— Здравствуйте, — сказал он. — Я преподобный Келли.
— Джейк Фишер. Мы уже встречались.
Он сделал скептическое лицо и повернулся к Люси Каттинг.
— Что происходит, Люси?
— Я искала запись для этого джентльмена, — начала она объяснять. Он слушал терпеливо. Я изучал его лицо, но не был уверен в том, что увидел. Мне показалось, что он старается контролировать эмоции. Когда она закончила, он повернулся ко мне и поднял ладони к небу.
— Если этого нет в записях…
— Вы были там, — сказал я.
— Простите?
— Вы вели церемонию. Там мы и встретились.
— Я не помню такого. Так много событий. Вы должны понимать.
— После свадьбы, вы стояли перед часовней с сестрой невесты. Её зовут Джули Поттам. Когда я подошёл, вы сказали, что это был чудесный день для свадьбы.
Он изогнул бровь.
— И как же я мог забыть?
Сарказм обычно не шёл церковнослужителям, но он подходил преподобному Келли, словно сшитый по заказу. Я продолжил давить.
— Невесту звали Натали Эйвери. Она была художницей из усадьбы Творческого восстановления.
— Усадьбы чего?
— Творческого восстановления. Они владели этой землёй, так?
— О чём вы говорите? Эта земля принадлежит городу.
Сейчас мне не хотелось спорить о том, кто прав, кто виноват. Я решил попробовать другой путь.
— Свадьба была организована в последний момент. Может быть, поэтому её нет в записях.
— Извините. Мистер…?
— Фишер. Джейк Фишер.
— Мистер Фишер, во-первых, даже если это была свадьба, организованная в последнюю минуту, то всё равно была бы соответствующая запись. Во-вторых, мне интересно, что именно вы ищете.
Люси Каттинг ответила за меня:
— Фамилию жениха.
Он бросил на неё взгляд:
— Мы не информационное бюро, мисс Каттинг.
Она потупила взор, словно наказанная.
— Вы должны помнить эту свадьбу, — сказал я.
— Извините, но я не помню.
Я подошёл ближе, глядя на него сверху вниз.
— Вы помните. Я знаю.
Я услышал отчаяние в своём голосе, и это мне не понравилось. Преподобный Келли попытался встретиться со мной глазами, но у него не получилось.
— Вы называете меня лжецом?
— Вы помните. Почему вы не хотите мне помочь?
— Я не помню. Но почему вы так рвётесь найти жену другого мужчины, или, если ваша история правда, то вдову?
— Чтобы выразить свои соболезнования.
Мои слова повисли в воздухе, который словно превратился в густую массу. Никто не двигался. Никто не говорил. Наконец, преподобный Келли нарушил молчание.
— Что бы ни послужило причиной, по которой вы ищете эту женщину, мы не заинтересованы в том, чтобы быть частью этого, — он отступил в сторону и показал на дверь. — Думаю, будет лучше, если вы уйдёте отсюда немедленно.
И снова ошеломлённый предательством и горем, я побрёл по тропинке к центру деревушки. Я даже практически понимал поведение преподобного. Даже если он не помнит свадьбу, а я подозреваю, что помнит, он не хотел давать бывшему парню Натали, которого она бросила, никакой информации, кроме той, которая у него уже была. Это очень странное предположение, но оно, по крайней мере, имеет смысл. Но что я не мог объяснить, что я не мог никоим образом понять, так это почему Люси Каттинг не нашла в до безумия опрятных записях ничего про бракосочетание Натали и Тодда. И почему, чёрт возьми, никто не слышал об усадьбе Творческого восстановления?
Я никак не мог разобраться в этих хитросплетениях.
И что теперь? Я пришёл сюда в надежде… на что? Выяснить фамилию Тодда для начала. Это могло бы положить конец всему очень быстро. Если нет, возможно, кто-нибудь до сих пор поддерживает связь с Натали. Это могло бы положить конец всему очень быстро тоже.
«Обещай мне, Джейк. Обещай, что ты оставишь нас в покое».
Это были последние слова любви всей моей жизни. Последние. И вот я здесь, шесть лет спустя, вернулся туда, где всё началось, чтобы разрушить свой мир. Я ожидал найти в этом иронию, но ничего подобного не нашлось.
Когда я добрался до центра деревушки, то ощутил нежный аромат свежих кондитерских изделий, который заставил меня остановиться. Крафтборский книжный магазин-кафе. Любимые булочки Натали. Я вспомнил о них и решил, что стоит попытаться.
Когда я открыл дверь, зазвенел маленький колокольчик, но звук быстро затих. Элтон Джон пел о ребёнке по имени Левон, и что он вырастет хорошим человеком. Я ощутил нетерпение и дрожь. Оба столика были заняты, включая и наш любимый. Я просто стоял там и смотрел на него, как большой увалень, и в какое-то мгновение, клянусь, я услышал смех Натали. Мужчина в бордовой бейсболке вошёл за мной. Я по-прежнему стоял в проходе.
— Эм, извините, — сказал он.
Я отодвинулся в сторону, чтобы он смог пройти. Мои глаза нашли кафе-бар. Женщина с дико вьющимися волосами, одетая, ага, в фиолетовую рубашку, окрашенную методом узелковый батик, стояла спиной ко мне. Никаких сомнений. Это Куки. Сердце начало биться учащённо. Она повернулась, увидела меня и улыбнулась.
— Могу ли я что-нибудь предложить вам?
— Привет, Куки.
— Привет.
Молчание.
— Ты помнишь меня? — спросил я.
Она вытирала полотенцем с рук глазурь.
— У меня плохая память на лица, но ещё хуже на имена. Так что я могу вам предложить?
