперо», «Дельбоске», «Модерно», а также Национальная аудитория, где даются концерты.
Чапультепек, разумеется, не единственное место отдыха в Мехико. Есть, например, еще прекрасный парк Хочимилько, расположенный на окраине города. Хочимилько означает «место, где растут цветы». В древние времена здесь жили хочимилькас — племя, пришедшее сюда с севера, спасаясь от набегов воинственных соседей. Индейцы обитали на крошечных островах, разбросанных по озеру. Но постепенно они отвоевали у озера ни много ни мало 35 квадратных километров, возведя свои знаменитые плавучие сады — чинампа. Чинампа, которые и сегодня можно видеть в Хочпмилько, представляют собой прямоугольные плоты, сплетенные, из камышей и покрытые землей. Ко дну озера плоты эти крепились корнями водных растений, а к берегам — быстрорастущим кустарником. Постепенно озеро покрылось множеством плавучих островков, разделенных узкими каналами. Жили хочимилькас рыболовством, рыбу они ловили не только удочками, но и сетями, а также специальным приспособлением — атлатл, с помощью которого в рыбу выстреливалась небольшая стрела.
Хочимилькас торговали сельскохозяйственными продуктами, а также драгоценными камнями и металлами. Франциско Клавиеро в книге «Античная история Мексики» рассказывает: «Большая водная торговля процветала на озере Мехико. Камень и строительный лес, рыба и зерно, овощи, фрукты и цветы перевозились по воде, и, по свидетельству некоторых авторов, более пятидесяти тысяч различных судов бороздили в те времена озеро».
Во время испанского нашествия хочимилькас сражались с врагом бок о бок с ацтеками. В первые годы после победы Кортеса в столице и по каналу Вига, главной водной артерии, соединявшей Мехико и Хочимилько, еще плавали на лодках. Индейцы показали себя отличными гидрографами: они умели направлять и распределять окружавшую их воду, обеспечили поступление воды из озера Чилко во время засухи и, наоборот, с помощью плотин обезопасили себя от озера Тескоко, которое в дождливый период грозило затопить столицу. Но постепенно все эти озера мелели, чему способствовало возведение испанцами на отвоеванных у воды участках огромных сооружений — крепостей, храмов.
И сегодня большая часть продаваемых в Мехико фруктов и овощей поступает с чинампа Хочимилько. А в воскресенье там можно совершать романтические прогулки на лодках, красиво разукрашенных, с ярко выведенными названиями: «Ольга», «Тереза», «Матильда»… Живописно одетые лодочники с помощью длинных шестов с редким искусством продвигают неуклюжие на вид посудины вдоль забитых каналов. Слышны музыка и песни, продавщицы гардений протягивают гуляющим цветы…
Улицы Мехико
Через парк Чапультепек проходит главная улица Мехико — Пасео де ля Реформа; на ней особенно заметны архитектурные контрасты, которыми изобилует Мехико. Вдоль улицы, окаймленной столетними могучими деревьями, выстроились статуи национальных героев в сутанах и мундирах. Они напоминают о том, что когда-то императором Максимилианом здесь была спроектирована аллея по образцу Елисейских полей. Глоритас — круглые площади, расположенные на Пасео де ля Реформе, — украшены красивейшими монументами города: Золотым Ангелом независимости, памятниками Куаутемоку, Христофору Колумбу, Карлу IV…
Частные особняки и французские сады порфирианской эпохи почти все уже исчезли. Их заменили огромные современные здания из мрамора и стекла, дорогие магазины, отели, рестораны. Странно видеть заброшенные аллеи, дома 1900 года с изображениями бородатых генералов на фасадах. Дома эти отодвинуты новомодной архитектурой куда-то на задворки.
Пройдя по Пасео де ля Реформе до памятника Карлу IV и свернув направо, оказываешься на авеню Хуарес. Слева остается гигантское, ярко иллюминированное по вечерам здание Национальной лотереи. Авеню Хуарес проходит через парк Аламеда, «осколок» XIX века. В парке высится красивый беломраморный монумент в виде полукружия колонн, воздвигнутый в 1919 году в честь Бенито Хуареса.
Рядом с парком Аламеда находится величественный Дворец изящных искусств, а напротив парка еще более величественные отели и деловые здания.
Недалеко от пересечения авеню Хуарес с торговой магистралью Сан Хуан де Летран возносится к небу так называемая Латиноамериканская башня высотой в 180 метров. На ее верхушке громадные электрические цифры днем и ночью показывают время — часы, минуты, секунды и стремительно мелькающие десятые секунды. В просторном вестибюле башни на полу мозаикой выложен номер этажа, на который повезет лифт. Небоскреб венчают закрытая и открытая смотровые площадки. На площадках небольшое кафе, киоск сувениров, подзорные трубы, через которые можно обозревать окрестности, опустив в щелку монету.
