– Мне ничего не нужно, – сказал Вейл.
Существо не пошевелилось.
В итоге Вейл застонал и вырвал письмо:
– Ладно. Вот. Теперь ступай прочь.
Фигура начала таять во мраке. Я смотрела на нее расширенными глазами, отчаянно желая проследить за тем, как она растворится полностью. Но Вейл просто захлопнул дверь, и выражение его лица заставило меня вздрогнуть.
Он выглядел… Нет, больше того. Раздосадованным он был, когда я впервые появилась в его доме, а сейчас его челюсть сжалась от ожесточения; он комкал письмо в кулаке.
– Что это приходило? – спросила я.
– Ничего особенного.
– Это магия Ниаксии?
– Это… Что? – Он посмотрел на меня, моргая, словно так заблудился в своих мыслях, что на мгновение забыл обо мне. – А-а. Да.
– Так это из твоего дома?
– Моего дома, – усмехнулся Вейл.
– Из Обитр, – уточнила я.
– Я и так понял, о чем ты.
Я замолчала, а затем пробормотала себе под нос:
– Вижу, ты расстроен…
– Я… – Он осекся и резко повернулся ко мне: – Да. Да, я расстроен.
И чего он ждал от меня после этого? Что я не стану спрашивать?
– Почему?
– Почему? – Он отвернулся и стал расхаживать из стороны в сторону; у меня сложилось отчетливое ощущение, что он беседовал вовсе не со мной. – Я расстроен, потому что мой отказ не считается за ответ. Но я намерен отказываться и дальше. Я не вернусь в Обитры. Я не собираюсь помогать им посадить какое-то… – Его губы скривились. – Какое-то ничтожество на мой трон. Мне не нужна еще одна проигранная война. Мне вообще не нужно ничего этого, мышка. И они тоже не нужны.
Я посмотрела на письмо в его руке, теперь уже совсем смятое.
Он испустил долгий вздох и выпрямился:
– Я… Прошу прощения.
Он выглядел несколько смущенным, но ему не стоило извиняться. Я не собиралась корить его за то, что он дал волю эмоциям.
– В письме говорится об этом? – спросила я. – Они просят тебя вернуться в Дом Ночи?
– Да. И похоже, не обращают внимания на то, что я раз за разом говорю «нет».
– Так почему же они продолжают просить?
Он слегка усмехнулся:
– Потому что я – их последняя надежда.
– Два главных генерала Дома Ночи мертвы, так ведь?
– Да. – Вейл моргнул, растянув губы в подобии улыбки. – Но это к лучшему, ведь те ублюдки отказались бы, так же как я.
– Кто… призывает тебя?
– Это вовсе не стоит обсуждать.
– Но зачем им ты? – Я стала припоминать наши предыдущие разговоры и то немногое, что знала об истории Обитр. – Ты же ришанин. А у власти теперь хиажи. Значит ли это… – я кивнула на письмо, – что все может перемениться?
На лице Вейла было написано неподдельное удивление. Значит, моя догадка оказалась верной.
– Твой клан пытается вернуть себе трон. – Я радовалась тому, что поняла все правильно, так, будто вывела сложную формулу. – И просит тебя вернуться, чтобы…
– Помочь проиграть войну, – заявил Вейл. – Ради какого-то короля-бастарда.
Я никогда не видела его таким. Казалось, он чувствует себя неуютно в собственной коже.
– Тебе явно не по душе этот мужчина, – заметила я. – Или… э-э-э… женщина. Эта особа.
Впрочем, с чего я решила, что могу делать такие предположения?
– Он… не подходит на роль короля.
– Ты с ним встречался?
– Давным-давно.
– И он тебе не понравился?
– Я… – Казалось, он не находил нужных слов. – Я бы не стал кланяться ему. И никто бы не стал.
Я тупо уставилась на него.
– Что? – рявкнул он. – Ты явно собираешься сказать, что я не прав, так что давай! Поучай меня!
– Сейчас твой клан удален от власти, так?
– Так.
– И что это означает для него?
Вейл не торопился с ответом. На его шее напрягся мускул.
– Скажи, хиажи правят по справедливости? – спросила я.
– «По справедливости»… – Он коротко усмехнулся. – Нет, конечно же.
Я осознала ужасную, безнадежную правду. И поджала губы. Во рту стоял кислый привкус: так бывало всегда, когда мне хотелось сказать крепкое словцо.
Вместо этого я отрезала:
– Мы должны закончить работу.
И собралась было развернуться, но Вейл схватил меня за плечо:
– Давай, мышка, говори то, что хотела.
– Я не думала ни о чем таком.
– Не лги мне.
Я уставилась на него немигающим взглядом, не зная, как быть, ведь он явно жаждал узнать мое мнение.
Или я просто так думала.
«Рот на замок», – сказала я себе… но я плохо умела прислушиваться к голосу разума. Вейл затронул во мне то, что я пыталась скрыть, – разочарование, которое теперь нарастало так быстро, что я не могла воспрепятствовать этому. А ведь я даже не знала, откуда оно взялось.
– Просто… Трудности – не повод останавливаться.
Он отстранился, явно оскорбленный:
– Дело не в том, что мне трудно.
Я попыталась скрыть недоверие, отразившееся на моем лице, но не преуспела.
– Дело в принципах, – добавил он.
– Принципах? – Я выдавила из себя невеселый смешок. – Твой клан просит тебя о помощи, а у тебя, значит, принципы?
