– Кэролл, это ужасно! – оборвал его Холл. – Вы знаете…
– Я ничего не знаю! Я раскрыл карты перед мистером Денсоном, а будет ли он играть или нет – это по его усмотрению. Знаете, Денсон, я доверяю вам: никто, кроме вас, мистера Холла и меня, не знает о том, что в дело замешан Баджер. Это моя козырная карта. Он находится под наблюдением полицейского, которому можно доверять и который выполняет мои приказы. Меня очень беспокоит, что в отделении полиции узнают о его признании. Конечно, я имею в виду Роллинса, который расследует это дело. Собираетесь ли вы помочь нам с Холлом, зная, что мы добиваемся чистой правды, или же вы попытаетесь самостоятельно оправдать своих клиентов?
– Кэролл, дайте мне минуту, – адвокат встал и прошел к окну. Около пяти минут он неподвижно стоял. Затем вернулся на свое место за столом. – Если вы и Холл не честны, то никто не честен. В некоторых делах нужно рисковать. Я с вами. Обещаю ничего не скрывать, как бы опасно это ни казалось.
– Хорошо! Я ожидал этого, мистер Денсон. А теперь давайте поговорим об этом. Во-первых, вы не ответили на мой вопрос: Гамильтону явно не нравился Харрельсон?
– Да.
– Он ненавидел его?
– Мистер Гамильтон был страстным человеком, – Денсон слегка покраснел. – Думаю, да.
– Как вы сказали, Харрельсон был вашим протеже. Как он относился к Гамильтону?
– Он… – Денсон запнулся. – К черту все это, сэр, я верю вам! Однако… ну, Харрельсон импульсивен, упрям, и он питал отвращение к мистеру Гамильтону.
– У вас есть мнение о причине для этого?
– Да, но это лишь теории.
– Мы бы хотели узнать их.
– Винсент Харрельсон тайно помолвлен с мисс Дюваль. У него была безумная идея: будто мистер Гамильтон и сам влюблен в нее и хочет на ней жениться.
– Ясно. А как вы считаете, принадлежит ли Винсент Харрельсон к тому типу людей, что может взять на себя вину мисс Дюваль (если, конечно, он уверен, что на самом деле убийство совершила она).
Денсон задумался.
– Думаю да, но я не уверен. Одна из его слабостей – это нерешительность. И, должен сказать, у него есть и эгоизм. Но, с другой стороны, я бы согласился с тем, что, если бы это он совершил преступление и узнал, что в нем подозревается мисс Дюваль, то он бы признался в вине.
– Хорошо! Прекрасно! Вы говорили с мисс Дюваль, разве не так?
– Да.
– И вы считаете, что это она стреляла в Гамильтона?
– Ну… я на самом деле не могу ответить.
– Пожалуйста. Уверяю вас, мы так же, как и вы, стараемся помочь мисс Дюваль.
– Я верю вам. Ну, как бы ни было глупо в этом признаваться, я верю, что мисс Дюваль стреляла в мистера Гамильтона!
Наступила затянувшаяся тишина, нарушаемая лишь непреклонным тиканьем часов. Денсон протер вспотевший лоб.
– В жизни не делал ничего столь же дурацкого! – буркнул он. – Это… это непрофессионально, неэтично. Мисс Дюваль – мой клиент. Мистер Харрельсон и клиент, и друг. И…
– Мы также ваши друзья, – мягко вставил Холл. – Мы должны как-то выяснить истину, и вы знаете, что мы это сделаем. В суде будут рассмотрены все признания. А вы просто ускорите процесс.
Кэролл снова перебил его:
– Мистер Денсон, я хочу, чтобы вы кое-что сделали. Чтобы показать, что мы доверяем союзу с вами. Мисс Дюваль не знает о том, что в дело замешан Хартиган. Пойдите к ней и расскажите, что у вас есть признавшийся в убийстве человек. Скажите, что это отъявленный грабитель, который стрелял из-за японской ширмы в гостиной. И что косвенных улик хватит на то, чтобы отправить его на электрический стул. Спросите, не отзовет ли она свое признание в силу новых обстоятельств?
– Это не повредит! – ответил Денсон и покинул комнату. В течение следующих десяти минут Кэролл молчал. Затем дверь распахнулась – вернулся Денсон. Выглядел он измученно и устало.
– Ну?
– Она говорит, что ничего не знает ни о Реде Хартигане, ни о ком-либо еще. Настаивает, что это она убила мистера Гамильтона!
Глава VIII
Кэролл не поднимал взгляда от стола, а Холл, признавая его лидерство, продолжал молчать. Все еще потрясенный, Денсон присел. И, наконец, молчание стало для него невыносимым.
– Ну, так что теперь? – прохрипел он.
Холл взглянул на Кэролла.
– Так что теперь? – повторил он.
Кэролл покачал головой.
– Я не знаю. Сказанное мистером Денсоном в определенной степени подтверждает мою теорию.
– Она…
– Заключается в том, что мисс Дюваль считает, что это она убила Гамильтона.
– Но, позвольте, – буркнул Денсон, – разве вы не думаете, что когда человек убивает, он должен знать об этом? Как может произойти то, о чем вы говорите?
– В комнате было темно, – спокойно пояснил Кэролл, – пусть всего шесть секунд. Когда мы выясним, кто и почему выключил свет, мы приблизимся к разгадке. А до того времени… ну, мы можем быть уверены в одном – стрелял не только один человек.
– Да, – вставил Холл, – было три выстрела. У нас три револьвера: мистера Гамильтона (и мисс Дюваль, и Харрельсон утверждают, что использовали его); второй – Хартигана, а третий – Баджера. И все они – полицейские револьверы.
