Но Буся любил Тусю. «Пусть внучка орёт, как резаный поросёнок, – думал Буся, – пусть показывает язык. Всё равно она самая красивая, самая умная, самая нежная, самая гордая, самая-самая на земле». Встречая соседей, знакомых и совершенно незнакомых людей, дедушка начинал перечислять достоинства внучки.
Но не только соседи, даже совершенно незнакомые люди не верили ему. Это сердило дедушку. С теми, кто не признавал достоинств Туси, он переставал здороваться. Скоро во всём городе не было человека, которому дедушка Буся согласился бы пожать руку.
«Как же доказать, что Туся самая красивая, самая умная, самая нежная, самая гордая, самая-самая на земле?» – думал дедушка. Этот вопрос не давал ему покоя до тех пор, пока детский журнал не объявил конкурс на лучший рисунок. Узнав о конкурсе, Буся купил Тусе карандаши «Радуга», двадцать ластиков и три самых дорогих альбома. Он принёс всё это Тусе и сказал: «Рисуй!»
Туся обрадовалась, но рисовать не стала. Из альбомов она сделала дом, из цветных карандашей – забор, из ластиков выложила дорожку к дому. Дедушка взял карандаши, чтобы очинить их, Туся упала на пол, стала дрыгать ногами и кричать. Когда внучка успокоилась, Буся сам нарисовал картинку, подписал внизу «Туся» и отправил в журнал. «Молодец, Туся! – сказал редактор журнала, получив картинку. – Непременно надо напечатать».
Когда почтальон принёс читателям номер журнала, в котором была напечатана картинка, Буся вывел Тусю во двор, стал гладить по голове и приговаривать: «Ты самая красивая, самая умная, самая нежная, самая гордая, самая-самая на земле». И показалось дедушке, что соседи, знакомые и совершенно незнакомые люди начали верить ему.
Когда радио объявило конкурс на лучшее стихотворение, Буся посадил Тусю на колени и стал просить её сочинить какой-нибудь стишок. Буся при этом кормил Тусю шоколадом. Внучка шоколад съела, но стишок сочинять не стала. Тогда Буся сочинил сам, переписал стишок кривыми буквами на бумажку и отправил на радио. «Молодец, Туся!» – сказал редактор радио, получив стишок, и велел диктору прочитать его на всю страну.
Дедушка Буся, когда стишок передавали по радио, открыл окно и включил приёмник на полную мощность. Стоя у окна, он гладил Тусю по голове, приговаривая: «Ты самая красивая, самая умная, самая нежная, самая гордая, самая-самая на земле!» Соседи, знакомые и совершенно незнакомые люди стали говорить: «Да, напрасно мы не верили этому раньше».
Объявило свой конкурс телевидение. Оно попросило ребят слепить фигурки из пластилина. Вы уже догадались, что и как было. Буся лепил жирафа, а Туся в это время замазывала пластилином щёлки в паркете. Буся пристраивал хвост фантастическому зайцу, а Туся пихала пластилин в носик чайника. Буся раскатывал в ладошах хобот слона, а Туся склеивала пластилиновыми горошинами страницы «Домашней энциклопедии».
Прошло некоторое время. И однажды диктор прямо с экрана телевизора сказал: «Молодец, Туся! За фигурку жирафа тебе присуждена первая премия – голубая лента, за фантастического зайца вторая – пластмассовая дудочка, за слона с хоботом третья – самокат. Приходи завтра в студию, мы вручим тебе награды».
Дедушка Буся обрадовался, что теперь все увидят Тусю. Туся обрадовалась, что пойдёт в телестудию, где работает живой диктор. Обрадовались соседи, знакомые и совершенно незнакомые люди: им было приятно, что на свете есть такой одарённый ребёнок.
На другой день дети и взрослые собрались у телевизоров. Они увидели на экранах стол, на столе коробку с призами, за столом Тусю, Бусю и диктора.
– Слово предоставляется Тусиному дедушке, – сказал диктор.
– Туся самая красивая, самая умная, самая нежная, самая гордая, самая-самая на земле! – сказал дедушка. – Давайте скорее премии.
– Сейчас-сейчас, – ответил диктор, открывая коробку. – Мы должны ещё обрадовать Тусю тем, что наши премии не простые, а волшебные: ленточка сама завязывается бантом на голове победителя, дудочка без помощи рук держится у его губ, а самокат едет, если даже победитель не отталкивается ногой.
Тут из коробки выпорхнула лента. Она покружилась над столом и опустилась не на Тусину голову, как ожидали все, а на голову дедушки. Лента сама стала завязываться бантом. Ей не за что было зацепиться на Бусиной лысине, тогда она завязалась на бороде.
Вылетела из коробки пластмассовая дудочка и повисла в воздухе у дедушкиных губ. Буся хотел отмахнуться от неё, дунул, и дудочка заиграла торжественный марш.
Туся, увидев это, легла на пол, стала дрыгать ногами и кричать: «Дед! Отдай игрушки сейчас же!» Диктор бросился развязывать бант на бороде. Но ему не удалось это. Под ноги дедушке подкатился самокат и очень быстро увёз Бусю из студии…
Что было дальше, никто не знает. И я не знаю. Я тоже сидел у телевизора в это время. А на экране после отъезда Буси появилась табличка: «Перерыв по техническим причинам».
