- Пусть войдет, - сказал инспектор.
2
На пороге появилась громадная фигура в клетчатой рубахе с засученными рукавами. Над могучими плечами возвышалась могучая шея, увенчанная головой, заросшей густыми черными волосами, сквозь которые, однако, просвечивала маленькая плешь (или даже две плеши, как показалось инспектору) - фигура вдвигалась в кабинет спиной. Прежде чем инспектор успел удивиться, обладатель клетчатой рубахи, продолжая пятиться, сказал: «Пожалуйста, Иосиф Петрович», - и пропустил в кабинет директора. Затем вошедший аккуратно затворил дверь, неторопливо повернулся и отвесил короткий поклон. Лицо обладателя клетчатой рубахи и странных манер было украшено короткими, но весьма пушистыми усиками и казалось довольно мрачным. Это и был Александр Горчинский, «личный» лаборант Комлина.
Директор сел в кресло и молча уставился в окно. Горчинский остановился перед инспектором.
- А вы… - начал инспектор.
- Спасибо, - прогудел лаборант и сел, упершись в колени ладонями и глядя на инспектора серыми настороженными глазками.
- Горчинский? - спросил инспектор.
- Горчинский Александр Борисович.
- Очень приятно. Рыбников, инспектор Управления охраны труда.
- Оч-чень рад, - сказал Горчинский с оттяжечкой.
- «Личный» лаборант Комлина?
- Не знаю, что это такое. Лаборант физической лаборатории Центрального института мозга.
Инспектор покосился на директора. Ему показалось, что у того в уголках глаз искрится ехидная улыбочка.
- Так, - сказал Рыбников. - Над какими вопросами работали последние три месяца?
- Над вопросами нейтринной акупунктуры.
- Подробнее, пожалуйста.
- Есть доклад, - веско сказал Горчинский. - Там все написано.
- А я все-таки попросил бы вас поподробнее, - сказал инспектор очень спокойно.
Несколько секунд они глядели друг на друга в упор: инспектор - багровея, Горчинский - шевеля усами. Потом лаборант медленно прищурился.
- Извольте, - прогудел он. - Можно и поподробнее. Изучалось воздействие сфокусированных нейтринных пучков на серое и белое вещество головного мозга, а равно и на организм подопытного животного в целом.
Горчинский говорил монотонно, без выражения и даже, кажется, слегка покачивался в кресле.
- …Попутно с фиксацией патологических и иных изменений организма в целом производились измерения тока действия, дифференциального декремента и кривых лабильности - неустойчивости - в различных тканях, а также замеры относительных количеств нейроглобулина и нейростромина…
Инспектор откинулся на спинку кресла и с восхищенной яростью думал: «Ну, погоди ты мне…» Директор по-прежнему глядел в окно, дробно постукивая пальцами по столу.
- …последние, равно как и нейрокератин… - гудел лаборант.
- А скажите, товарищ Горчинский, что у вас с руками? - спросил инспектор неожиданно. Он терпеть не мог обороны. Он любил наступать.
Горчинский глянул на свои лежащие на подлокотниках кресла исцарапанные, покрытые синими зарубцевавшимися шрамами руки и сделал движение, словно хотел сунуть их в карманы, но только медленно сжал чудовищные кулаки.
- Обезьяна ободрала… - сказал он сквозь зубы. - В виварии.
- Вы делали опыты только над животными?
- Да, я делал опыты только над животными, - сказал Горчинский, чуть выделяя «я».
- Что случилось с Комлиным два месяца назад? - Инспектор наступал.
Горчинский пожал плечами:
- Не помню.
- Я вам напомню. Комлин порезал руку. Как это случилось?
- Порезал, и все! - грубо сказал Горчинский.
- Александр Борисович! - предостерегающе сказал директор.
- Спросите у него самого.
Светлые, широко расставленные глаза инспектора сузились.
