– Вот позер, – сказал он. – Это самое интересное дело, над которым я когда-либо работал. Привычный порядок событий словно перевернулся. У нас есть три признающих вину человека, тогда как преступление совершил только один из них. Хм! Этот молодой человек слишком… э-э-э… колкий.
– Темперамент! – заявил Холл. – Он же художник!
– Вы говорили, что он жених мисс Дюваль?
– Это яблоко раздора между ним и Гамильтоном. Подозреваю, что Гамильтон и сам был влюблен в мисс Дюваль, даже при нормальных обстоятельствах он бы не особо приветствовал человека, которого она бы полюбила. Вот что, в общем, стояло между ними. Но Гамильтон был очень добросовестен. Он был достаточно либерален, чтобы позволить ее брак с Харрельсоном, если бы не нашел какого-то изъяна в нем лично. И независимо от того, так ли это на самом деле, но он искренне полагал, что Харрельсон охотится за деньгами мисс Дюваль, а сам он – никчемный, ленивый повеса.
– Хм! Его темперамент, может быть…
–Знаю, о чем ты думаешь. Тебе интересно, не донкихотствует ли он, выгораживая девушку. Не так ли?
– Да-да.
– Я не знаю. Может быть, а, может, и нет. С другой стороны, сдавшись, он проявил силу характера, ведь он мог бы просто уйти.
– Я не уверен, – сказал Кэролл. – И помните, что если бы он рассказал нам все правду (чего он не сделал), то ни один суд присяжных не признал бы его виновным. Но здесь что-то не так. Возможно, он солгал насчет темноты и второго выстрела, чтобы защитить девушку. С другой стороны, он мог и сам убить – и чтобы выкрутиться, придумал рассказ о самозащите. Не знаю, что значило наступление темноты во время стрельбы, но я уверен – темнота имеет какое-то отношение к убийству.
– Этот момент донимает меня, – раздраженно рявкнул Холл. – Кто бы мог выключить свет как раз в то время? И зачем? Конечно, было не время забавляться домашней пиротехникой. И, помимо того, выбирая между мисс Дюваль и Харрельсоном, мы забываем о старом Баджере – человеке, у которого есть и мотив, и признание, и свидетельства.
– Нет-нет, мистер Холл, я не совсем забыл о Баджере. Без него дело было бы трудным. А с ним – ну… довольно интересным. Полагаю, вы позвоните доктору Робинсону – к этому времени он уже должен извлечь пулю.
Доктор Робинсон не только извлек пулю, но и пожелал немедленно явиться к мистеру Холлу. Он прибыл, и быстрый осмотр пули показал, что она того же самого калибра, что используется в полицейских револьверах. Холл взглянул на Кэролла, а Кэролл – на Холла.
– Было бы странно, будь это иначе. Это было бы практически невозможно.
– В покойного стреляли только раз. Доктор, вы уверены в этом? – спросил Холл.
– Только раз. Я уверен.
– Куда попал выстрел?
– Он прошел через сердце. Пулю извлекли слева.
– Доктор, вы бы согласились с тем, что пуля выпущена с очень близкого расстояния?
– Почему? – удивился врач. – Могу сказать, что она, напротив, была выпущена с некоторой дистанции.
– В пару футов?
– Больше. Не стану притворяться экспертом в таких вопросах, но рискну предположить, что убийца стрелял с расстояния не менее двадцати пяти футов.
Кэролл коротко поблагодарил доктора и попросил его передать тело коронеру. После того, как медик ушел, Холл свалился на стул и беспомощно развел руками.
– Я совершенно сдаюсь. Он совершенно уверен, что стреляли с расстояния. Но с расстояния была выпущена только пуля Баджера. Юнис Дюваль настаивает, что она была с ним в комнате, и хоть она и не раскрывает подробностей, ясно, что она была достаточно близко от него. Харрельсон утверждает, что выстрелил во время драки. Признаки в таких случаях недвусмысленные: следы пороха и ожоги. Я уверен, что Харрельсон признался, чтобы спасти Юнис, а вот какое она имеет отношение ко всему этому… все просто ужасно!
– А я пока ни в чем не уверен, – медленно произнес Кэролл. – Даже в том, что это не Харрельсон.
– Но он же не мог ничего такого сделать, если они схватились врукопашную!
– А откуда мы знаем, что они дрались? Он солгал насчет темноты. Он клянется, что не знает о втором выстреле. Так почему же невозможно, чтобы стрелял и он, и мисс Дюваль?
– У Гамильтона только одна рана.
– Первый выстрел мог не попасть, а второй – в яблочко.
– Ты – безумен. Здесь не клуб убийц. Твои теории…
– Холл, спокойнее. Из-за личной заинтересованности вы лишаетесь здравого смысла. Я просто выдвигаю теории, но не верю ни в одну из них.
– Так скажи, во что ты веришь!
– Предпочту промолчать. Я лучше пойду своим путем. Доказать невиновность невинных должно быть не так уж сложно.
– И мы прижмем виновного?
– Да, мы прижмем виновного.
– Я… я рад, что ты ведешь это дело, Кэролл. Ты так… так чертовски объективен!
– Это моя работа. Сейчас я готов честно признать, что также запутан, как и вы. Мне бы хотелось посмотреть на дело со стороны и обдумать его. Но я ничего не могу поделать с этим звоном в ушах.
«Звон» был вызван патрульной машиной, прибывшей с улицы во двор и грохотавшей, словно слон. Кэролл и комиссар полиции подошли к окну и выглянули во двор, окруженный каменной стеной, которая, в свою очередь, была окружена зеленеющими деревьями. Холл узнал человека в фургоне.
