За метелями пришли крепкие морозы. Они так заморозили деревья, что стволы лопались с треском, похожим на выстрел. Однажды геолог даже решил, что где-то рядом охотники палят из ружей. Но это было не так. Тайга стояла кругом дикая. И жили в ней только геолог, только люди, замурованные в камни, да ещё Последний шаман.
Геолог нашёл ещё камни с людьми. Среди них был камень со знакомым охотником. «Потерпи, – сказал геолог и погрозил ему пальцем, – сам виноват. В другой раз не польстишься на лёгкую наживу, неделю побегаешь по тайге, чтобы честно поймать соболя».
Жить геологу стало веселее. Ни морозов, ни волков, которые серым кольцом окружали землянку, он теперь не боялся. Да и зима подходила к концу…
Когда вышло на синее небо тёплое солнышко и полетели к океану из южных стран белые лебеди, по сырой, не просохшей от талых вод тайге пришёл к геологу Последний шаман. Был он заспанный, угрюмый. Рыси, сидевшие на сучьях его бороды, казались злее, чем осенью. На их боках клочьями висела шерсть.
– Ты жив, человек? – насмешливо спросил шаман. – И всё надеешься освободить из камня тех, кого я загнал туда? Напрасно стараешься. Да они и не стоят того, чтобы такой, как ты, погибал в тайге. Уходи отсюда, не мешай мне жить.
– Потерпи немного. Мне надо собраться, – ответил геолог. – Я уйду и унесу с собой вот эти камни. А гору пустых оставлю тебе.
– Ты нашёл их?! – закричал шаман и швырнул на землю шапку из старого чума.
С храбрым и честным человеком ничего не мог поделать и Последний шаман, он не имел над ним силы.
Геолог уже отошёл от землянки на добрый десяток километров, а всё ещё слышал, как стонет и воет шаман. Но геолог не думал о нём, он спешил добраться до прямой дороги, с которой тот заманил людей на свою тропу.
Он дошёл до этого места. Тогда вынул чёрные, корявые камни из-за пазухи и положил их на дорогу. С лёгким треском лопнула каменная скорлупа. Из неё вышли человечки. «До чего же малы они», – огорчился геолог. Но как только человечки сделали первые шаги, как только вдохнули таёжный воздух – начали расти и скоро превратились в обычных людей. Они осторожно пожали руку геологу. Даже не пожали, чуть дотронулись до неё – рука была вся в трещинах, распухшая, почерневшая. Ничего не сказали люди геологу. Только поклонились ему и пошли прямой дорогой, каждый к своему делу, до которого не дошёл. И геолог не стал их спрашивать ни о чём. Он верил, что они хорошо проживут жизнь.
Геолог вернулся в свой город. Он пришёл в многоэтажный дом из оранжевых кирпичей и, не дожидаясь, пока опустится лифт, побежал вверх по лестнице. Ему так хотелось крикнуть сестре, что он жив, что они снова вместе! Дверь была заперта. Геолог постучал к соседям. Соседи очень обрадовались, рассказали ему, как ухаживали за его сестрёнкой всю осень и зиму, как проводили её в пионерский лагерь. Он тут же поехал к Маше.
Он сошёл с электропоезда на тихой станции. С платформы увидел голубые домики на далёком пригорке. Увидел белые палатки и красный флаг на высокой мачте. Под этим флагом и жила его сестра. Геолог быстро зашагал в лагерь…
Вечером в лагере был костёр. Маша сидела рядом с братом и не отводила от него глаз. Да и все ребята смотрели только на геолога. А он рассказывал им эту историю.
Тузик
Щенок Тузик жил в конуре из сосновых досок. Крыша конуры была крепкая – ни одному дождю не промочить; на полу лежал старый ватник – теплее и мягче не бывает подстилки. Тузик был очень доволен своим домом.
Однажды забрёл тузик в курятник. Раньше он там не бывал. Чтобы куры грядки не портили, курятник отделялся от огорода проволочной сеткой. А тут проржавела сетка. Тузик нашёл в ней дыру и пролез.
Увидел щенок кур – замер от удивления. Ходят куры важно, всё время что-то говорят друг другу или сами с собой разговаривают. Умные куры! Вдруг кто-то прокричал: «Ко-ко-ко!» Все куры на крик бросились. Тузику даже страшно стало, но он тоже вслед за курами направился. Видит: стоит петух и что-то курам показывает. Оказалось, петух нашёл зерно. Подумал Тузик, что мало смысла к одному зерну всех кур созывать. Но петух был так красив, такие великолепные перья были в его хвосте, что Тузик встал перед петухом на задние лапки.
Петух и куры щенка увидели, стали расспрашивать, кто он, где живёт. И когда узнали, что живёт он в конуре, что нет там насеста, начали жалеть его.
– Иди жить к нам, – сказала Тузику курица.
И щенок согласился.
Тузик очень огорчился, что не может разгребать мусор лапой, как это делают обитатели курятника. Но огорчение прошло, когда нашёл он кривое петушиное перо.
– Не разрешите ли вы мне взять это перо? – спросил Тузик петуха.
– Возьми, – согласился петух, – мне оно не нужно. Оно износилось порядком.
Тузик поднял торчком хвост, и петух привязал к нему мочалкой своё изношенное перо. Что стало тут с курами! От восторга они раскричались, раскудахтались. Замолчали куры только вечером, потому что наступило время лететь на насест.
