Пираты выскочили из раковины и разбежались по кухне.
Синий Нос прикатил банку с перцем, Красный Нос притащил на спине вафлю, а Нос Крючком приволок ложку с остатками сметаны. Пираты намазали вафлю сметаной, посыпали перцем и начали есть её с трёх сторон, не разламывая. Ели они страшно быстро, через мгновение вафля исчезла в их животах, и они чуть было не откусили друг другу носы.
– А теперь, – сказал Нос Крючком, поглаживая круглый живот, – за мной! Я нашёл склад оружия.
В ящике кухонного шкафа лежали ножи. Они были острые и сверкали. У пирата Красный Нос от счастья закружилась голова, и он свалился в ящик с ножами. Однако ножи для пиратов были тяжелы и велики. Пираты приуныли. Но тут попался нож от мясорубки. Они его взяли, один на троих, и двинулись дальше.
Пока они идут с ножом от мясорубки, озираясь по сторонам, самое время сказать о них следующее.
Это были ужасные пираты. Когда-то, очень давно, их боялись на всех морях и океанах. Потом перестали бояться, и они от такого несчастья стали маленькими. В огромном море им нечего было делать. Они пробрались в речку. Там их всосала водопроводная труба. По ней-то они и попали на кухню…
Из кухни коридорчик вёл в прихожую. Пираты очень быстро достигли прихожей. Первое, что увидели они, – это вешалку, даже не саму вешалку, а одежду на ней.
– Осмотреть карманы! – отдал команду Синий Нос. – Возможно, там спрятаны клады золотых дукатов.
Красный Нос ухватился за полу мужского пальто и ловко, как обезьяна, стал подниматься к карману. Синий Нос забрался в карман женской шубки, а Нос Крючком – в карман детской курточки.
– В этих душистых мешках нет ни пылинки, – проворчал Синий Нос, скатываясь по скользкому меху на пол.
Из кармана мужского пальто слышалось сопение, пыхтение. Красный Нос вылетел оттуда, чихая. Зацепившись ногой, он вывернул карман, из него посыпалась жёлтая пыль.
– Тысяча чертей! Это же табак! – догадались Красный и Синий Носы.
Услыхав про табак, Нос Крючком, не куривший тридцать лет ровно, начал быстро спускаться по шерстяной нитке, торчавшей из кармана куртки. Нитка всё удлинялась. Когда Нос Крючком спустился почти до пола, нитка натянулась, и из кармана упала четырёхпалая перчатка – пятый палец весь распустился, пока пират спускался. Нос Крючком тоже стал чихать.
Начихавшись всласть, пираты занялись дальнейшим осмотром. И вдруг они увидели галоши.
– Пусть меня проглотит кашалот! – заорал Нос Крючком. – Это отличные корабли. Без единой трещины, просмолённые как надо. Возьмём один из больших кораблей. Пусть у него меньше скорость, зато он поднимет больше груза.
Пираты уцепились за большую галошу и потащили её.
– Клянусь потрохами каракатицы, – закричал Синий Нос, – мы делаем бесполезную работу! Куда мы тащим корабль? Ни шагу дальше. Мы его загрузим здесь. Всем искать клад!
Пираты кинулись в детскую комнату. Синий Нос подбежал к кожаному сундуку с большим никелированным замком. Открыть замок – сущий пустяк пирату. Скоро Синий Нос скрылся в кожаном сундуке.
Красный Нос и Нос Крючком напали на кукол, которые сидели в уголке. Они отбирали у них капроновые одежды и сваливали в вороха. Нос Крючком надел голубую юбку с кружавчиками. Красный Нос напялил на голову чепчик с бантиком. Пираты пригрозили голым куклам ножом от мясорубки и запихали их под тахту.
В это время вылез из кожаного сундука Синий Нос. За поясом у него было три кинжала – пёрышки, которые он нашёл в пенале. В руках он сжимал авторучку.
Синий Нос страшно рассердился, увидев друзей в кукольных нарядах: как они смели заняться дележом без него? Он отвинтил колпачок у ручки и, нажимая насосик, открыл стрельбу. Первую чернильную струю Синий Нос запустил в физиономию Красному Носу, и нос у того стал синим. Вторая струя ударила в физиономию Носа Крючком. У него нос тоже стал синим.
– Пусть меня задушит осьминог! – захохотал стрелок. – Мы все теперь Синие Носы – стало быть, братья! Давайте мириться.
Пираты обнялись, потом надели на настоящего Синего Носа кофточку. Синий Нос подарил им по кинжалу и отсалютовал в обои на стене несколькими очередями из авторучки.
– А теперь без промедления носить добро на корабль! – распорядился настоящий Синий Нос.
И только он распорядился, как за входной дверью на лестничной площадке послышались шаги.
– Клянусь омаром и кальмаром, – прошептал Нос Крючком, – это морская пехота врага! Надо удирать!..
Пираты бросили нож от мясорубки и, срывая на ходу награбленную одежду, кинулись на кухню. Мигом они забрались в раковину. Красный Нос попытался влезть в кран, но его тут же отбросило струёй на посуду. Он потёр спину и, сморщившись, проворчал:
– Очень сильный прилив. Надо ждать отлива. Иначе не попадёшь в трубу.
– Немедленно за мной, хромые кефали! – заорал Синий Нос. – Или мы погибли…
Он втянул в себя побольше воздуха и нырнул в отверстие раковины. За ним бросился Красный Нос – нос у него был уже красный, отмылся. Последним нырнул Нос Крючком. При этом он запутался в мочалке. Она потащилась за ним и заткнула отверстие раковины.
