Я не помнила, как уснула, но голос Вейла и его истории совершенно точно преследовали меня во сне. Точно так же я не помнила, как легла, натянула на себя одеяло… Но когда я проснулась, то обнаружила, что укутана в плотно подоткнутые шелковые простыни.
Меня одолевали жар и слабость, но постепенно я стала чувствовать себя во много раз лучше. И как только я смогла, я сделала то, что было для меня самым естественным: поднялась с постели и принялась исследовать все вокруг. Я все еще не решила, был ли особняк Вейла самым уродливым или самым красивым местом, где я когда-либо оказывалась. Каждая комната, в которую я забредала, выглядела более загроможденной, чем предыдущая, – в них царил полнейший беспорядок, составленный, однако, из самых интересных на свете вещей. Я пришла к выводу, что Вейл, должно быть, жил в маленькой, огороженной части громадного особняка, ведь все виденные мной помещения явно использовались как кладовые. Одно было удивительнее другого, но на пороге четвертого я застыла на месте, окончательно сраженная.
Оружие. Всюду оружие. Я была ученой, дочерью землепашца, выросшей в городе землепашцев. И никогда не держала в руках меча – да и почти не видела мечей, разве что на поясах городских стражников.
Оружие всегда казалось мне чем-то простым, грубым, неинтересным.
Но не это.
Вейл собрал здесь произведения искусства. Даже я, ничего не смыслившая в оружии, поняла это сразу. Мечи висели на стенах с темными обоями, остриями вниз, мерцая серебром и золотом, всех размеров, всех форм; некоторые – длиной с меня, другие – легкие и изящные. В одном из углов комнаты на деревянных стойках хранились доспехи. Даже издалека они смотрелись великолепно, изготовленные из серебристого металла и черной кожи, с подбоем из пурпурного шелка. Были и другие стойки, расставленные беспорядочно, где помещались топоры, луки, колчаны со стрелами.
Когда мои глаза привыкли к темноте, я заметила на некоторых лезвиях темные пятна.
А на приставном столике возле двери лежала рапира, запачканная подсохшей красной кровью – подсохшей, но явно свежей. Возможно, кровь окропила оружие лишь несколько дней назад.
Мои волосы встали дыбом. Окружавшая меня красота не позволяла забыть о том, что это оружие почти наверняка убило десятки, сотни или даже тысячи людей.
– Ты совсем не умеешь отдыхать.
Я подпрыгнула и чуть не сбила стойку с колчанами, но Вейл протянул руку, чтобы поймать меня. Он помог мне удержаться на ногах – и не отпустил.
Мы стояли совсем близко друг к другу. Он изучал мое лицо, чуть сощурившись, а я изо всех сил пыталась расшифровать те сложные чувства, что проглядывали в его глазах.
Раздражение; да, этого стоило ждать. Но во взгляде Вейла таилось что-то еще, словно он ждал от меня неких слов и боялся услышать то, что ему не понравится.
– Я так понимаю, тебе лучше, – сказал он.
– Да. Лучше.
Я откашлялась, отстранилась и еще раз осмотрела комнату.
– Тебе не следует быть здесь.
– Откуда у тебя все это?
– Я отношусь к своей роли так же серьезно, как ты – к своей.
– И в чем она состоит?
– Я был генералом.
– Одаренным?
Это слово уже слетело с моих губ, когда я поняла, что сморозила глупость. Я видела, как Вейл колеблется, ищет ответ. Выражение его лица тоже было произведением искусства.
– Я был третьим из лучших генералов Дома Ночи, – очень серьезно ответил он.
Что ж… Я не ожидала такой честности.
– Я уже видела тебя в бою и думаю, что умения первых двух должны быть и вовсе неописуемыми…
Уголок его рта приподнялся.
– Так и было. Вот только они мертвы, а я – еще нет.
Если что-нибудь и поражало больше его первого ответа, то лишь второй.
Дело в том, что в его голосе угадывалось… нечто человеческое, нечто говорившее об уязвимости. Я воззрилась на Вейла: он смотрел на оружие со странным, отсутствующим видом. Такое выражение я видела на лицах тех, кто проходил мимо могил своих родных.
– Ты сказал, что видел, как твоя сторона проиграла войну, – произнесла я.
Он вздрогнул – на самом деле вздрогнул.
– Верно.
– И поэтому ты приехал сюда.
– Да.
– Зачем же ты сохранил все это?
– Это ценные вещи. Такими не разбрасываются.
Дело явно было в чем-то еще. Возможно, долгий, тяжелый взгляд, которым я его смерила, показал ему, что я тоже это понимаю.
– Все это оружие – мое, – сказал он через мгновение. – Если бы я продал его или бросил в Обитрах, с ним уже воевал бы кто-нибудь другой. И может быть, направил бы его против тех, кого я вел за собой. Я не мог допустить этого.
Вот ведь странность: вампиры и люди были такими разными и в то же время такими похожими.
– Ты сохранил оружие, думая, что оно может снова понадобиться тебе?
Долгое, долгое молчание. Глаза Вейла невидяще смотрели вдаль, тело застыло – я прежде не встречала существа, которое могло сохранять полную неподвижность так, словно не дышало.
– Нет, – сказал он наконец и закрыл дверь. – Если тебе так хочется облазать тут все, может, лучше возьмешь у меня кровь?
