– Так это вы, придворный историограф! Не смею больше так себя вести! Пожалуйста, будьте милосердны, моя семья зависит от моего жалованья!
– Какой вздор! Слышал, ты недавно прикупил себе большой особняк стоимостью пятьсот цзиней золота, а в прошлом месяце обзавелся двумя прекрасными наложницами…
– Придворный историограф, все не так, как кажется! – военачальник Ли стыдливо опустил глаза и зарделся. Его желание рвать и метать тут же испарилось.
– Кто это? – заинтересованно спросил Авата-но Махито у Шангуань Ваньэр, выглядывая из повозки.
– О… Этот человек настолько грозный, что у каждого при императорском дворе при виде него мороз по коже от ужаса. Забавно наблюдать, как он лебезит перед историографом! – ответила Шангуань Ваньэр, усмехнувшись.
– Но почему?
– Его фамилия Ли, а известен он по прозвищу Доцзо.
– Неужели это тот самый Ли из придворной армии Юйлинь, известный как Черная Ярость?! – удивленно воскликнул Авата-но Махито.
– Да, это он.
– О боги! Так вот он какой! – завороженно протянул Авата-но Махито.
Шангуань Ваньэр была права: имя Ли Доцзо было хорошо известно не только в двух столицах, но и на территории всей империи. Его предки на протяжении многих поколений были вождями мохэ[15], прежде чем покориться династии Тан. В молодости Ли Доцзо был храбрым лучником, достигшим военных успехов. Он стремительно продвигался по карьерной лестнице в армии и в скором времени получил звание военачальника. Во время вторжения династии Тан на территорию, которой владели хэйшуйские мохэ[16], он заманил вождя племени на торжественный пир и убил его, пока тот был пьян, тем самым разгромив племя. В пятом году под девизом правления Чжэньгуань шивэйцы[17] подняли восстание, но были усмирены военачальником Ли Доцзо. Тогда Ли Доцзо стал командующим правым крылом придворной армии Юйлинь. Более двадцати лет он командовал придворной армией и охранял северные ворота. Он значился доверенным человеком императорской семьи и был вхож во внутренние круги Ее Императорского Величества. За свирепый нрав его стали называть Черная Ярость. Даже фавориты императрицы – Чжан Ичжи и Чжан Чанцзун – относились к нему с опаской, не говоря уже о гражданских и военных чиновниках двора. Столь свирепый и жестокий военачальник стал мягким и податливым, словно кусок глины, стоило ему увидеть Чжан Чжо.
– Ну и что тебя так торопит? – закончив ехидничать, Чжан Чжо указал на отряд солдат позади Ли Доцзо.
– Я схожу с ума от беспокойства! Если мы не узнаем, что же случилось, то, боюсь, не сносить мне головы! – Судя по нахмуренным бровям, Ли Доцзо был и правда встревожен.
– Что произошло? Что-нибудь странное? – заинтересованно спросил Чжан Чжо.
– В двух словах и не расскажешь!
– Ну раз в двух словах не расскажешь, расскажи в нескольких! – Чжан Чжо указал на трактир неподалеку и улыбнулся. – Как насчет насладиться несколькими чарками вина?
– Почему бы и нет? Самое время обратиться за советом к вам, якобы благочестивому человеку, – расплылся в широкой улыбке Ли Доцзо. Повернувшись к солдатам, он заорал: – Вы, кучка идиотов в доспехах, можете разойтись, пока я и придворный историограф выпиваем!
Солдаты тут же разошлись, бряцая амуницией.
Чжан Чжо, Шангуань Ваньэр, Ли Доцзо и Авата-но Махито расположились друг напротив друга. Последний чувствовал себя не в своей тарелке – из всех только он был мало знаком с другими. Когда он представился Ли Доцзо, тот рассмеялся:
– Мне сразу показалось, что вы не местный, одежда у вас не здешних краев. Но я даже представить не мог, что вы, оказывается, из Японии. Неужели все японцы такие маленькие? Похожи на крыс!
Авата-но Махито чуть не подавился вином от такой бесцеремонности.
– Ближе к делу. Ты только что сказал, будто случилось нечто странное, из-за чего ты можешь лишиться головы. Так что же произошло? – спросил Чжан Чжо, обмахиваясь веером.
Ли Доцзо тяжело вздохнул, поднял чарку с вином и осушил ее одним махом. С грохотом стукнув посудой по столу, он резко сказал:
– Да какая разница что! Главное – серебро исчезло! Я просто вне себя от ярости!
– Серебро? Ты имеешь в виду выплаченный серебром налог? Разве им занимаются не земельные чиновники? Как получилось, что ты как-то с этим связан? – Заинтересованный, Чжан Чжо выпрямился.
Именно земельные чиновники служили в ведомстве по учету населения и сбору налогов.
В первый год правления Жуй-цзуна Ее Императорское Величество императрица У Цзэтянь была вдовой. Не прошло и месяца после смерти императора Гао-цзуна, как она издала императорский указ, после которого начались радикальные изменения в системе. Цвет знамени сменился на золотой, а столица Лоян была переименована в Шэньду, что означало «священная столица». Изменения коснулись и различных ведомств. Так, центральный секретариат стал именоваться государственной канцелярией, уездных глав переименовали в губернаторов областей, придворный совет Мэнся стал советом Луаньтай, а кабинет министров Шаншу переименовали в Вэньчан. Министерство чинов, ведомство по учету населения и сбору налогов, министерство церемоний, военное министерство, министерство наказаний и министерство общественных работ стали именоваться министерство Тяньгуань, министерство Дигуань, министерство Чуньгуань, министерство Сягуань, министерство Цюгуань и министерство Дунгуань. В министерстве Дигуань и служили земельные чиновники, что занимались учетом населения и сбором налогов.
