Наверное, так ломает наркоманов. Меня лихорадило, грудь налилась, соски стали чувствительными, а низ живота болезненно тянуло. В какой-то момент я даже испугалась, что застудила придатки, когда купалась в озере, чтобы освежиться после рыбалки. В одну из ночей руки сами потянулись вниз, и я ласкала себя, думая об Александре. После этого боль немного утихла. Я не застудилась. Я маньячка.
Примечание к части
[1] Rich Russian Kids – российский аккаунт, в котором регулярно появляются снимки из соцсетей отпрысков олигархов и чиновников, так называемой «золотой молодежи». Анонимный автор следит за обновлениями аккаунтов и выкладывает их с ироническими комментариями. У многих аккаунты закрыты от простых смертных, поэтому особо интересно, как автор блога умудряется раздобыть новости. На снимках мини-олигархи демонстрируют частные самолеты своей семьи, дорогие машины, часы; они пьют шампанское на завтрак, хвастаются покупками и веселятся на вечеринках
Александр II
— Страйк!
— Чёрт! — Сегодняшнюю встречу мы с Игорьком безбожно проигрывали. Костян был в ударе и лупил страйки один за другим.
— Поехали в субботу на шашлыки, — предложил Димка, делая из кружки глоток пива. — Давно не выезжали никуда. Прогноз, вроде, хороший.
— Мы с Леной не против, — сказал Костян, и Игорь тоже согласно кивнул. Теперь все трое выжидательно смотрели на меня.
— Я пас. У меня дела.
— В субботу? — спросил Костя. Потом внимательно посмотрел, прищурился и выдал: — Новая пассия?
— Можно и так сказать, — ухмыльнулся я. Костя работал следаком и, судя по всему, недаром ел свой хлеб.
То, как у нас по-разному, но у всех относительно удачно, сложились судьбы после окончания одного института, подтверждало мою теорию о превосходстве технического образования над гуманитарным. Ещё учась в школе, где-то прочитал шутку, мол, если собрать вместе сто авиаконструкторов, то за год они смогут начать выпускать вполне приличную газету — с новостями и интересными статьями на разные темы. А вот если взять сто филологов, то и за сто лет они не построят и одного самолёта.
Эта мысль прочно засела в моей голове, и так как даже к самому окончанию школы у меня не появилось чёткого представления, кем же я хочу стать в этой жизни, то просто поступил в Политехнический — пожалуй, самый престижный вуз города. Понятное дело, что Игорь и Димка Морозов, наш друг ещё с детского сада, пошли со мной. Уже в институте мы подружились с Костей Соколовым. После окончания я открыл своё дело, Игорь первое время помогал мне, потом подался в свободное плавание, Димка устроился в какую-то строительную фирму, а Костя тогда ещё в милицию. Никто из нас не стал работать по специальности, но каждый достиг определённого успеха в выбранном деле.
— И кто она? — допытывался Костик.
— Никто. Ссыкушка одна.
— Имя-то у неё есть?
— Алиса.
Димка присвистнул:
— Эта не та танцовщица из сквера?
— Она самая.
— Хороша! — одобрительно покачал головой Димка и показал руками, как именно хороша Алиса: — Грудь — во! Глазищи — во!
— Ты всё не угомонишься? — спросил насмешливо Костик, выбив ещё один страйк и отхлебнув пива. — Не надоело скакать от одной к другой? В прошлом месяце была какая-то Виктория…
— Просто он ищет девушку с богатым внутренним миром. И никак не может найти, — хохотнул брат, встав на мою защиту.
— Скорее, с неразъёбанными воротами в этот мир, — ухмыльнулся я. Своё отношение к женщинам я от друзей никогда не скрывал. Они засмеялись. — А ты не завидуй, — сказал Костяну. — Ты мог бы так же, если бы не сглупил и не женился.
— Но она ведь молоденькая совсем, — сказал Димка.
— Так и я ещё не совсем старый.
— То есть ворота там оказались настолько узкими, что ты прокидываешь друзей с шашлыками? — продолжал допрос наш домашний следователь.
Я задумался. Прокинуть саму Алису ради шашлыков мне даже не пришло в голову. И дело было не только в «узких воротах» и тех достоинствах, которые объёмно обрисовал Димка. Я никак не мог понять Алису, каждый раз ошибаясь, когда пытался просчитать её следующий шаг. Она не задавала вопросов, не мучила меня рассказами о своём детстве и не просила денег. И, постигая тонкости любви, следовала моим советам с упорством студента, идущего на красный диплом. Лучше всего Алиса усвоила постулат — делай то, что доставляет удовольствие, и порой делала это с изяществом слона в посудной лавке.
Первый минет в её исполнении я запомню надолго, а в нашу последнюю встречу она укусила меня за губу, да пребольно. А потом читала мне Омара Хайяма. Красиво читала, с выражением.
— Расскажи, что тебе нравится, Алиса, — попросил я её после того, как она закрыла книгу.
— Мне нравится смотреть на тебя. — С ответом она даже не задумалась. Его можно было бы назвать заученным, если бы не её взгляд.
— Ммм… я спрашивал не совсем об этом, я имел в виду твои увлечения. Чем ты любишь заниматься?
— Я люблю дотрагиваться до тебя.
Было похоже, что девочка решила поиграть во взрослые игры. Только не ей со мной тягаться, слишком разные у нас весовые категории.