– Какое-то неестественное совпадение, не так ли? – спросил Денсон.
– Да-а. Но стреляли трое. Гамильтону подарил оружие я сам – некоторое время назад. У него был смешной старый пистолет тридцать второго калибра, и я над ним посмеивался. Как-то раз он в шутку заметил, что если мне он не нравится, то я могу дать ему другой. Вот так он его и получил. Мне понравился этот, и я купил его. Баджер приобрел свой в оружейном магазине: очевидно, некий нуждавшийся в деньгах полицейский продал туда свой. А Хартиган…
– А Хартиган? – переспросил Кэролл.
– Наверное, он также купил его в оружейном магазине, зная, что это эффективное оружие. Занятно, конечно…
– Чертовски занятно! – выпалил Денсон. – Особенно то, что слышали только два выстрела. Как вы соотносите это с тремя разряженными револьверами?
– Есть два возможных решения, – медленно произнес Кэролл. – Первое заключается в том, что двое стреляли одновременно, или почти одновременно, так что звуки слились, и все подумали, что услышали только один выстрел. Второе решение: было только два выстрела!
– Только два выстрела? Но у нас три револьвера.
– Это лишь предположение; возможно, абсурдное. Моя первая теория может оказаться верной. Но мы рассмотрим ее позже. Между тем, мистер Денсон, я не понял: этим вечером вы посещали Гамильтона?
– Да.
– Почему?
– Отчасти это был светский визит, а отчасти – деловой. Насчет поручительств, полученных мной в «Гражданской лиге». После того, что я видел вечером, я не могу поверить, что мисс Дюваль стреляла в него.
– Между мистером Гамильтоном и мисс Дюваль не было никаких трений?
– Ничего необычного. Ей он никогда не нравился. Но моя цель – Баджер.
– А что с ним?
– История, которую он рассказал, правдива. Понимаете, джентльмены, я был там, когда Баджер угрожал Гамильтону убийством!
– О-о-о! – Кэролл нетерпеливо наклонился вперед. – Об этом вы не упоминали.
– Я пытался разобраться. Понять, о чем говорить, а о чем – умолчать. А теперь я рассказываю обо всем: и о том, что полезно, и о том, что вредно для моих клиентов. Также могу рассказать и о том, что происходило во время моего вечернего визита.
– Да-да, расскажите, пожалуйста.
– Я позвонил мистеру Гамильтону и сказал, что приеду с бумагами и хочу поговорить с ним. Вскоре я был там, и мы вели светский разговор, когда вошла мисс Дюваль. Она была в вечернем платье, том же самом, что на ней сейчас. Мы встали, и Гамильтон спросил, куда она собралась. Она ответила, что намеревается прогуляться с Харрельсоном. Гамильтон вспыхнул и напомнил ей, что он запретил Харрельсону появляться в их доме. Она возмутилась, но попыталась не проявлять этого при мне и ответила, что ей уже исполнился двадцать один год, и к ней нельзя предъявлять таких требований. Гамильтон заявил, что не желает обсуждать этот вопрос, но не собирается допускать Харрельсона в дом и не позволит ей гулять с ним. Рассердившись, девушка выбежала из комнаты.
Когда она ушла, я спросил Гамильтона, почему он так относится к парню. «Денсон, вы не можете понять, – ответил он. – Вы можете думать, что это… ну, что угодно! Вы смотрите на Харрельсона через розовые очки. Вам он нравится, а мне – нет. Он идеалист и совершенно не практичен. Его мазня приносит ему гроши, на них не прожить. Почему я должен смотреть, как девушка вертится вокруг такого человека? Мне он не нравится. Был бы он хоть наполовину мужчиной, я не стоял бы у них на пути. Но, пока он так никчемен, я отстраняю его от дома, каких бы это усилий мне не стоило!»
Это, джентльмены, довольно сильно смутило меня, да и Гамильтона тоже. Особенно поскольку он знал: мне очень нравится этот парень, и я знаком с его импульсивной, упрямой натурой. Так что я попытался перевести беседу обратно, на «Лигу гражданских реформ». Но как только мы заговорили о ней, в холле раздались громкие голоса, и, в конце концов, вошел дворецкий.
– Дворецкий? – заинтересовался Холл.
– Его зовут Дональдсон, – ответил Денсон. – Думаю, он прослужил у Гамильтона всего лишь несколько недель. Как бы то ни было, Дональдсон объявил, что пришел странный коротышка, который настаивает на том, чтобы увидеться с Гамильтоном. Дворецкий считал, что это тот самый человек, о котором Гамильтон распорядился не пускать его в дом, а тот все равно пришел. Гамильтон пожал плечами и велел впустить визитера. Это был Баджер.
– Будучи поверенным Гамильтона, вы знаете что-нибудь об их делах? – спросил Кэролл.
– Да. Это относит нас на пятнадцать лет назад. Насколько я понимаю, Баджер из тех неудачников, которые растратили жизнь в поисках богатства. Лет пятнадцать назад кто-то уговорил его купить нефтяные месторождения. Баджер вложил все свои деньги – несколько тысяч долларов, в покупку этих земель. Он пришел к Гамильтону (а вы знаете, что ахиллесовой пятой последнего была склонность выслушивать безумные идеи) и убедил его вложиться. Ему были нужны деньги для разработки месторождения, и Гамильтон, вопреки моему совету, решил, что раз Баджер верит в проект и вкладывает в него свои деньги, то и он (то есть Гамильтон), может рискнуть.