Дверь открылась. Мама, папа и дочка вошли в квартиру.
– Хороший щеночек! – сказала дочка.
Папа и мама хотели сказать, что им тоже понравилась собака, что, может быть, стоит завести такую, но они ничего не сказали. Папа споткнулся о галошу, а мама попала ногой в ручеёк, бежавший в прихожую с кухни. Они только вздохнули и принялись за уборку. Да, задали им работу эти ужасные пираты…
Таёжная сказка
У Маши и её брата не было ни отца, ни матери. Они жили вдвоём в большом городе, в многоэтажном доме из оранжевых кирпичей. Каждый год, как только начиналось лето, брат и сестра расставались: Маша уезжала в лагерь, а брат отправлялся в тайгу искать руду. Осенью они встречались в своём доме. К тому времени пионерские лагеря закрывались. И геологам в тайге нельзя было работать: реки там промерзали до дна, земля затвердевала, как камень, а деревья чуть ли не до макушек заносило снегом.
В этот раз, как всегда, геолог проводил сестрёнку в лагерь, а сам поехал в аэропорт. Там он сел в самолёт и полетел в таёжный город. На аэродроме таёжного города геолог пересел с большого самолёта в маленький, который летел туда, где уже работали его товарищи. Но случилось так, что в тех местах прошли проливные дожди. Они размыли полянку, на которой можно было приземлиться. Пришлось лётчику сажать самолёт километрах в двухстах в стороне. Геолог оказался на берегу реки, по которой можно было доплыть до места.
Из сухих брёвен он связал плот, положил на него вещевой мешок, сам встал на плот с длинным шестом в руках. И поплыл.
Река была неширокой, неглубокой, очень быстрой. Она весело бежала в каменистых берегах, и можно было суток за трое добраться до места работы. Но чем дальше он плыл, тем тише текла река, тем глубже она становилась. Где-то впереди случился обвал, он перегородил реку как плотина.
Скоро длинный шест не стал доставать дна. Река разлилась широким озером. На ее поверхности кружились воронки, кое-где из-под воды торчали верхушки кустов. «Надо плыть ближе к берегу». – И только так подумал геолог, около плота обозначилась широкая струя. Она пересекала озеро. Геолог изо всех сил пытался работать шестом. Но плот не слушался и через мгновение, подхваченный течением, мчался к противоположному берегу. Это река, не осилив завала, нашла себе другой путь: размыла песчаные бугры и хлынула в узкую долину. Поток ревел в долине. Он захлёстывал плот, кружил его, ударял о деревья. Геолог привязал вещевой мешок к брёвнам, лёг на плот и вцепился в него руками: «Только бы не порвались верёвки». И ещё он думал о сестрёнке: «Как бы не остаться Маше совсем одной…»
День кончался. В темнеющем небе кружили испуганные птицы. А плот всё плыл и плыл неизвестно куда. Когда совсем стемнело, вода стала убывать: разлившись по долине, она сквозь мох просачивалась в землю. Наконец плот остановился, зацепившись за вывороченный корень ёлки.
Геолог поднялся на ноги, осмотрелся. Ему показалось, что впереди виден огонь. «Кажется, спасся», – вслух подумал геолог, вскинул за плечи вещевой мешок, засунул за пояс топор и пошёл по колено в воде туда, где мерцала оранжевая точка.
Так шёл он очень долго, может, половину ночи. И наконец подошёл к костру. Костёр был похож на лесной пожар. Жарко, с треском горели в нём целые стволы елей и пихт. На бревне, которое лежало в развилках берёз, росших по краям костра, висел котёл. Котёл был так велик, что в нём целиком поместилась бы туша большого зверя. Так было и на самом деле – в котле варился лось. Геолог никак не мог понять, почему всё такое большое. Но подойди он к костру с другой стороны, увидел бы там Последнего шамана…
Когда-то на земле было много шаманов. Они жили в тайге, в тундре, жили по всему берегу холодного океана. Люди должны были отдавать им лучшие меха. Самых красивых девушек шаманы брали себе в жёны. Каждый, в чьей упряжке появлялся резвый олень, обязан был отвести его шаману. Когда по холодному океану поплыли пароходы, а над тундрой полетели самолёты, когда в тайге начали строить заводы, люди перестали бояться шаманов. И тем пришлось самим ловить рыбу, охотиться, пасти оленей. И скоро шаманов не стало. Остался только один шаман, Последний. Был он злее и хитрее других. Был он громадного роста. Он ушёл в безлюдные места и жил там в одиночестве.
Геолог медленно шёл вокруг огня и чуть не наткнулся на огромные подошвы стоптанных меховых сапог. Геолог посмотрел вверх – за ним следили два косых глаза. В них, как в мутных зеркалах, металось отражение пламени костра. Над глазами, закрывая лоб, возвышался чум из облезлых шкур: он был шапкой Последнему шаману. Из подбородка росло корявое сучковатое дерево. У Последнего шамана не было своей бороды, ещё в молодости он рассёк подбородок и посадил на нём ивовый куст.
Из темноты на мягких лапах вышли три рыси. Не спуская жёлтых глаз с гостя, они легко прыгнули на шаманскую бороду и замерли там, прижавшись к сучьям. Шаман встал, ударом руки стряхнул лесных кошек на землю и стал доставать из котла мясо. Великан разодрал тушу на куски и, присев на корточки, протянул пудовый кусок геологу. Тот, поднатужившись, принял в обе руки угощение.