– Ну и ну, это же Баррет Роллинс!
– И, правда, – сказал Кэролл, проявивший внезапный интерес. – И в его машине раненый. Интересно, применял ли он оружие против очередного бедолаги – подозреваемого. Это в его стиле – палить из револьвера, куда не попадя.
– За это его уже несколько раз вызывали «на ковер», – ответил Холл. – Любопытно...
– Полагаю, вам нужно вызвать его сюда. У него может быть что-то интересное для нас.
Несколько минут спустя Баррет Роллинс явился в кабинет. Но он был не один.
С ним был огромный рыжий детина с впалыми щеками и пылающими глазами. Осанка Роллинса была триумфальна, но увидев Кэролла, он внезапно покраснел от ярости. А сам Кэролл рассматривал окровавленную повязку на запястье задержанного.
– Что вы здесь делаете? – хрипло спросил Роллинс.
– Спросите у мистера Холла, – пожал плечами Кэролл.
– Роллинс, я назначил мистера Кэролла вести это дело, – мягко ответил Холл.
– Можете отпустить своего Шерлока Холмса, – триумфально усмехнулся Роллинс. – Дело закрыто. Этот человек – Ред Хартиган, он же Рио-Ред, он же Пит Харти…
– Да, да! – нетерпеливо подался вперед Холл. – Так что с ним?
– Ред Хартиган – это человек, убивший мистера Гамильтона!
Глава V
С губ узника сорвался хриплый крик. Он вырвался из рук Роллинса и быстро шагнул вперед, размахивая повязкой перед Холлом и Кэроллом.
– Это чертова ложь! – прохрипел он. – Я был в том доме, и был там для того, чтобы украсть, но я никого не убивал, так что когда он говорит это – он лжет!
Холлу пришла на ум забавная мысль: оказывается, хоть кто-то отстаивает свою невиновность.
Роллинс схватил задержанного за руку.
– Попридержи язык за своими лживыми губами, Хартиган. Так просто ты не уйдешь.
Кэролл, по всей видимости, не заинтересовался ни задержанным, ни задержавшим оного. Он что-то нацарапал на клочке бумаги и протянул ее Холлу. Роллинс заметил это и мрачно насупился на маленького детектива. Холл прочитал:
«Позвольте мне разобраться с этим. Роллинс ничего не знает о Баджере. Я немедленно уведу Баджера».
Холл кивнул, а Кэролл тут же попросил вернуть ему бумажку – он ее разорвал на клочки, которые осторожно сложил в карман жилета. Все это он проделал, как повседневную рутину. Роллинс насмешливо усмехнулся:
– Старый сыщик! Как всегда опоздал.
– Роллинс, я бы вел себя повежливее, – резко ответил Холл. – Пока я не смещу мистера Кэролла, он – ваш начальник, и вы должны уважать его.
– Он получит послушание, но не уважение, – пожал плечами Роллинс. – Я презираю таких, как он.
– Я вам сказал… – начал было Холл, но Кэролл жестом остановил его.
– Мистер Холл, не беспокойтесь. Я хорошо понимаю, что чувствует Роллинс: явился посторонний и занял его место. Думаю, будет лучше, когда он поймет: я работаю вместе с ним, а не против него.
Сыщик поднялся, пересек кабинет и встал прямо напротив Роллинса. Говорил он спокойно и решительно:
– Роллинс, я хочу, чтобы вы поняли: мы не перетягиваем канат каждый на себя. Я вам не нравлюсь, да и у меня вы не вызываете теплых чувств. Но это не вопрос личных пристрастий, так что мне бы хотелось работать над делом, имея вас в союзниках. Мне бы хотелось выслушивать ваши советы, и я не сомневаюсь, что многие из них того стоят. Я не стану использовать все свои полномочия без особой необходимости. После того, как дело будет окончено, можете поносить меня настолько сильно, насколько сочтете нужным. Но до того я бы предпочел, чтобы мы тянули канат вместе. Ну, так как?
Роллинс с любопытством уставился на маленького сыщика.
– Вот забавная разновидность болвана, – наконец, выдал он. – Вы мне не нравитесь, никогда не нравились и никогда не понравитесь. Это – никудышный ход: пригласить профана, который получит славу за дело, на расследование которого мне потребовался всего час. Но в том, что вы говорите, есть смысл, и если вы готовы тянуть канат вместе со мной, то я не так уж глуп. По рукам!
– Хорошо! И еще один момент, Роллинс: мое имя не будет фигурировать в деле. Что касается газетчиков, то для них вы – главный. Теперь к делу.
Роллинс смягчился. Он присел сам и указал задержанному на стул. Его агрессивность прошла, и он приготовился к спокойным вопросам Кэролла.
– Вы расскажете, почему вы считаете, что мистера Гамильтона убил Хартиган? – предложил Кэролл.
– Конечно!
Роллинс разжег трубку и приступил к рассказу:
– Что я выяснил сразу же, прибыв на место преступления? От старой дамы, заправлявшей хозяйством Гамильтона, я знал, что было два выстрела? Ясно?
– Да.
– Я сунул нос к доку, который проводил вскрытие, и он рассказал, что покойный получил только одну пулю. Я сразу же вернулся в ту комнату и увидел, что у кого-то хватило ума пометить на полу место, на котором лежал труп. Это просторная комната с дверью на большую веранду с южной стороны. А дальше – сад. Возле двери – одно из тех больших французских окон. L-образная веранда и еще одно французское окно смотрят на восток. В