– Я пришла за вашей кровью. Мы ведь условились, что я приду через месяц.
– А что насчет платы?
Я полезла в сумку и выудила из нее розу, тщательно завернутую так, чтобы ни один лепесток не погнулся и не помялся. Он протянул руку, и я замешкалась. Последовал раздраженный вздох:
– Что? Теперь ты меня боишься?
Нет, я не боялась. Просто в комнате пахло сексом. Я пересекла спальню, оглядывая окровавленные, скомканные простыни. Взявший розу Вейл уставился на нее, явно не впечатленный.
– Тот цветок, что ты принесла в прошлый раз, все еще выглядит самым обыкновенным, – сказал он.
– Вам придется набраться терпения. Я не лгу, лорд Вейл. Эти розы – особенные. Обещаю.
– Можешь называть меня просто Вейлом, – проворчал он. – Полагаю, когда ты показываешь кому-нибудь свою задницу, надобность в титулах отпадает. – Он тяжело опустился в бархатное кресло у окна. – Давай покончим с этим.
– Прямо здесь?
– Да, здесь. Что-то смущает?
Я снова взглянула на кровать, и он издал низкий шелковистый смешок:
– Что? Тебя действительно отвлекают мысли о сексе?
Так и было, но я не собиралась в этом признаваться. Я опустилась на колени перед Вейлом и достала из сумки оборудование.
Когда я взяла его за руку, чтобы ввести иглу в вену, то остро ощутила соприкосновение моей кожи с его телом.
Он вновь рассмеялся, стоило мне протолкнуть иглу сквозь его неподатливую плоть.
– Я слышу, как бьется твое сердце. Это нервозность или возбуждение?
Я тоже слышала этот стук – и как же мне хотелось, чтобы оно билось тише! Даже я не знала, отчего оно так ухало в груди; но ни одна из предложенных Вейлом версий меня не радовала.
– Забавно, что ты без страха разгуливаешь по моему дому, – сказал он, – но при этом вид постельных утех действует тебе на нервы. Никогда не пойму людей.
– У меня было много секса.
Стоило мне это вымолвить, как я мысленно прокляла саму себя: зачем я это ляпнула, во имя богов?
Вейл выглядел очень, очень удивленным, что нисколько не льстило мне.
– Вот как? Значит, тебя все-таки тискал какой-нибудь увалень с соседской фермы?
Мои губы сжались в тонкую ниточку.
Эрон был тем еще увальнем, и он действительно жил на близлежащей ферме; в то лето мне было шестнадцать, я начала интересоваться сексом, и мы украдкой изучали тела друг друга в безлюдном амбаре. Мне не очень улыбалось умереть девственницей, а я не сомневалась, что заморозков уже не увижу. И решила, что хотя бы Эрона без одежды увидеть стоит.
Прошло пятнадцать лет. Я все еще жива, полгода назад самолично сметала останки Эрона с пола церкви, помогая его убитой горем матери.
– Знаете, я все удивлялась, почему вы не убили меня сразу, как только я заявилась. Но теперь поняла: вам скучно и вы одиноки, а потому рады любой компании.
Я не сводила взгляда с флакона – кровь Вейла капала и скатывалась по стеклянным стенкам. Но я чувствовала его взгляд, и наступившее молчание заставило меня задуматься о том, права ли я была.
– Как ты сама только что убедилась, – холодно сказал он, – мне не составляет труда найти себе компанию.
– Да, и она получила от вас, что хотела, а затем ушла не попрощавшись.
– Мы оба получили друг от друга то, что хотели. Не болтать же без толку.
И все же… он сидел здесь и вел беседу со мной.
– Зачем тебе это? – спросил он. – Моя кровь?
– Я ведь говорила…
– Моя кровь не лечит, уверяю тебя.
– Похоже, ло… – Я одернула себя и решила обходиться без церемоний. – Похоже, Вейл, твоя кровь избавляет от смерти.
Он усмехнулся:
– Кровь вампира еще никого не избавила от смерти.
Эти слова пробудили во мне такое любопытство, что я не испытала раздражения. Я взглянула на него. Теперь он смотрел в окно; с этого ракурса его челюсть выделялась в холодном свете луны особенно отчетливо.
– Ты из рожденных или из обращенных? – спросила я.
Существовало два способа стать вампиром. Первый – родиться им, как рождаются человеком. Второй – обращение – был куда любопытнее: вампир пил кровь человека и взамен предлагал ему свою.
В последние недели я много размышляла об этом. О том, как это происходит. Разве есть еще создания, способные на такое? Обращение человека в вампира, как и превращение гусеницы в бабочку, было поистине впечатляющим зрелищем.
Он бросил на меня оскорбленный взгляд:
– Очевидно, я рожденный.
– Почему?
– Обращенные… не пользуются почетом.
О вампирской анатомии я знала всего ничего, ведь эти затворники плохо поддавались изучению. Вдобавок многие люди, путешествовавшие в Обитры, так и не вернулись.
– Обращение опасно, не так ли? – спросила я.
– Да. Процесс смертелен для большинства.
– Но если кто-нибудь выживет и станет вампиром, он будет… не в почете среди вас?
– Получеловек-полувампир… В крови таких всегда будет нечто человеческое. – Он сморщил нос. – Это делает ее менее чистой.
– Но если им удалось выдержать столь рискованное испытание, разве это не означает, что они – сильнейшие среди вас?
