е суток. Из-за глухого забора, огораживающего усадьбу, наблюдать за подворьем представлялось весьма проблематичным, так как с того места, где мы находились, просматривался только фрагмент заднего двора Беслановой усадьбы и половина сортира, притаившегося в углу.
Пока мы пробирались по лесной тропке к месту захоронения нашего автомобиля, я присматривал за Тэдом и рассеянно строил дальнейшие планы.
Как «пассажир» британец меня вполне устраивал: в отличие от нашего брата россиянина он все делал как приказывали и не бросался в амбиции. С таким подопечным можно иметь дело: вот он топает след в след, внимательно смотрит вправо (я так велел) и не задает дурацких вопросов.
Бывали у меня подопечные и похуже, особенно армейские генералы. Не те, что вылезли из окопа, а те, что в него спрыгнули на пару деньков для того, чтобы потом в светлых коридорах с высокими потолками гордо и весомо произнести: «А вот я, когда в Чечне возглавлял операцию…»
Эта публика обычно здорово мотает нервы. Пока такого обеспечиваешь, он все мозги повысасывает. Никак не может пузатый золотопогонный дядька взять в толк, почему это он должен слушаться какого-то желторотого старлея, который в три раза младше его и сам по себе вообще – серое вещество, нуль без палочки.
Тэд, например, с министрами и членами парламента водочку попивал, а одним своим репортажем, был прецедент, международный скандал устроил. А сказали идти след в след и давить косяка направо – идет и давит, сопит себе в две дырочки, британец…
…Добравшись до замаскированного «ленда», я, убедившись, что за время нашего отсутствия непрошеных визитеров не было, предложил Тэду залезть в машину и сидеть как мышь, а сам удалился в глубь леса.
Потеряв автомобиль из виду, я сел под развесистый клен, разулся и начал дышать по системе, чтобы хорошенько расслабиться. Отчего-то там, в воронке на склоне холма, ничего особенно ценного мне в голову не пришло. Естественно, я перебирал возможные варианты действий, прибрасывая так и сяк применительно к обстановке, но то ли мешало присутствие болтливого британца, то ли необходимость беспрестанно вести наблюдение за объектом, а может быть, то и другое в совокупности – в общем, придумать что-либо я никак не мог.
Судите сами. Что бы вы делали на моем месте? Задача: произвести допрос третьей степени. Объект: молодой здоровый мужик, который более полутора лет занимается войной и на момент выполнения задачи до зубов вооружен. Условия: вражеское село, которое имеет отряд самообороны в пару десятков стволов, усадьба с двухметровым забором сплошного заполнения – во дворе, судя по лаю, две собаки. Усадьба располагается в центре села. В доме, помимо объекта, еще четыре человека – отец, мать, жена и трехлетний ребенок. Каково?
Вывести Беслана из села днем нельзя: даже если удастся выманить его за калитку и бесшумно нейтрализовать, на въезде и выезде стоят КПП отряда самообороны, которые проверяют все, что движется. Выйти из села вне контрольных пунктов невозможно, поскольку подступы с КПП прекрасно просматриваются.
Можно забраться ночью во двор, перебив собак шведовскими стрелками. Однако имеется практически стопроцентная гарантия, что Беслан пожелает спать с женой и ребенком. Я бы, например, пожелал. Значит, придется нейтрализовать сразу троих, причем с ходу, не вдаваясь в подробности. При возникновении малейшего шума сразу же подключатся отец и мать – в итоге придется аннулировать четверых свидетелей. Это очень нехорошо, даже если отбросить морально-этический аспект. Пропади куда-нибудь один Беслан, особого шума не будет. Тут зачастую бывает так, что вышел человек из дому и исчез. А вот когда поутру соседи обнаружат умерщвленную семью, то моментом поднимется дым коромыслом. На этом фоне шатание по селам иностранного корреспондента с подручным может кое-кому здорово не понравиться и показаться весьма подозрительным. В общем, нет вариантов, и все тут!
Понапрягав мозги некоторое время, я пришел к выводу, что ситуация сложилась вполне тупиковая, если в условиях задачи принимать объект за совершенно безынициативное начало и полагаться лишь на свою сноровку и умение. Значит, надо несколько по-иному подойти к решению проблемы. Если у меня не получается забраться в село и вытащить Беслана оттуда, я должен заставить своего подопечного прийти ко мне…
Смутно озарившись подобным образом, я еще минут двадцать вычислял схему дальнейших действий, пока она не сформировалась в четкий и предельно простой план.
Посетив скучающего в машине британца, я прихватил с собой моток веревки, пластырь, изоленту и нож. Затем, поковырявшись в личных вещах Тэда, вырвал из его запасных трусов резинку, отрезал рукав от его же спецовки и, отломав правое зеркало «Лендровера» вместе со стойкой, в ответ на страшное недоумение, застывшее в глазах англичанина, многозначительно приложил палец к губам. И убрался восвояси, не забыв попугать Тэда гипотетическими минами, которые тут почти что везде.