Кожа Вейла была теплой. Казалось, я обнаруживала в ней новые свойства каждый раз, когда прикасалась к нему. Вены изгибались изящнее, чем у людей, их узор был тоньше и отчетливее – темные, они казались вышитыми под тончайшей кожей его запястья.
Мы сидели в тишине, пока я набирала первый флакон крови.
Он смотрел мимо меня; я проследила за его взглядом к вазе на маленьком столике – в ней стояли три розы. Последнюю я, видимо, подарила ему в полубеспамятстве, потому что не запомнила этого. Цветок слегка помялся в суматохе, но по-прежнему был таким же красивым, как и его собратья. Идеально-черные лепестки с алой окантовкой.
– Все еще не вижу в них ничего замечательного, – проворчал он.
– Они очень даже замечательные. Честное слово.
– Я начинаю думать, что ты могла мне солгать.
– Если так, что тогда?
Мой голос звучал на удивление беспечно. Я больше не боялась, как раньше, что Вейл в лучшем случае выгонит меня из дома, а в худшем – съест. И даже подозревала, что в глубине души он наслаждался моим присутствием.
Я наблюдала за тем, как его кровь наполняет стеклянный флакон, чувствовала его взгляд, твердый и пронзительный.
– Тогда ты столкнешься с последствиями.
Что-то в его голосе заставило меня замереть. Это была не угроза. И не шутка, хотя он звучал беспечно. Я чувствовала его взгляд и, прежде чем встретиться с ним глазами, знала, какое выражение увижу на его лице.
Мои руки не двигались, но прикосновение его кожи к моей вдруг стало ошеломляющим.
Выражение было именно тем, которое я предвидела, – призрачная ухмылка, холодный взгляд. И все же… Когда он слегка скосил глаза вниз, в них не было полнейшей отчужденности, как раньше. Я поняла, что он смотрит на мой рот.
– Последствия, – усмехнулась я.
– А что? Я опасен. Ты не боишься моего гнева?
По моей коже побежали мурашки – такая насмешка звучала в его протяжном голосе.
Даже я понимала: то, чем он дразнит меня, то, что он обещает мне, – совершенно не похоже на судьбу тех людей в лесу.
Хотя, быть может, оно настолько же опасно.
Когда наши глаза встретились вновь, я обнаружила, что не могу отвести взгляд. Кончики пальцев покалывало: они остро ощущали каждую жилку и мышцу Вейла. Мое сердце забилось немного быстрее. Я знала, что он слышит это.
Однажды он уже приглашал меня в свою постель. В тот раз я испытала искушение. И солгала бы, сказав, что не чувствовала его теперь. Любопытство было моим величайшим пороком.
В последние недели я много думала о Вейле, отчасти даже была одержима им. Я проводила дни – каждый день, – любуясь его кровью. Восхищалась ее красотой. Восхищалась тем, как двигаются частицы этой нестареющей субстанции – с той же грацией, что и сам Вейл.
Следовало признать, что он был очень красивым мужчиной.
Он наклонился вперед, совсем немного:
– Скажи-ка мне, мышка…
Бах!
Бах!
Бах!
Я подпрыгнула. Игла выскочила из руки Вейла, и его кровь брызнула мне на грудь. Я сбила локтем полный флакон, но не успела ужаснуться, как Вейл молниеносно поймал его – так плавно и быстро, что я даже не поняла этого, пока он не протянул флакон мне.
– Закупорь получше. Насколько я понимаю, моя кровь – ценный материал.
Бах! Бах! Бах!
Удары стали более настойчивыми. Вейл посмотрел сквозь главный коридор на входную дверь.
Слегка взволнованная, я собрала флаконы.
Сперва я решила, что кто-то узнал о расправе Вейла над моими обидчиками и пришел отомстить. Но хотя незваный гость колотил в дверь громко, стук не казался яростным или безумным. Да и Вейл, похоже, не беспокоился, хотя выглядел раздосадованным.
Он даже не пошевелился.
– Не хочешь… открыть? – спросила я.
– Нет, не хочу.
Ах да, конечно. Он не любил открывать двери.
Но «бах, бах, бах!» звучало по-прежнему, ритм все ускорялся. Наконец Вейл раздраженно вздохнул, встал и пошел на звук.
Я следовала за ним. Просто не могла удержаться, ведь он был прав: слишком уж я любопытна.
Вейл резким движением распахнул дверь. Я попятилась.
У существа, стоявшего на пороге, не было лица.
Глава одиннадцатая
За дверью молча стоял безликий человек.
А может, и не человек, лишь нечто подобное ему. Он, она? Или оно? Серебристая фигура, по краям которой расплывался лунный свет, а сердцевина была почти прозрачной. Сквозь грудную клетку я видела лес – как и сквозь то место, где должно было быть лицо. Он был почти таким же высоким, как Вейл, а еще – очень гибким. Конечности тонкие, слегка бесформенные, почти без намека на кости или мускулатуру.
Его вид нисколько не тронул Вейла.
– Я же велел тебе не возвращаться сюда, – рявкнул он.
Если существо могло слышать или понимать Вейла, оно никак не дало знать об этом – вытянуло вперед руку с письмом на ладони, и все.