Вейл открыл рот, будто собрался спорить, потом закрыл его. Судя по замешательству на его лице, он никогда не смотрел на обращенных с этой точки зрения.
– Все далеко не так, – сказал он наконец.
Первый флакон был полон. Я занялась следующим.
– Почему ты покинул Обитры?
– А я-то думал, ты в прошлый раз была чрезмерно любопытной.
– Мало кому удается пообщаться с вампиром. Почему бы не использовать эту возможность?
– Считаешь себя везучей, да? – Несколько секунд он молчал, и я решила было, что он не хочет обсуждать это. – Я жаждал перемен.
– Почему?
– А почему бы и нет? Вот ты, например, всю жизнь живешь в своем маленьком городке?
– Я училась в Басции.
– В целых десяти милях от дома. Далеко же ты забралась, – усмехнулся он.
Его осуждающий тон вызвал у меня приступ ненависти, тем более что насмешка угодила в цель. В маленькое эгоистичное существо внутри меня, о котором я старалась не думать. Да, я никогда не смогу увидеть мир, но это не значило, что я не мечтала об этом.
– Не все могут позволить себе путешествовать, – ответила я.
– Ох уж эти люди с их деньгами…
– Я вовсе не о деньгах.
Он посмотрел на меня в замешательстве, и я мрачно улыбнулась:
– Время, Вейл. Время – вот что ценнее всего, и людям его вечно не хватает.
Глава седьмая
Когда я закончила брать кровь, Вейл проводил меня вниз. Как и всегда, я сбавляла шаг, проходя по залам, будучи не в силах отвести взгляд от антикварных вещиц и предметов искусства. Я невольно вытянула шею, вновь увидев костяные крылья, и мои ноги сами замедлили ход.
– Нравятся? – с удивлением сказал Вейл.
– Они… потрясающие.
– Да уж, на моей стене они смотрятся лучше, чем за спиной того, кто их носил.
Это напоминание о жестокости вампиров должно было прозвучать ужасающе, и все же… Меня оно, скорее, заинтриговало.
– И о чьих же крыльях мы говорим?
– Они принадлежали хиажскому военачальнику. Очень одаренному, как все считали.
Эти слова буквально сочились сарказмом.
– А хиажи… – переспросила я, – это один из двух кланов Дома Ночи?
Мой взгляд переместился на картину рядом: некто с оперенными белыми крыльями пронзал копьем свою жертву, чьи крылья были такими же, как у летучих мышей.
– Тебе… известно об Обитрах больше, чем можно ожидать от человека.
– Просто я любознательна.
– Я уже понял. Да. Этот из клана хиажей. – Вейл постучал пальцем по вампиру с крыльями летучей мыши. – А этот – из ришан, – указал он на другого, с пернатыми крыльями.
Ришане. Я беззвучно произнесла это слово, покатала его на языке.
– Судя по всему, ты тоже из ришан. Это легко угадывается по твоему вкусу в декоре.
– Неплохо.
– А значит, и у тебя есть крылья.
Я сказала это, не успев прикусить язык. Пернатые крылья… Как они могут выглядеть? Такие же темные, как его волосы?
– Сегодня мышка особенно рьяно сует свой нос в чужие дела.
Я моргнула: Вейл смотрел на меня с удивлением.
– Я всегда была любознательной, – сказала я. – Ты еще не слишком хорошо знаешь меня.
Еще. Как будто маленькая сделка могла породить дружбу. Смешно! Но все-таки… оттого, что он ухмыльнулся и даже засмеялся – неохотно, точно не желая этого, – мне вдруг представилось, что такая дружба возможна.
– Может быть, однажды ты увидишь мои крылья, – сказал он. – Если тебе сильно повезет.
И я легко поверила в то, что увидеть их действительно будет счастьем.
– Кто сейчас стоит у власти? – спросила я. – У тебя дома?
– Дома?
Он произнес это слово медленно, будто говорил о чем-то чужом.
Раньше мне не приходило в голову, что Вейл мог не считать Дом Ночи своим домом. Но в то же время можно ли считать домом место, покинутое тобой сотни лет назад?
– Дом Ночи, – сказала я. – Войны ришан и хиажей нескончаемы, верно? Они вечно борются за власть.
– Не слишком ли много ты знаешь о грязном белье моего народа?
– Один мой коллега изучал этнографию и специализировался на вампирах.
– Тем хуже для него, – рассмеялся Вейл.
И действительно. Тот коллега уехал в Обитры, да так и не вернулся. Замечательный был человек. Я предпочитала верить, что кто-нибудь обратил его и он живет там по сей день, хотя разум подсказывал мне, что его, вероятно, просто съели.
Вейл повернулся и пошел обратно по коридору. Я уже не надеялась получить ответ на свой вопрос, когда он наконец сказал:
– Хиажи. Хиажи стоят у власти уже двести лет.
Значит, народ Вейла оказался под пятой узурпатора. Судя по картинам в доме и по тому, что я знала о вампирских войнах, его судьба оказалась незавидной.
И…
– Как долго ты здесь? – осторожно спросила я.
Вейл усмехнулся: он сразу почуял, что крылось за моим вопросом, и дал мне желаемый ответ:
– Быть на стороне проигравших не слишком приятно, мышка. После такого ты бы тоже обогнула полмира.