Покружив с полчаса по опушке леса, я выбрал местечко, которое, как мне казалось, позволяло наиболее полно замаскироваться возле тропки, ведущей из села в чащу, и еще полчаса потратил на оборудование незамысловатого сооружения на пути наиболее вероятного движения объекта. Затем я вырезал небольшую осинку и направился к месту нашей трехдневной лежки, на ходу выстругивая кол.
Соскользнув в воронку, я отдышался и, обозрев подконтрольное подворье в бинокль, начал устраивать семафор.
Прикрутив зеркало изолентой к колу так, чтобы над верхней пластмассовой гранью оставался десятисантиметровый отрезок деревяшки, я продырявил ножом рукав спецовки в двух местах. Натянув его на зеркало, я продел резинку от трусов Тэда в верхнюю дыру и закрепил ее за верхушку кола, а в нижнюю дыру просунул веревку и завязал ее морским узлом. Опробовав сооружение, я остался доволен своей изобретательностью и в три минуты произвел установку самопального семафора в центре воронки.
Получилось довольно сносно: зеркало торчало над краем воронки сантиметров на сорок и, будучи зашторено рукавом, на фоне склона за моей спиной вряд ли было различимо даже с десяти шагов.
Убедившись в исправном функционировании своего изделия, я уселся наблюдать за усадьбой Беслана и более тщательно продумал тонкости намечавшегося мероприятия.
Проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что при всем великолепии и простоте плана имеется весьма небольшой процент удачного стечения обстоятельств. Слишком много было нюансов, которые при малейшем отклонении могли разладить такую недурственную задумку. Однако уж коль скоро этот процент все же имелся, я собирался использовать его на полную катушку.
В основу своего плана я положил три качества, в разной степени присущие любому двуногому: наблюдательность, самоуспокоенность и элементарное любопытство.
Практически все индивиды, которые избрали делом своей жизни войну, чрезвычайно наблюдательны. Это не касается наших солдат, сидящих день и ночь в окопах на заставах и блок-постах, у которых от систематического недоедания и хронического недосыпания защитные рефлексы сводятся на нет и появляется апатия к самому существованию.
А вот если ты хочешь жить и постоянно перемещаешься, имея целью как можно круче досадить врагу, да при этом неплохо питаешься, вовремя моешься и вообще творчески функционируешь, твоя наблюдательность обостряется до крайности. В противном случае будешь перемещаться очень недолго – война не прощает невнимательности.
Беслан воевал более полутора лет и до сих пор сумел остаться в живых. Это показатель. Значит, он отнюдь не олух, и наблюдательность ему присуща.
Беслан был у себя дома, в мирном селе, расположенном на договорной территории, вход и выход которого охраняли вооруженные соплеменники. Опасаться здесь ему было совершенно нечего. Он не бог весть какая шишка, чтобы за ним охотились спецназовцы или иные типы той же ориентации.
Значит, он не станет орать дурным голосом, когда увидит мое сооружение в действии, а спокойно пойдет и посмотрит – что это за штука такая странная появилась невесть откуда? Во всяком случае – должен пойти, потому что любопытство – это такая вещь, из-за которой в разное время совсем неслабые головой ребята оставались без нее – история так утверждает.
Таким образом, осталось лишь ждать, когда Беслан пойдет в сортир, заметит мой семафор, выказав незаурядную наблюдательность, затем продемонстрирует самоуспокоенность и добровольно отправится удовлетворять свое закономерно возникшее любопытство. И еще нюансик: остается лишь надеяться, что при всем при этом более никто в селе на мой семафор не обратит внимания и, в свою очередь, не попрется ко мне в гости.
Вот так. Если я хреновый психолог и что-то недоучел, то придется изобретать новый план и лихорадочно принимать скоропалительные решения, а это не в моем характере.
ГЛАВА 8
Ожидать пришлось довольно долго. Между делом подул северо-западный ветер, который очень некстати пригнал из-за Сунженского хребта пышные облака.
Я с тревогой посмотрел на небо и скоропалительно пообещал богу – покровителю погоды, что если он в настоящий момент не станет валять дурака, то я после этой экскурсии совсем перестану предаваться излишествам: брошу пить, курить и так далее. Если останусь в живых.
Покровитель моим мольбам внял – облака величественно обходили светило стороной, мягко касаясь его краев своими пушистыми боками и в целом для осуществления намеченного плана помех не создавали.
За время наблюдения сортир посетили три члена семьи (дитя из-за забора не просматривалось), а пожилой мужик, изрядно прихрамывающий, по всей видимости, отец Беслана, аж два раза.
В 17.24 из-за угла дома появилась верхняя треть Беслана. Он не спеша проследовал к сортиру, скрывшись в котором перестал быть доступным на некоторое время моему взору.
Облизнув моментом пересохшие губы, я отрегулировал дыхание и заставил себя расслабиться. Спустя три минуты наблюдаемый возник в проеме отворившейся двери сортира и на некоторое время застыл на месте – по всей видимости, объект заправлял штаны.