Налог серебром поступал из самых разных источников: от местных чиновников до глав уделов и так далее. Официальная должность Ли Доцзо – главнокомандующий правым флангом придворной армии Юйлинь, и он стоял на страже безопасности дворца, что не имело никакого отношения к налогам.
– Если что, вы ничего не слышали. – Ли Доцзо с опаской огляделся и понизил голос: – Это серебро Ее Императорское Величество попросила лично принять от министерства Дигуань, когда прибыла в Чанъань из Лояна в прошлом году. Все серебро отдали мне на сохранение.
– Как думаешь, может ли идти речь о серебре Даюнь? – спросила Шангуань Ваньэр.
– Неужто вы слышали об этом? – Ли Доцзо широко распахнул глаза от удивления.
– О чем идет речь? – непонимающе спросил Авата-но Махито.
– Уважаемый посол, вы слышали про сутру Даюнь? – с усмешкой уточнил Чжан Чжо.
– Да, слышал, – кивнул Авата-но Махито.
О сутре ходила такая история: когда императрица взошла на трон, одной из самых больших проблем, с которыми она столкнулась, было то, что никто из женщин не принимал титул императора. Она долгое время думала, как решить этот вопрос, и потому была вне себя от счастья, когда к ней пришел монах по имени Фамин и даровал сутру под названием Даюнь, что означало «великая облачная сутра», с пророчеством о приходе святой женщины-правительницы. Императрица объявила Майтреей саму себя, ссылаясь на новонайденные тексты и свидетельства. Тогда императрица собрала средства и сама внесла значительный вклад в строительство гигантского Будды Майтреи в пещерах Лунмэнь и основала множество буддийских монастырей, например храм Даюнь.
– Так называемое серебро Даюнь – это серебро, использованное для строительства храма, – объяснил Чжан Чжо.
Авата-но Махито тут же понимающе закивал.
Однако Шангуань Ваньэр покачала головой и сказала:
– Серебро Даюнь отличается от того, что было собрано в прошлый раз. Я слышала, как Ее Императорское Величество упоминала, что оно будет специально использовано для создания статуи Будды.
– Статуи Будды?
– Да! Когда Ее Императорское Величество прибыла в Чанъань, то поклялась построить большого Будду из чистого серебра в храме Великого сострадания и милосердия, чтобы благословить страну, народ и саму себя. Серебро не собирали со всех уголков страны – каждый слиток принадлежал императрице.
– Я понял. – Чжан Чжо постучал по столу своим складным веером. – В таком случае нет никакой необходимости во вмешательстве со стороны земельных чиновников.
– Да! Серебро доверили мне, но я потерял его! – Ли Доцзо в отчаянии схватился за голову.
– Как же так получилось? – обеспокоенно спросила Шангуань Ваньэр.
– Не знаю… Я не просто потерял… Я потерял все! – Ли Доцзо скрипнул зубами. – Если поймаю этого гадкого вора, убью его на месте!
– Это… невозможно! Там было не три и не четыре ляна, – никак не могла поверить Шангуань Ваньэр.
– Сколько там было? – усмехнувшись, спросил Чжан Чжо.
– Сто тысяч лянов!
Когда Шангуань Ваньэр сказала это, широкая улыбка застыла на лице Чжан Чжо.
Это и правда было невозможно! Если бы речь шла о трех-четырех лянах серебра или даже чуть больше, то это имело бы смысл. Но потерять сто тысяч, находящихся под защитой придворной армии Юйлинь, было совершенно невозможно! Не говоря уже о том, что перевозить такое количество серебра было очень нелегко!
– Но… клянусь… Серебра нет… – Ли Доцзо сжал кулаки. – Я и говорю, что все это очень странно!
Четверо людей растерянно переглянулись между собой.
– Черная Ярость, так что же все-таки случилось? Расскажи подробнее! – попросил Чжан Чжо.
Ли Доцзо, сидевший у окна, напоминал железный столб – его лицо не выражало ничего, кроме тревоги и беспомощности.
– Серебро Даюнь, которое, как я хорошо знаю, чрезвычайно важно, было помещено в сокровищницу Западного внутреннего двора после моего прибытия в Чанъань… Вы хорошо знаете это место, придворный историограф.
Чжан Чжо утвердительно кивнул. Императорский дворец в Чанъани – это дворец Тайцзигун, граничащий с Западным внутренним двором, к востоку от которого находится дворец Ханьюаньгун. Западный внутренний двор – это место с беседками и террасами, водными павильонами и искусственными горными вершинами в миниатюре, а также полями для игр. Иными словами, это место для императорских забав. Сокровищница Западного внутреннего двора, используемая для хранения личных вещей императорской семьи, занимает огромную площадь и очень хорошо охраняется. После переезда императрицы в Лоян Западный внутренний двор в Чанъани уже не был таким ожи