«Посмотри на меня», – умоляла сестра.
Сейчас я была так же напугана. Я заставила себя поднять глаза и встретить взгляд Вейла.
Как только это случилось, я пропала. Мне было негде укрыться.
«Беги», – шептал внутренний голос.
«Останься», – молил другой.
Кончики пальцев Вейла потянулись к моей щеке. Погладили ее, очертили линию челюсти. Коснулись переносицы. Его лицо было таким же, как в тот день, когда я показала его кровь, – и я впервые осознала, что прекраснее крови Вейла было лишь изумление на его лице.
Слезы защипали мне глаза.
– Ты хочешь больше, чем я могу дать, – прошептала я.
– В этом я вовсе не убежден, – пробормотал он. – Ведь все, чего я хочу, – это ты, Лилит. Все, что ты пожелаешь мне дать. Одну ночь. Один час. Одну минуту. Это твой выбор. И я приму его.
Мое дыхание было прерывистым, судорожным. Грудь жгло от эмоций, которые я больше не могла сдерживать.
Того, что я могла дать, не хватало никому.
Я никогда не могла дать столько, сколько нужно, – времени, любви. Мне давали многое, пытаясь получить взамен еще больше, а теперь я сама делала то же самое. С тех пор как я достаточно повзрослела, чтобы прозреть свою судьбу, я действовала исходя из того, что никогда не смогу дать столько, сколько нужно. Что мне суждено увянуть, как цветку ранней зимой.
Раньше я не понимала, как мне нравится, что Вейл не знает этого обо мне. Однако всему, даже молчанию, приходит конец.
– Я умираю, – выдавила я, не зная, зачем говорю это.
Теперь это было не важно, ведь он готовился уехать, а боги проклинали нас, и весь мир, казалось, рушился.
– Я больна с самого рождения. С наступлением очередного года я задаюсь вопросом, не станет ли он для меня последним. Я медленно ухожу из этого мира с тех пор, как меня привели в него. Никто не хочет верить, но это правда. Так было всегда. Я… я не могу быть с тобой.
Ты просишь больше, чем я могу дать.
Его руки поднялись к моему лицу. Он крепко удерживал его в ладонях, не давая мне отвести взгляд.
Я ненавидела такие минуты – минуты, когда людям открывалась правда и они начинали тут же оплакивать меня, живую, ведь я становилась для них ущербной.
Но взгляд Вейла был твердым.
– Все, что ты пожелаешь дать, – медленно повторил он, словно хотел убедиться, что я поняла. – Я приму все.
До того я не сознавала, что всю свою жизнь ждала именно этих слов.
Я не привыкла к расставаниям. Никогда не думала, что мне придется быть той, с кем прощаются, ведь я рассчитывала уйти из мира первой.
Я могла бы немедленно покинуть особняк и избежать прощания, к которому не была готова. Но вместо этого я обхватила лицо Вейла ладонями, так же как он обхватил мое.
И притянула его к себе для поцелуя.
Глава девятнадцатая
Я почему-то ожидала, что наш первый поцелуй будет яростным, даже животным. А он оказался спокойным и осторожным. Нежным.
Губы Вейла были мягче, чем я думала. Его борода щекотала мой подбородок. Сначала он просто провел ртом по моим губам, будто изучал их форму, смаковал их послевкусие.
Затем его губы раздвинулись, поцелуй стал глубже, и язык Вейла – потрясающе застенчивый – коснулся моего. Моя голова затуманилась, все закружилось, и это никак не было связано с переутомлением.
Я ощутила его резкий выдох – и этот единственный крошечный знак того, как сильно он желал меня, зажег что-то во мне. Меня внезапно ошеломили близость Вейла, тепло его обнаженной кожи, его вкус, его запах.
Когда я поцеловала его в ответ, из моего горла вырвался тихий звук. Сильнее. Глубже.
Мой пыл был встречен с таким энтузиазмом, что я затаила дыхание.
Он крепко держал мою голову, пока его язык исследовал мой рот; один поцелуй перетекал в другой. Боги, я никогда никого так не целовала – словно действовала по наитию. Не нужно было ничего обдумывать, угадывать, что нравится ему. Я всегда думала, что подобную легкость ощущают все, кроме меня.
Одна его рука двинулась к моему затылку и запуталась в волосах. Другая спустилась к талии; большой палец нырнул между пуговицами моей рубашки и коснулся голой кожи, отчего я ахнула.
Его язык скользнул по моему, а потом Вейл отстранился. Я обнаружила, что в порыве страсти опрокинула его на кровать.
Мир был таким нечетким, таким далеким.
– Ты ранен, – тихо сказала я.
– Ты даже не представляешь, насколько мне лучше, – низко рассмеялся он.
Но потом его улыбка погасла, и он бросил на меня долгий взгляд. Я поняла, что означает его молчание, точно услышала в нем вопрос. В ответ я развела бедра и подчинилась его властному желанию.
Его глаза потемнели. В них отчетливо читалось вожделение, пронзившее меня до глубины души, и мне пришло в голову, что все это наверняка очень рискованно… Что голод, с которым Вейл смотрел на меня, прижимал к кровати, может быть связан не только с сексом.
Но я не боялась. Нет, страх шел откуда-то еще, подпитываемый не грубостью Вейла, а его нежностью.
– Ты дрожишь, мышка, – сказал он, убирая с моего лба прядь волос.
