Впрочем, самым важным омбудсменом для всех, заинтересованных в российском нефтегазовом секторе, остается Игорь Сечин, один из ближайших соратников Путина[583]. Тот официально подтвердил эту его функцию в 2012 году, создав специальную государственную комиссию (ТЭК)[584] и поставив во главе нее Сечина, на тот момент уже президента Роснефти[585]. Технически, конечно, главный там Путин, как президент «корпорации «Россия», но Игорь Сечин – исполнительный директор. Как сообщают «Ведомости», комиссия создавалась, когда Путин был еще премьер-министром, и ее состав вызвал чувство глубокого удовлетворения у менеджмента нефтяных компаний, поскольку в результате они получили возможность регулярно и безопасно встречаться как с Путиным, так и с Сечиным. В 2012 году руководители нефтяных компаний предположили, что с учетом важности нефтегазового сектора комиссия поднимется в статусе вместе с вернувшимся на президентский пост Путиным. Они терпеливо ждали официального заявления по этому поводу. В это время в качестве временной меры Сечин создал «нефтяной клуб» с теми же людьми в качестве участников. Встречи происходили еженедельно в офисе сечинской Роснефти и никогда не освещались прессой. К большому удивлению нефтяников, вместо заявления Кремля произошло следующее: советник Дмитрия Медведева Аркадий Дворкович вдруг возродил подотчетную премьер-министру ТЭК, назвал себя ее главой и назначил участников. Нефтяники, по слухам, возмутились, поскольку они хотели сохранить свой доступ к Путину через Игоря Сечина. В официальном письме они попросили Путина перевести комиссию под эгиду президента. Письмо было передано через Сечина. Путин не стал ничего делать с премьерской ТЭК, а просто создал новую президентскую комиссию, которая впитала все, что было в предыдущей версии той поры, когда он сидел в кресле премьер-министра, но к этому добавилось еще несколько новых ключевых положений. Нефтяники ликовали – передаточное звено напрямую к «Владимиру» было восстановлено.
В качестве последнего примера таких функций можно привести Алексея Кудрина, оставившего пост российского министра финансов после того, как Путин и Медведев объявили о «рокировке»[586].
Есть и другие «акционеры» этой системы, которые хотели бы передать кое-что Владимиру (в основном – свое неудовольствие). В 2011–2012 годах «корпорация «Россия» – частная компания, сидящая на самой вершине российского государства, – начала испытывать трудности. Представители населения, от имени которого Владимир Путин правил, потребовали отчета о том, как Российское государство управляется. Они нарушили договор не спрашивать о методах, который Путин предложил в «Послании тысячелетия» 1999 года. С момента первых демонстраций, последовавших вскоре после российских парламентских выборов, Алексей Кудрин был фактически назначен омбудсменом протестующих – по крайней мере, представителей городской профессиональной элиты, составившей значительный процент недовольных в Москве. Вполне вероятно, что Кудрина на это сподвиг Путин[587].
Алексея Кудрина очень уважают в западных финансовых кругах, особенно в Вашингтоне, округ Колумбия, и при этом, с учетом его многолетней службы на посту российского министра финансов и славы одного из главных реформаторов экономики страны, его тесно связывают со всеми, кто действует на политическом небосклоне России. Подобно многим другим в российской системе (и, можно сказать, в гораздо большей степени) Алексей Кудрин, по его собственному признанию, основой своей легитимности считает связь с Путиным. Кудрин – один из немногих членов «внутреннего круга», который может искренне сказать «Путин уважает меня», поскольку сам Владимир Путин неоднократно говорил это. Он занимает важные позиции, как в рамках неформальной системы власти, так и в официальном госаппарате. В силу того, что на протяжении десятилетий он работал вместе с Путиным, их связывают тесные отношения. И знают они друг друга очень хорошо. Как мы уже отмечали ранее, именно Алексей Кудрин привез Путина в Москву в 1996 году и рекомендовал его на некоторые важные посты – например, главы ГКУ. В 2012 году Кудрин вызвался выполнить миссию за пределами правительственных полномочий – найти способ противодействия «восстанию акционеров» против путинской системы[588].
Глава 10Вместо заключения. «Революция акционеров»
«Не планируйте пока моих похорон!» – ответил господин Путин, когда один из нас спросил, как бы он хотел, чтобы оценивалось его наследие. В тот момент, во время ужина в рамках Валдайского клуба в ноябре 2011 года, его ответ можно было бы счесть шуткой. Но многие за тем столом подумали, что это интересно: Путин инстинктивно подтвердил, что лишь его безвременная кончина может положить конец его правлению.