Первым на жёрдочку под крышей сарая взлетел петух. На ней устроились и куры. Щенок сидел внизу и жалобно скулил. «Кудах-ах-ах!» – заахали куры. Они слетели вниз, взяли Тузика клювами за хвост и за уши, подняли на насест. Куры тут же заснули, спрятав головы под крылья. А щенку было не до сна.
«Всю ночь я не просижу на этой палке», – тоскливо подумал Тузик и тут же упал вниз. Хорошо, внизу была солома. Щенок не ушибся, встал на все четыре лапы и помчался к себе в конуру.
Прежде чем забраться в конуру, Тузик перекусил мочалку в хвосте и гавкнул на старое петушиное перо. Маленький был щенок, но понял всё же, что нельзя вести себя так глупо.
Кленовый осенник
Многие из вас, верно, замечали, что в самый разгар лета, когда об осени никто и не вспоминает, вдруг появится на зелёной берёзе жёлтый лист. Если бы вы умели разгадывать тайны, вы не смотрели бы на жёлтый лист в июле равнодушно: он крошечная дверца в тайну. Я расскажу об этой тайне. Только одно условие: не старайтесь воспользоваться ею так, как воспользовался Кузьма Полкапли Ума. О нём я вам тоже расскажу.
В последний день весны под тёплым дождиком, под весёлой радугой, под раскатами грома родился осе́нник. У каждого дерева, как бы велико оно ни было, у каждого куста, как бы ни был он мал, в конце весны рождаются по одному осеннику. Пока осенники растут и набираются сил, они никуда не отлучаются из зарослей травы. Это не потому, что они кого-то боятся: их не трогают ни лесные мыши, ни мохнатые гусеницы, ни птицы. Серенькие осенники так застенчивы и скромны, что даже майских жуков считают в тысячу раз важнее и интереснее себя.
Осенники сразу принимаются за работу. Начинают делать краски. Жёлтые краски делают из солнечных лучей, красные – из огненных отблесков молний, а из лунного сияния – краски бледные и нежные, как сама Луна. Только осенникам известен секрет приготовления этих красок. А возможно, нет у них никакого секрета, кроме секрета великого трудолюбия. Ни один осенник за всю свою жизнь ни разу не сомкнёт глаз, не возьмёт в рот ни пищи, ни воды, боясь, что труд останется незавершённым. А жизнь у осенников совсем короткая – от конца весны до конца осени. Вполне вероятно, если бы спали они, пили, ели вдоволь, то жили бы дольше.
Осенник, о котором эта сказка, родился под клёном. Чтобы не спутать его с другими, давайте звать его кленовым. Вообще-то у осенников нет имён и фамилий. Для них невозможно придумать имена: ведь их понадобилось бы столько, сколько деревьев и кустов на земле. Кленовый осенник работал, как все, круглые сутки и наполнял готовыми красками тюбики из полых стеблей осота. Чтобы убедиться, хороши ли краски, однажды он испробовал их, покрасив один зелёный лист в жёлтый цвет. Краска легла ровно на глянцевую поверхность, на тонкие ветвистые жилки. Это было в июле. Не зная тайны осенников, тогда, конечно, никто не обратил внимания на жёлтую звезду, вспыхнувшую вдруг среди тёмной и сочной зелени.
Недолго любовался своей работой осенник. Убедившись, что его краски – настоящие краски золотой осени, он без передышки стал наполнять тюбик за тюбиком. Громадное дерево, под которым он жил, в намеченное природой время должно было стать жёлтым, оранжевым, красным – похожим на кусок облака, плывущего ветреным вечером по небу. А стать оно могло таким, как вы уже догадались, только с помощью осенника.
Но пора познакомиться с человеком по имени Кузьма Полкапли Ума. Кузьме было десять лет от роду. За это огромное по сравнению с жизнью осенника время он ничего не успел смастерить, ничем не порадовал родителей и товарищей. А разве были у него товарищи? Нет, пожалуй, не было. Друзья в чём-то главном похожи. Второго же такого лентяя, как Кузьма Полкапли Ума, не найти во всём городе.
Как-то Кузьма Полкапли Ума набил карманы пиджака мелкими камнями и пошёл в парк стрелять из рогатки птиц. Птицы знали рогаточника по коричневой кепке с пуговицей и разлетелись, как только увидели его. Злой Кузьма постреливал в стволы деревьев, как вдруг заметил осенника. Первым желанием рогаточника было подстрелить его. Он резинку уже натянул, но в последнее мгновение передумал, спрятался за деревом и стал следить за странным существом. А кленовый осенник – это был он, – ничего не подозревая, таскал и таскал свои тюбики с краской. Около того места, где они лежали, рабочие вырыли канаву для укладки труб. Осенник нашёл для красок другое местечко.
«Вот так чудо!» – подумал Кузьма Полкапли Ума и, когда осенник, закончив работу, присел передохнуть, бросился к нему. Осенник вовремя заметил опасность. Он метнулся в густую траву газона. Кузьма Полкапли Ума стал бить по траве своим пиджаком, стараясь накрыть осенника. И погиб бы мастер, не раздайся свист и не схвати сторож парка озорника за руку.
– Да я тут ловил… – начал объяснять Кузьма, но, решив, что сторож всё равно не поверит, скорчил жалостную гримасу и, получив помилование, пошёл домой, захватив с собой все краски осенника. Кузьма Полкапли Ума не знал, что в засохших стеблях хранятся краски. Он обнаружил это случайно, расковыряв одну из трубок. Тут же ему захотелось что-нибудь нарисовать. Он подобрал голубиное перо и, орудуя им как кистью, стал разрисовывать афишу, н