— Я бывал здесь раньше. Шесть лет назад. Мою девушку звали Натали Эйвери. Мы обычно сидели за столиком в углу.
Она кивнула, но не так, как будто вспомнила. Она кивнула, как будто хотела успокоить сумасшедшего.
— Много покупателей. Кофе? Пончики?
— Натали любила ваши булочки.
— Булочки, значит, булочки. С черникой?
— Меня зовут Джейк Фишер. Я писал диссертацию по верховенству права. Вы спрашивали меня о ней. Натали была художницей из усадьбы. Она сидела с альбомом вон в том углу, — я показал на столик, как будто это имело значение. — Шесть лет назад. Всё лето. Чёрт возьми, это ты обратила моё внимание на неё.
— Угу, — произнесла она, перебирая пальцами бусы, как будто чётки. — Видишь, это и есть положительная сторона имени Куки. Сложно забыть человека, которого зовут Куки. Такое имя застревает в голове. Но отрицательная сторона в том, что поскольку все помнят твоё имя, они думают, что ты тоже должна помнить их. Ты понимаешь, о чём я?
— Понимаю, — сказал я и добавил. — Ты что, правда, не помнишь меня?
Она не потрудилась ответить. Я обвёл взглядом кафе. Люди за столиками начали пялиться на нас. Парень в бордовой бейсболке стоял рядом с журналами, притворяясь, что не слышит ничего. Я снова повернулся к Куки.
— Маленький кофе, пожалуйста.
— Без булочек?
— Без, спасибо.
Она взяла чашку и начала наливать в неё кофе.
— Ты всё ещё с Дениз? — спросил я.
Её тело напряглось.
— Она работала в усадьбе на верху холма. Оттуда я и знаю её.
Я увидел, как Куки сглотнула.
— Мы никогда не работали в усадьбе.
— Конечно же, ты работала. Творческое восстановление, прямо в конце дорожки. Дениз приносила кофе и твои булочки.
Она закончила наливать кофе и поставила его передо мной на прилавок.
— Послушайте, мистер. Мне нужно работать.
Я наклонился ближе к ней.
— Натали любила твои булочки.
— Ты уже говорил это.
— Вы всё время говорили о них.
— Я разговариваю со многими людьми о моих булочках, понятно? Извини, но я не помню тебя. Наверное, мне бы стоило быть вежливой и притвориться, что помню тебя и сказать: «О, конечно, ты и твоя девушка, которая любит булочки, как вы, ребята, поживаете?» Но я не буду так делать. Вот, твой кофе. Что-нибудь ещё?
Я вытащил визитку с моими номерами телефонов.
— Если что-нибудь вспомнишь…
— Что-нибудь ещё? — спросила она теперь резким тоном.
— Нет.
— Тогда с тебя доллар пятьдесят. Хорошего дня.
Глава 9
Сейчас я понял, что значит ощущение, будто за тобой следят.
Как я узнал? Интуиция, возможно. Мой спинной мозг почувствовал слежку. Я ощущал её в основном на физическом уровне. Ну и, плюс, одна и та же машина, серый фургон Шевроле с вермонтскими номерами, ехала за мной с тех пор, как я покинул Крафтборо.
Я не могу ручаться, но мне показалось, что на водителе была бордовая бейсболка.
Я не знал, что делать. Я попытался рассмотреть номера, но уже было слишком темно. Если я замедлялся, то он тоже. Если я ехал быстрее, то и он. Мне в голову пришла идея. Я остановился в зоне отдыха, чтобы посмотреть, что сделает мой хвост. Я увидел, что фургон замедлился, а потом поехал дальше. С этого момента, я больше не видел его.
Так что, возможно, за мной и не следили.
Я был в десяти минутах езды от Лэнфорда, когда раздался звонок. Мой телефон был связан с блютуз автомобиля — чтобы выяснить, как это работает, у меня ушло много времени — так что я увидел на экране радио, что это была Шанта Ньюлин. Она обещала до конца дня дать мне адрес Натали. Я ответил на звонок, нажав кнопку на руле.
— Это Шанта, — сказала она.
— Ага, я знаю. У меня есть эта штуковина, которая определяет номер телефона.
— А я думала, что годы, проведённые в ФБР, сделали меня особенной, — сказала она. — Где ты?
— Возвращаюсь в Лэнфорд.
— Откуда?
— Это длинная история. Ты нашла её адрес?
— Поэтому я и звоню, — сказала Шанта. И я услышал что-то на заднем плане, похожее, мужской голос. — У меня пока его нет.
— Да? — сказал я, потому что, что ещё я мог сказать на это. — Возникла какая-то проблема?
— Мне нужно время до утра, хорошо?
— Конечно, — ответил я, а потом повторил: — Возникла какая-то проблема?
Далее последовала пауза, которая длилась чуть дольше положенного.
— Просто дай мне время до утра.
Она повесила трубку.
Какого чёрта?
Мне не понравился тон. Мне не понравился факт, что женщине, у которой огромные связи в ФБР, нужно время до утра, чтобы найти адрес обычной девушки. Мой смартфон зазвенел, сигнализируя, что получено новое сообщение на е-майл. Я не обратил на него внимания. Я не святоша, но я никогда не писал смс и писем за рулём. Два года назад студент Лэнфорда серьёзно пострадал из-за того, что писал смс за рулём. Восемнадцатилетняя девушка на пассажирском кресле и новичок на моём курсе Правопорядка погибли в аварии. Да и до этого, ещё до появления обилия информации об откровенной глупости, если не преступной халатности — переписки за рулём, я не был её поклонником. Мне нравится водить. Мне нравится одиночество и музыка. Несмотря на мои ранние опасения на счёт технологического уе