— Привет, красотка. Можно с тобой познакомиться, пока твой парень не видит? — сказал он и протянул ко мне руки. Я засмеялась и бросилась к нему на шею, и Юра закружил меня.
— Я же тебе говорила, — довольно тараторила Карина, когда мы зашли в свою комнату и закрыли дверь. — Я же говорила, что ещё не всё потеряно. А ты ехать не хотела. Вот вернёмся в Питер, засяду за финальную главу. Ты хочешь, чтобы я закончила вашей свадьбой? Или что вы пока просто помирились, и у вас всё хорошо?
— Что я очень счастлива, — сказала я и с разбегу запрыгнула на свою кровать, даже не разуваясь.
Каждый год Сечины снимали виллу Мельци на всё лето. Вообще, туристам её не сдавали, но хозяева были друзьями Игоря Петровича, поэтому с мая по начало сентября он с семьёй жил на берегу озера Комо и принимал у себя многочисленных гостей. В основном, конечно, приезжали друзья Марины и Юры. Поговаривали, что эту виллу Сечины уже давно выкупили, просто не афишировали.
Весь второй этаж занимали гостевые комнаты, мы с Кариной делили одну на двоих — со своей ванной и туалетом, вместительным гардеробом и двумя большими кроватями. Банкет начинался через два часа, и времени принять душ, накраситься и одеться у нас почти не осталось. Пока мы приводили себя в подобающий сегодняшнему мероприятию вид, бегая в одном белье, горничная разобрала наши вещи, развесила их и погладила платья.
Я пребывала в такой эйфории, что с трудом могла оставаться на одном месте — кружилась по комнате, обнимала Карину, пела и смеялась.
Праздник свёлся для меня к одному большому ожиданию, когда мы останемся с Юрой наедине. Мы поздравляли Марину, участвовали в розыгрышах и конкурсах, танцевали. Барбекю организаторы устроили на площадке перед домом, откуда открывался великолепный вид на озеро, там же расставили столы, а позже резали огромный именинный торт. Для нас пел Эд Ширан, талантливый британский певец, по которому Маринка сходила с ума, потому и уговорила отца пригласить его.
Вечером уже основательно пьяные гости дурачились в бассейне, обливались шампанским, вопя во всё горло под канонаду фейерверка.
Взрослые тактично не появлялись, наш покой от зевак и досужих папарацци обеспечивала охрана, которая дежурила не только на воротах, но и обходила территорию по периметру.
Зря я брала купальник. Мы с Юрой не пошли в бассейн, сбежав в его комнату сразу после торта. Наконец-то мы остались одни, наконец-то я могла ощутить губы Юры на своих губах. Мне хотелось самой целовать его — всего, с ног до головы. Мне хотелось на практике применить всё то, чему я успела научиться, удивить его, доставить ему радость.
Я подвела Юру к кровати, забралась туда с ногами и встала на колени.
— Детка, что ты делаешь? — спросил он удивлённо, когда я уверенно расстегнула его штаны, засунула туда руку и вытащила член. — Ты что, пила?
— Нет, я не пила. Просто хочу сделать тебе приятно.
Я наклонилась и взяла член в рот. Старалась не торопиться, двигаться без рывков и не сосать слишком сильно — делать всё так, как меня учил Александр. Расстегнув рубашку Юры, я переключилась на его живот, целовала грудь, поднялась выше и потянулась к губам. Юра отвернул голову, избегая поцелуя.
— Иди сюда, Алиса, я помогу тебе снять платье.
Он лёг на меня. Помог раздеться мне, разделся сам, натянул презерватив и лёг. Наверное, минет в моём исполнении ему не понравился. Неважно. Главное, что мы были вместе, и что Юра любил меня, здесь и сейчас. Любил так, как умеет только он один — осторожно и ласково.
Стараясь соответствовать своему новому образу опытной любовницы, я провела рукой по груди Юры, но не смогла сдержать разочарованного вздоха. Моя ладонь сама собой сложилась горстью, ожидая принять в себя каменную выпуклость мышц, но, нигде не задержавшись, легко скользнула по гладкой коже. Изо всех сил я пыталась вызвать в себе знакомую щемящую нежность, сжимала плечи Юры, гладила пальцами по рёбрам и впалому животу. И снова вздыхала. Прошло каких-то три недели, а меня уже не восхищало его стройное, изящное тело, мне уже было мало ласковых поцелуев и осторожных прикосновений. То, что совсем недавно казалось утончённым и деликатным, вдруг стало пресным и недостаточным. Мне хотелось варварского нагромождения мускулов Александра, его нахальных умелых рук, бесцеремонно шарящих по моему телу, насилия его языка и издевательского гортанного смеха, когда он дразнил меня, а я, сходя с ума от желания, шептала бесстыдно: «Не останавливайся, пожалуйста».
— Ты кончила? — Юра прерывисто сопел куда-то мне в шею.
— А? Что? Да, конечно…
Юра чуть приподнялся на локтях и ласково поцеловал меня в нос.
— Брёвнышко ты моё.
Сначала я привычно сжалась, улыбнулась виновато, но потом отстранилась, встала с кровати и начала одеваться.
— Куда ты, Алиса?
— Я не брёвнышко.
— Не обижайся. И не переживай, с опытом всё придёт.
— Так научил бы меня, — сказала я с горечью, обернулась и посмотрела в глаза парня, которым бредила уже целый год. — Вместо того, чтобы обзываться, рассказал бы и показал, что и как я должна делать. Ведь ты у меня был первым. Откуда я могу знать, как правильно? Где и с кем я наберусь опыта, про который ты говоришь?