– Все совсем не так и…
– Моя сестра умирает! – Я выпалила это резко, на выдохе. – Моя сестра умирает, Вейл, и все жители моего города тоже. И они, все до единого, не готовы действовать, а хотят лишь надеяться, молиться и мечтать, что все пройдет само. Они такие же, как ты. Отказываются искать решение, потому что для них важны только принципы. Ведь искать и бороться не принято, позволительно лишь уповать на лучшее. И каждая секунда, потраченная ими на глупые молитвы, – это еще одна потерянная жизнь. Кто-то. Где-то. Некто важный для его семьи.
Вейл не моргал. Не знаю, что на меня нашло, но я не могла захлопнуть рот. Слова лились из меня:
– Я знаю, каково это – ощущать свою беспомощность. Тебе не понять. Ты не знаешь, каково это – быть в кольце пятерых мужчин и знать, что, если они захотят тебе навредить, ты не сможешь им помешать. Тебе неведомо, как люди, с которыми ты вырос, увядают и умирают. Ты… – «Ты не ведаешь, каково это – знать, что умираешь ты сам», – хотела сказать я, но не отважилась. – Не мне судить их за выпавшие им несчастья, но если бы я знала, что есть шанс помочь им, спасти хоть кого-нибудь… знала – и отказалась бы…
Я моргнула – и увидела сестру, медленно становившуюся пылью. Моя сестра, живая – она была всем тем, чем мне никогда не стать; в ней была жизнь, а во мне прорастала лишь смерть, она дарила тепло, а я несла лишь холод.
Моя прекрасная сестра, заслуживавшая жизни гораздо больше, чем я.
Я все говорила, не тратя времени на дыхание. Когда же я все-таки набрала в грудь воздуха, изо рта вырвался некрасивый клекот, а следом – почти рыдание.
Вейл схватил меня за плечо и потер большим пальцем кожу у краешка выреза моего платья. Это прикосновение отчего-то успокоило меня. Оно несло в себе утешение, успокоение и вопрос.
Мое лицо горело от смущения. Ничего этого не следовало говорить. Это было неуместно.
Другая рука Вейла коснулась моей щеки, а когда она отстранилась, его пальцы были мокрыми. Мгновение он смотрел на них – мои слезы на его пальцах, – затем снова обратил взор ко мне. Я же выпрямилась и отошла подальше, чувствуя себя неустойчивой. И истощенной.
Теперь он тоже стал спокойным. Его глаза смотрели неотрывно. Задумчиво.
– Прости… – начала я.
Но он прервал меня:
– Покажи мне мою кровь.
Я сделала, как он просил. Мы проверили стены в трех разных комнатах, прежде чем нашли достаточно чистую и ничем не заполненную. Я задула все свечи и установила линзу. В глубине души я вообще не хотела рисковать, используя ее здесь, – линзы все время дорожали, и, если бы сломалась эта, пришлось бы срочно добывать деньги на новую. Но все же я решила, что надо удовлетворить просьбу Вейла.
Пусть он увидит в себе то, что я вижу в нем каждый день. Красоту. Чудо.
Когда его кровь расцвела на стене, из моей груди вырвался все тот же благоговейный вздох. Как и всегда.
Лицо Вейла было совершенно каменным, только глаза чуть-чуть расширились. Он медленно наклонился вперед, оперся предплечьями на свои колени.
– Так вот она какая.
– Вот она какая.
– Почему она так выглядит? Откуда точки?
– Это твоя кровь на самом элементарном уровне. Маленькие, крохотные частицы.
У него вырвался неуверенный звук.
– И что же в моей крови особенного? Чем она отличается от твоей?
Я встала и подошла к стене, рассматривая его кровь вблизи, как делала это прежде много раз.
– Видишь, как она движется? Не так, как человеческая. И цвет другой, и форма частиц. Даже портится не так, как моя.
Он не встревал, не останавливал меня, и вскоре я обнаружила, что сама увлеклась своими объяснениями: чем его кровь отличается от человеческой, как магия его природы и его богини наполняет ее. Как его кровь способна бросить вызов смерти.
Когда я закончила свой рассказ, он долго молчал.
– Ты действительно в это веришь, – сказал он наконец. – Веришь, что это может помочь.
– Да. Да, я в это верю.
– Кровь вампира не годится ни на что, никогда.
Я снова покосилась на проекцию. Нужно было разобрать оборудование, и поскорее: линза могла в любой момент вспыхнуть и задымиться. Но я коснулась стены, очерчивая изгиб каждого лепестка.
– Твоя кровь…
Боги, как много всего я могла сказать.
И я выбрала фразу: «Она может спасти нас».
Завороженная, я продолжала смотреть на изображение, пока Вейл не произнес:
– Это неправда.
Я повернулась к нему. Он смотрел не на кровь. Только на меня.
– Ты, – продолжил он. – Ты спасаешь.
Он сказал это с такой убежденностью, с такой уверенностью, что я не нашлась с ответом.
– Все, что тебе понадобится… – Он встал, сцепив руки за спиной. – Моя кровь. Мои книги. Мои знания. Все, что угодно. Проси, и ты получишь.
Глава двенадцатая
Похоже, мое открытие действительно заинтересовало Вейла, ведь с этого момента он рьяно овладевал новыми знаниями вместе со мной. Мы рылись в его библиотеках и кабинетах, он помогал мне с поиском книг, которые могли иметь отношение к моей работе, а затем переводил их для меня, пока я лихорадочно делала записи в блокнотах. Время стало одним сплошным целым, минуты превращались в часы, и, когда моя голова начала клониться над книгами, Вейл отправил меня спать.