В течение нескольких недель после этого ужина разгорелась публичная дискуссия о возможном конце путинского правления. Во время серии демонстраций протеста, начавшихся в декабре 2011 и продолжившихся в 2012-м, граждане России вышли на улицы в количествах, невиданных с начала 90-х. Эти выступления застали Путина, его помощников и соратников врасплох. Западные средства массовой информации радостно комментировали: «Начало конца Путина». Такой заголовок появился на обложке английского журнала The Economist 3 марта 2012 года[589]. Но рассчитывавших на скорый конец Путина постигло разочарование. Господин Путин, «Специалист по выживанию», пережил волну протестов и снова стал президентом страны в марте 2012 года.
Уличные выступления зимы 2011/12 годов не стали концом ни Путина, ни путинизма, но они оказались поворотной точкой для него и построенной им системы. Будет ли нарастать сила протестных выступлений? И если будет, то сможет ли Путин сохранить контроль над страной? Как мы рассказывали в предыдущих главах, в 1999–2000 годах господин Путин использовал возможности шести своих образов, чтобы превратить себя из «оперативника в Кремле» в «повелителя Кремля». Сможет ли Владимир Путин снова привлечь эти силы, чтобы выдержать новые испытания, вставшие перед ним во время третьего президентского срока, который продлится до 2018 года? Сомнения в возможности этого вызваны несколькими причинами, которые кроются в построенной им системе, в его личности и тех «образах», из которых она состоит.
Как сказано в предшествующей главе этой книги, еще до проблемной зимы 2011/12 годов «виртуальная корпорация» Путина начала давать сбои. Его разочарование работой этой структуры было вполне очевидно. Система в автоматическом режиме давала сбои, и даже когда он переходил на «ручное управление», желаемого результата добиться удавалось не всегда. Но, как показал декабрь 2011 года, внутренние проблемы «корпорации «Россия», какими бы серьезными они ни были, бледнели на фоне кризиса, развивавшегося снаружи. Теперь Россия в более широком, социальном смысле этого слова требовала внимания Путина.
В настоящем мире корпораций существует концепция нерыночных, или вторичных, акционеров. Это люди или группы, которые сами не владеют акциями компании, но на которых, тем не менее, сказываются ее действия. Поэтому, не обладая законными правами собственников, они считают, что некоторые интересы и инструменты влияния у них все же есть – в силу того, что действия компании сказываются на их жизни. В основном это представители общественности тех местностей, где упомянутые компании действуют. Поскольку у них официально отсутствует право голоса, чтобы быть услышанными, они могут использовать неформальные методы, иногда даже выходящие за рамки закона. Путинская «корпорация «Россия» пока не столкнулась с восстанием небольшой группы акционеров «ближнего круга», но с выступлением таких «вторичных акционеров» уже имела дело.
Номинально уличные протесты, начавшиеся 10 декабря 2011 года, были реакцией на закончившиеся за неделю до этого парламентские выборы, во время которых российские избиратели проголосовали так, что это сочли поражением правящей партии, «Единой России». Полученные партией 49 % голосов не соответствовали цифрам, которые предсказывали кремлевские политтехнологи, при этом избиратели отдали свои голоса за коммунистов и другие «официальные» оппозиционные партии. Но протесты вызвала уверенность простых россиян, что процент голосов за «Единую Россию» должен быть еще ниже, а также вызвавшие неподдельную ярость доказательства открытых подтасовок во время сбора и подсчета голосов (особенно в Москве). Еще больше всех разозлила стойкость, с которой представители избирательных комиссий отрицали наиболее вопиющие нарушения. Отдельные лица, используя всю мощь социальных сетей, публиковали примеры подобных нарушений на избирательных участках задолго до объявления официальных результатов выборов. В результате неуклюжие попытки представителей избиркомов отрицать существование проблем бурно обсуждались все в тех же социальных сетях.
В данном случае ключевую роль сыграл Интернет. В 2000-е россияне оказались одной из наиболее вовлеченных в социальные сети наций, со своей версией «Фейсбука» – vKontakte (VK.com), изобилием блогосайтов и активными загрузками на видеосервис YouTube. И одной из сторон бурного увлечения русских соцсетями стал интерес, пусть и неявный, к политической тематике. В мгновение ока блоги стали популярным способом мобилизации простых россиян на общественные действия. Летом 2010 года, когда горящие леса и пожары на торфяниках охватили всю центральную Россию, включая Московскую область, и нормальная работа пожарной службы была нарушена, многие русские использовали Интернет для организации оказания экстренной помощи и