Но как ни мощны подзорные трубы, даже в них не увидишь края Мехико. Это поистине гигантский город, раскинувшийся на площади в полторы тысячи квадратных километров, где живет семь миллионов жителей — почти пятнадцать процентов населения страны! Живописным хаосом предстают с башни крыши отелей, банков, коммерческих компаний, магазинов. Одни из них венчают гаражи, и тогда крыша похожа на подушечку для рукоделия, утыканную цветными булавками — крошечными с высоты разноцветными машинами; иные крыши представляют собой сады — этакие зеленые кепки на головах высоких домов; но большей частью это бурое, черное, серое смешение труб, мансард, проводов, антенн и лестниц.
С высоты башни особенно хорошо видно, что кварталы Мехико распланированы, во всяком случае в центре, довольно аккуратными прямоугольниками. Удобно в городе и другое — целые районы имеют улицы со сходными по какому-нибудь признаку названиями. Вот, скажем, рядом улицы Токио и Варшава, Толедо и Биарриц, Лондон и Генуя, Рим и Лисабон, а вот улица Нила, за ней улица Ганга, Миссисипи, Эльбы, Марны, Невы, Амазонки, Рейна. Еще район: улицы Геродота, Мильтона, Гёте, Ренана. За парком Аламеда потянулись улицы Колумбия, Чили, Гватемала, Венесуэла, Уругвай…
Бесшумный быстрый лифт опускает меня с высоты небоскреба на грешную землю, и я продолжаю путь по Хуарес, а потом попадаю в район древних домов с резными фасадами.
И вот я на площади Конституции, называемой также Соколо, центральной в мексиканской столице и самой просторной, по утверждению мексиканских жителей, площади в мире. Когда-то здесь был парк, а ныне огромный, пустой квадрат. В центре его собирались воздвигнуть памятник Свободы и приготовили для него цоколь (отсюда и название площади). Впрочем, теперь нет и цоколя.
Площадь окаймляют величественные здания. Это президентский дворец — очень длинный по фасаду, из бурого камня, с малиновыми тентами над окнами, с часовыми у ворот. Можно зайти внутрь и полюбоваться великолепными фресками на галереях. Над дворцом в башенке колокол, в который бьют раз в год, в день национального праздника.
Слева от дворца знаменитый собор, воздвигнутый на месте, где некогда находился храм Солнца ацтекского церемониального центра Теночтитлана. Нынешний собор был заложен в 1576 году и без конца подстраивался. Он — живая история испано-американской архитектуры и носит на себе следы самых различных стилей: и колониального, и неоклассического, и барокко. Его массивные башни, суровый фасад, вычурная часовня, пристроенные в XVIII веке балюстрады и колокольни — все это представляет сегодня величественный ансамбль.
Напротив собора старые массивные, мрачные здания верховного суда и прокуратуры.
О сегодняшнем дне на площади напоминают магазины, ну, например, обувной магазин «Канада», дерзко вторгающийся со своей современной рекламой в древний мир, когда индейские племена еще вообще не знали, что такое обувь. Согласно статистике, и сейчас почти шесть миллионов мексиканцев ходят босыми.
По вечерам площадь Соколо — дворец, собор — подсвечивается. Подсвет здесь продуман, он искусно сочетается с архитектурой, он сдержан и умерен, а не бросок и слепящ. В нем ощущается какая-то особая величественность, покой. Хочется молчать, созерцать, размышлять… Вечернее освещение площади Соколо свидетельствует о топком вкусе его создателей.
Весь прилетающий район называется Примера кварта— «первый (в смысле лучший) квартал», хотя за дворцом и тянется лабиринт глухих переулков.
Центральная часть Мехико, окружающая Соколо, — оживленное скопище магазинов, лавок, маленьких отелей, кинотеатров, кафе, ресторанов, центроноктурно — ночных кабаре.
Через центр проходит улица Инсургенте — самая длинная, по утверждению мексиканцев, улица в мире. Она тянется на 36 километров. На ней есть дома с четырехзначными номерами. Ее окаймляют, в особенности южную часть, красивые невысокие особняки — голубые, розовые, белые — с фигурными разноцветными решетками на окнах. Это и частные дома, и магазины мебели, и ресторанчики, и антикварные магазинчики. Выложенные камнем дорожки уводят куда-то вглубь, в скрытые за фасадами сады… Впрочем, в центре города Инсургенте выглядит, как любая другая улица: спешит народ, мчатся машины, что-то строят, что-то ремонтируют, рестораны манят белоснежными скатертями и блеском серебра, огромные магазины зазывают витринами.