Юра растерянно молчал, а меня душили слёзы. Это он должен был учить меня, он должен был объяснить, как делать минет, показать миллион способов доставить ему удовольствие. Он, а не какой-то левый чувак с улицы.
— Знаешь… я думаю, что это не я бревно… — Лихорадочно натягивая платье, это чёртово платье от Валентино, которым я так хотела порадовать Юру, шептала, словно в бреду: — Это не я бревно… это ты… ты… никудышный лесоруб. Ты просто сам ещё плохо знаешь, как пользоваться своим топором.
Меня трясло — от обиды, от ошарашенного вида Юры, от собственной дерзости.
— И ещё. Я не буду танцевать полуголая на твоём дне рождения. Помнишь наш спор? Что я влюблю в себя взрослого мужчину? Так вот, я на финишной прямой. У меня есть мужчина, он уже очень немолодой. Он не знает, кто я, чья я дочь. И не сегодня, так завтра, он признается мне в любви. — Это было ложью, но я уже не могла остановиться.
— Ты сошла с ума, Алиса. Я же пошутил тогда. Просто хотел тебя позлить. Ты была такая смешная в своём праведном гневе.
— Ты этого не сказал. Не сказал, что пошутил. — Карина предполагала такой вариант, но я ей не поверила. Слёзы уже лились ручьём.
— Алиса, — Юра сел на кровати, его голос дрожал от негодования: — Ты хочешь сказать, что спишь с каким-то стариканом?
— Нет, я не сплю с ним, — сказала я. И когда Юра облегчённо выдохнул, расхохоталась: — Разве с ним уснёшь?
— Прекрати, у тебя истерика. Ты говоришь пошлости.
— Я не только их говорю. Я их делаю, и у меня уже неплохо получается. И ты даже не представляешь, что тот старикан делает со мной. И что будет делать ещё, когда я вернусь… — Я выскочила из комнаты и захлопнула за собой дверь.
Впервые рыбалка не доставляла мне никакого удовольствия. Я была рассеянна и молчалива, только куталась в лёгкую куртку, наблюдая, как Кирилл и Винченцо грузят вещи, перебрасываются шуточками, настраивают свои спиннинги. Винченцо пытался балагурить и со мной, я слабо отбивалась.
— Всё в порядке, Алиса? — спросил Кирилл по-русски, когда мы уже добрались до места ловли.
— Да. Мы расстались с Юрой. Теперь окончательно. И я не хочу это обсуждать.
— Понял, не дурак.
— Спасибо. И извини. Я в порядке.
Мы не первый раз рыбачили на Комо, здесь водилось много разной рыбы — щука, окунь, форель, голавль и даже осётр и угорь. Я таскала окушков и выпускала их обратно в воду, и через час у меня немного улучшилось настроение. Когда солнце уже хорошо поднялось над озером, Винченцо поймал двух крупных голавлей, а потом и Кирилл одного. Голавлей было решено забрать с собой и отдать на кухню.
Когда мы вернулись на виллу, Карина ждала нас на пристани и рассказала, что часть гостей уехала в Милан на шоппинг, но большинство отправились на яхте кататься по озеру. Юра и Руслан взяли снаряжение для кайтинга, а остальные поехали просто посмотреть, позагорать и искупаться. У Маринки ничего не вышло с Эдом, парни его так напоили, что как мужчина он в эту ночь не состоялся, и её девственность осталась при ней.
— Твой итальянский стал намного лучше с прошлой рыбалки, — сказал мне на прощание Винченцо. Я улыбнулась ему. Жизнь налаживалась.
Нас накормили, и потом мы гуляли по улицам Беладжо. Кара прикупила себе шёлковый платок ручной росписи, а я симпатичный деревянный брелок для рюкзака.
Вечером мы с Кариной и Кириллом вылетели обратно в Санкт-Петербург. Ирина и Мара остались ещё немного погостить, а Илья уже после обеда улетел домой с кем-то из москвичей. В дьюти-фри аэропорта я купила Александру купальные шорты в бархатных черепашках. Почему-то мне очень захотелось.
За весь тот день мы с Юрой так и не говорили больше, старательно избегая друг друга и отводя взгляды, когда встречались за общим столом или в парке. Я понимала, что это конец. Не будет у нас прогулок под луной по белому песчаному берегу Карибского моря. Не будет свадьбы, пышного платья, вереницы лимузинов. Не будет дома в швейцарских Альпах и пентхауса в Лондоне. И общих детей никогда не будет. Может быть, всё это и будет у меня с кем-то другим, но не с Юрой. Я прекрасно понимала это. И мне было плевать. Я предательница.
Рабочая неделя тянулась бесконечно. Я ездила в офис, ходила на тренировки, занималась с репетитором. И думала об Александре. Я ела, смотрела кино, мылась в душе, смеялась с Кариной и болтала с мамой по телефону. И думала об Александре. Сжимая в руке ключ от ворот и подъезда, который он вручил мне после нашей первой встречи, несколько раз порывалась пойти к нему, не дожидаясь субботы. Останавливал страх, что там может оказаться другая женщина, ведь Александр не ждал меня. Но думала я о нём постоянно. Я не хотела прогулок по белому песку, не хотела пышного платья, домика в горах и детей тоже не хотела. Я хотела, чтобы Александр сжимал ладонями мою грудь, чтобы его язык нахально врывался в мой рот, хотела, чтобы он взял меня, как в первый вечер — сзади, словно кобель суку — без разговоров, поцелуев и сантиментов. Я шлюха.