Сказка про любовь
Ни Юлька, ни Петька не знали, что это любовь. Просто им обоим было очень хорошо оттого, что оба они живут на земле. Говорили они друг с другом не чаще, чем с остальными ребятами двора. Но когда встречались по дороге в булочную или в школьном коридоре, на Юлькином лице появлялась улыбка, ямочки на щеках становились глубже. И Петька улыбался застенчиво, счастливо. Будто его только что похвалил известный писатель или космонавт.
Так бы и жили они целые годы, не зная, почему улыбаются при встречах. Но однажды кто-то написал на стене дома: ЮЛЬКА + ПЕТЬКА = ЛЮБОВЬ.
С того самого часу жить ребятам стало ох как тяжело! Каждый встречный – и большой и маленький – глядел на них с подозрением и старался сказать что-нибудь обидное. Казалось, что люди прочли эту надпись так: ЮЛЬКА + ПЕТЬКА = ВОРЫ.
Теперь при встречах Петька краснел и смотрел на Юльку озабоченными глазами. Его маленький нос в коричневых веснушках кривился. А Юлька каждый раз отворачивалась и старалась скорее пройти. Юльке было хуже, чем Петьке. Его родители только посмеялись, а Юлькина мать погрозила ремнём, которым связывали чемоданы.
Что делать, Петька не знал. Знал он только одно – поскорее замазать надпись на стене. И сделать это надо было ночью – если бы за этим занятием кто-нибудь увидел Петьку, то засмеяли бы мальчишку вовсе.
В угловом подъезде дома, в подвальном этаже, жил дед Семёныч. Раньше он работал дворником, а теперь был пенсионером. Петька набрался храбрости и пошёл к нему за краской: у запасливого деда должна была сохраниться краска, которой год назад красили дом. Дед Семёныч краску дал, но за это пришлось Петьке рассказать всё о своей и Юлькиной беде.
Тёмной ночью, когда Петька замазывал надпись, в своей комнатушке сердился дед Семёныч. Кто-нибудь скажет: «Велика важность – старик сердился! Стоит ли на это обращать внимание, да ещё писать об этом?» Стоит, конечно. Семёныч был не простым стариком, а волшебником. И уж если он рассердился, то что-то должно было произойти. А сердился он на глупых людей, которые смеялись над Юлькой и Петькой.
Это всё происходило весной.
В начале лета Семёныч отправился на завод, где работали Юлькины и Петькины родители. Он несколько раз прошёлся мимо проходной завода и вернулся домой. Этого было достаточно, чтобы заводской комитет выделил путёвки для Юльки и Петьки в одну смену и в один и тот же пионерский лагерь.
Лагерная жизнь – известная, хорошая жизнь. Семёныч всё знал об этой хорошей жизни, всё – от подъёма флага до спуска. Он знал даже день, когда Юлькин отряд пошёл в лес за грибами.
«Случай подходящий», – подумал Семёныч и сделал так, что Юлька не вернулась в лагерь. Заблудилась Юлька в лесу.
Вернулся отряд без Юльки. Поднялся в лагере переполох. Больше всех жалел Юльку Петька. Он побежал к начальнику лагеря и попросил, чтобы послали на поиски его, Петькин, отряд. Начальник ответил, что пионеры будут сидеть в палатках, а в лес пойдут взрослые.
Но разве Петька мог сидеть в палатке, когда Юлька, может быть, плакала где-нибудь в овраге или в болоте? Дурацкая надпись на стене и насмешки людей ничего не изменили: если хорошо было жить Петьке на земле, то только потому, что на этой же земле жила и Юлька. Петька прокрался в кладовую, взял там вещевой мешок, сунул в него котелок, флягу, спички, кусок хлеба и ушёл в лес.
Дед Семёныч из своей комнатушки видел всё, что творится в лагере, и был очень доволен поступком Петьки. Он выжидал время, когда надо подсказать мальчику, в каком направлении идти, чтобы встретить Юльку. «Найдёт Петька Юльку в лесу, приведёт её в лагерь, – рассуждал дед, – и тогда уж никто не будет смеяться над ним. И даже строгая Юлькина мама поймёт, что у дочки есть настоящий друг. А за то, что есть друг, не грозят ремнём. Радуются этому».
Но вдруг Семёныч перестал видеть лагерь и лес. Стар был дед и не заметил, как подошла к концу его волшебная сила. Растерялся старый дворник, стал ругать себя за всё, что натворил. Надо было идти к родителям Петьки и Юльки, сказать, что их дети по-настоящему в лесу заблудились. Но дед испугался и не пошёл: как школьник, сидел тихо дома и ждал, чем всё это кончится.
К ночи вернулись в лагерь те, кто ходили искать Юльку. Девочку не нашли. Ребята старшего отряда разожгли на бугре громадный костёр. Пламя бушевало до рассвета и всё звало Юльку… Только девочка была далеко и не видела огня.
Петька, как только вышел за ворота лагеря, сразу направился в берёзовую рощу. Грибы отряд собирал там. Петька скоро нашёл подтверждение этому – сбитые мухоморы и обрезанные корешки. Правой стороной роща выходила к полю. Тут Юлька не могла потеряться. Не могла потеряться она, если бы всё время шла прямо: девочка попала бы к реке и по берегу сама вышла бы к лагерю. А вот слева роща смыкалась с мокрым лесом, где росли осины и тощие ёлки. «Юлю надо искать там», – рассудил Петька.
Мальчик хотел сразу идти в чащу. Но уж очень неприятно было наступать на зелёные моховые кочки, которые как губка были пропитаны водой. Петька рассердился на себя за такие мысли, прыгнул на кочку, приготовился прыгнуть на другую.