Я скользнула пальцами под пояс его штанов, дотронувшись до живота: мягкая кожа, твердые мышцы, чуть подрагивавшие от прикосновения.
– Ты тоже.
Мой голос был хриплым. Вейл слегка опустил голову, словно хотел воспринять эти слова через свои губы, но остановился, не коснувшись моих.
Никто из нас не шевелился. Не подавался навстречу почти-поцелую, не отводил взгляда, не пытался расстегивать одежду другого.
Я смотрела в лицо Вейла, на его черты, озаренные сине-серебряными бликами, и вспоминала очертания подаренных роз. Несмотря на раны, он походил на изысканную статую, дышащее жизнью произведение искусства из камня, неподвластное времени и бытию. Он был вечен, я же – быстротечна; он легко мог проникнуть вглубь тайн, над которыми я билась всю жизнь.
Разве можно быть таким похожим на человека – и в то же время так поразительно отличаться от него?
И все же…
И все же…
Уголок его рта напрягся. Видимо, он хотел улыбнуться, но при этом смотрел на меня так грустно, что мое сердце разрывалось.
– Я всегда задавался вопросом, о чем ты думаешь, – пробормотал он, – когда смотришь на меня так.
– Как?
– Так, словно я – формула, которую нужно вывести, и ответ невероятно интригует тебя.
Я невольно улыбнулась:
– «Интригует» – подходящее слово.
– Подходящее?
Между его бровями залегла морщинка.
Меня сильно поразили его застенчивость и неуверенность – я определенно не была готова к этому.
Мой ответ кое-чего стоил для него. Целого мира.
– Да, – подтвердила я. – И замечательное.
Хотя мне не удавалось разгадать Вейла и его бесчисленные секреты, но я любила их, несмотря ни на что. Все препятствия, стоявшие между нами, напоминали о том во мне, что давно утратило смысл. Впервые я радовалась тому, чего не могла постичь. И знала, что Вейл тоже видит красоту во мне – в моих несовершенствах.
Я провела ладонью по животу Вейла, наслаждаясь тем, как содрогаются его мышцы.
– Хочу, чтобы ты снова поцеловал меня. И еще хочу избавиться от этой одежды.
– Хммм, – протянул он, приблизив рот к моим губам и изображая нежелание – лишь один миг, за которым последовал новый поцелуй: крепкий, жесткий, требовательный.
Он целовал меня так, будто наше время было на исходе. Так, будто он был человеком.
Его рука скользнула по моей рубашке, большая ладонь распласталась по моему животу, словно он не знал, куда двигаться – вверх или вниз; о боги, я и сама не была уверена, где хочу чувствовать эти руки. Везде, скорее, тотчас.
Я оторвалась от поцелуя лишь для того, чтобы сдернуть через голову свою рубашку. Меня окутал холодный сквозняк – Вейл слегка отстранился, несмотря на мой протестующий, яростный вздох.
Янтарные глаза окинули все мое тело, всю выставленную напоказ кожу. Теперь я не сомневалась: в его взгляде был голод.
«Бойся», – прошептал голос в глубине моего сознания.
Но я никогда не боялась смерти.
Вдобавок этот голод питал мой собственный. Моя грудь напряглась от желания, точно взывала о прикосновениях, все мое влажное нутро желало быть заполненным. Его глаза любовались мной; это продолжалось целую вечность и одновременно – мгновение.
Наконец желание переполнило его, и он потянулся к застежкам моих штанов, рывком расправившись с ними. Я приподняла бедра, помогая ему, и едва штаны были отброшены, как его рука очутилась между моих ног.
Прилив наслаждения заставил меня изогнуться. Я вскрикнула, мои ногти впились в его спину, и тело само начало льнуть к нему – однако он держал меня прижатой к постели.
– Я был прав той ночью. – Он тихо простонал, его губы изогнулись в ухмылке, явно удовлетворенной. – Ты хочешь этого.
Да, тогда он был прав, чего я даже не стыдилась. Я хотела его уже давно. Той ночью я впервые представляла его, доставляя наслаждение самой себе, воображая его руки вместо моих, – и с тех пор я занималась этим все чаще.
Теперь, когда его руки действительно были на мне, когда его пальцы кружили у средоточия моего желания… Боги, это было лучше, чем я мечтала.
Было трудно говорить, трудно думать. Он наверняка знал это и дразнил меня, хотя я видела, что и ему трудно сосредоточиться; он прикрывал глаза всякий раз, когда я сладко вздыхала.
– Ты тоже долго думал об этом.
Моя рука скользнула глубже под его пояс, прошла вдоль гладкой кожи и курчавых волос, наткнулась на член, жесткий, напряженный под тканью. Он откликнулся на мое касание. Я потратила миг, всего лишь миг, поглаживая его орган, вверх-вниз, достаточно нежно – и, уверена, достаточно дразняще. Просто чтобы убедиться: Вейл знает, что мы на равных.
Он улыбнулся в ответ на мой поцелуй так, будто действительно знал это.
Но потом я пылко впилась в его губы и расстегнула пуговицы.
Время.
У нас не было времени.
И казалось, он в тот же момент вдруг осознал это, потому что вжал меня в кровать; наши поцелуи сделались неистовыми и беспорядочными; его язык изучал мой рот, пальцы проникли в меня – и внезапное давление вызвало у меня приглушенный стон. Мои бедра раздвинулись шире, но, когда я попыталась выгнуть их ему навстречу, он удержал меня.