— Хочешь рассказать о своих ощущениях? — Мне стало интересно, как она выкрутится.
— Это экзамен? Попробую, профессор. Эээ… Волосы на твоей груди. Мне нравится касаться их открытой ладонью. Они щекочут её, и это приятно. И ещё лицом, когда я провожу близко-близко, волоски касаются щёк, носа, лба, губ. Это возбуждает. Очень трудно удержаться, хочется поцеловать, дотронуться языком, но я сдерживаюсь.
— Зачем ты сдерживаешься?
— Помнишь ту игру в первый вечер? Мне понравилось. Ты хочешь сделать что-то, но не даёшь себе воли, и с каждым касанием желание всё сильнее, оно сводит с ума… И… и… внизу живота такая тянущая боль, но это не больно, а… я не знаю, как описать её.
— На тебя так действуют волосы на моей груди?
— Нет, на меня так действуешь ты. Волосы… они просто как катализатор.
Я терялся. Услышать такое естественно было от Ирки, моей бывшей, жадной до секса искушённой тридцатилетней женщины. Или от соседки Татьяны, с которой мы иногда встречались «здоровья для». Но не от этого малолетнего глазастого создания с непомерно аппетитной грудью, которое сидело сейчас на моей постели, хлопало ресницами и продолжало говорить, словно на уроке биологии препарировало лягушку:
— Или, например, эти впадинки между тазовой косточкой и… эээ… пахом. Я не знаю, как называется это место. У тебя там очень нежная кожа. Такая тонкая… И ещё где ключицы, там тоже есть ямки… туда я тоже люблю целовать тебя. И ещё складка между бровей. Когда ты задумываешься, она там собирается и ты становишься хмурый. Я целую туда, потому что хочу её разгладить. Не хочу, чтобы ты был хмурый.
Она удивляла меня, держала в тонусе, вызывая недоумение своими поступками и словами.
В тот вечер я приготовил нам салат из листьев рукколы с ароматными помидорами черри, приправленный розовой солью, оливковым маслом и бальзамическим соусом, и лазанью — настоящую, с начинкой из обжаренного говяжьего фарша и соусом бешамель.
— Вина? — Знал, что Алиса не пьёт, но американское пино нуар как нельзя лучше подходило под это итальянское блюдо и не мог не предложить.
Алиса помотала головой, отсалютовав мне бокалом с гранатовым соком. Я потянулся, заправил ей за ухо выбившуюся прядь, вытер красную каплю в уголке губ. Мне тоже хотелось касаться Алисы — не только во время интимных ласк, но и просто так, без сексуальной подоплёки. Наверное, заразился от неё.
После ужина мы лежали на кровати и смотрели фильм. В прокат «Выживший» вышел ещё в январе, но в кинотеатры я не ходил, всегда терпеливо ожидая, когда новинку можно будет купить через айтюнс и смотрел дома. Собственный домашний кинотеатр устраивал меня больше по всем параметрам — и по качеству звучания, и окружающей комфортом обстановке.
Алиса забавлялась с моей ладонью: водила пальцами по папиллярным линиям, игриво царапая ногтем запястье; прикусывала кожу на тыльной стороне и потом посасывала собранный бугорок; целовала фаланги, обводя суставы кончиком языка.
— Что ты делаешь?
— Ммм? Домашнее задание…
— Что?!
— Вы сами говорили, профессор, что я не должна сдерживать себя. Что когда мне чего-нибудь хочется, я должна это делать. Тебе неприятно?
— Мне приятно.
— Тогда смотри свой фильм. И не отвлекайся. — Алиса повернула голову ко мне, улыбнулась и повторила: — Я же тебе уже говорила, что люблю смотреть на тебя. И трогать тебя. — Алиса взяла в рот мой средний палец, опустившись до его основания, сомкнула губы и медленно прошлась вверх по всей длине, задевая кожу зубами. — И попутно я ещё учусь, — сказала она.
Простыня, прикрывающая мои бёдра, чуть шевельнулась.
— Нет, — сказала Алиса, глядя вниз. — Твоя очередь ещё не подошла. Так что потерпи. — И укусила меня за самый кончик пальца.
— Да, потерпи, — согласился я, тоже посмотрев на вздыбившуюся простыню. — Целее будешь.
— Я же извинилась… Ну, ладно, извини ещё раз, — сказала Алиса виновато, чуть съехала вниз и положила голову мне на живот. — Когда-нибудь я обязательно научусь.
Я запустил руку ей в волосы и не стал говорить, как сильно надеюсь, что это произойдёт раньше, чем от её слишком усердных ласк мой член атрофируется — первый опыт минета в исполнении Алисы закончился гематомой по всей головке.
Когда на следующий день, уже ближе к обеду, я пошёл делать завтрак, Алиса, накинув мою рубашку, увязалась за мной на кухню. Она налила себе чай и уселась на стул, забравшись туда с ногами.
— Будешь учить меня готовить? — настороженно спросил её. — Или сама учиться?
— Даже не надейся, — хмыкнула чертовка. — Если когда-нибудь ты увидишь меня у плиты, знай, я хочу тебя отравить. Я не умею готовить и не люблю. Просто мне нравится смотреть, как ты двигаешься.
Её слова снова сбивали с толку. Её взгляд снова говорил, что она не лжёт. Её заигрывания можно было бы назвать профессионально выверенными, но они не вязались с возрастом Алисы. И я никак не мог понять, чего она хоче