- Вы меня удивляете, Горчинский, - тихо сказал он. - Вы убеждены, что я хочу вытянуть из вас что-нибудь такое, что может повредить Комлину… или вам, или другим вашим товарищам. А ведь все гораздо проще. Все дело в том, что я не специалист по центральной нервной системе. Я специалист по радиооптике. Всего лишь. И судить по собственным впечатлениям не имею права. И поставлен на эту работу не для того, чтобы фантазировать, а для того, чтобы знать. А вы мне истерики закатываете. Стыдно…
Наступило молчание. И директор вдруг понял, в чем сила этого немолодого, упорного человека. Видимо, понял это и Горчинский, потому что он сказал наконец, ни на кого не глядя:
- Что вы хотите узнать?
- Что такое нейтринная акупунктура? - сказал инспектор.
- Это идея Андрея Андреевича, - устало проговорил Горчинский. - Облучение нейтринными пучками некоторых участков коры вызывает появление… вернее, резкое возрастание сопротивляемости организма разного рода химическим и биологическим ядам. Зараженные и отравленные собаки выздоравливали после двух-трех нейтринных уколов. Это какая-то аналогия с акупунктурой - китайским лечением иглоукалыванием. Отсюда и название метода. Роль иглы играет пучок нейтрино. Конечно, аналогия чисто внешняя…
- А методика? - спросил инспектор.
- Череп животного выбривается, к голой коже пристраиваются нейтринные присоски… Это небольшие устройства для фокусировки нейтринного пучка. Пучок фокусируется в заданном слое серого мозгового вещества. Это очень сложно. Но еще сложнее было найти участки, точки коры, вызывающие фагоцитную мобилизацию в заданном направлении.
- Очень интересно, - совершенно искренне сказал инспектор. - И какие болезни можно так излечивать?
Горчинский ответил, помолчав:
- Многие. Андрей Андреевич полагает, что нейтринная акупунктура мобилизует какие-то неизвестные нам силы организма. Не фагоциты, не нервная стимуляция, а что-то еще, несравненно более мощное. Но он не успел… Он говорил, что нейтринными уколами можно будет лечить любое заболевание. Интоксикацию, сердечные болезни, злокачественные опухоли…
- Рак?
- Да. Ожоги… возможно, даже восстанавливать утраченные органы. Он говорил, что стабилизующие силы организма огромны, и ключ к ним - в коре головного мезга. Нужно только обнаружить в коре точки приложения уколов.
- Нейтринная акупунктура… - медленно, словно пробуя звуки на вкус, произнес инспектор. Потом он спохватился: - Отлично, товарищ Горчинский. Очень вам благодарен. (Горчинский криво усмехнулся.) А теперь будьте добры, расскажите, как вы нашли Комлина. Ведь вы, кажется, были первым, кто обнаружил его…
- Да, я был первым. Пришел утром на работу. Андрей Андреевич сидел… лежал в кресле за столом…
- В «нейтриннике»?
- Да, в помещении нейтринного генератора. На черепе у него была обойма с присосками. Генератор был включен. Мне показалось, что Андрей Андреевич мертв. Я вызвал врача. Все.
Голос Горчинского дрогнул. Это было так неожиданно, что инспектор задержался с очередным вопросом. «Так-так», - отстукивал директор, глядя в окно.
- А вы не знаете, какой эксперимент ставил Комлин?
- Не знаю, - глухо сказал лаборант. - Не знаю. На столе перед Андреем Андреевичем стояли лабораторные весы, лежали два спичечных коробка. Из одного спички были вынуты…
- Постойте. - Инспектор оглянулся на директора и снова взглянул на Горчинского. - Спички? Спички… При чем здесь спички?
- Спички, - повторил Горчинский. - Они лежали кучкой. Некоторые были склеены по две, по три. На одной чашке весов лежали шесть спичек. И там был листок бумаги с цифрами. Андрей Андреевич взвешивал спички. Это точно, я проверял сам. Цифры совпадают.
- Спички, - пробормотал инспектор. - Зачем это было ему нужно, хотел бы я знать… У вас есть хоть какие-нибудь соображения по этому поводу?
- Нет, - ответил Горчинский.
- Вот и сотрудники ваши рассказывали… - Инспектор задумчиво потер рукой подбородок. - Фокусы эти… с огнем, со спичками… Видимо, Комлин работал еще над какими-то вопросами, помимо нейтринной акупунктуры. Но над какими?
Горчинский молчал.
- И опыты над собой он делал неоднократно. У него кожа на черепе сплошь покрыта следами этих ваших присосков.
Горчинский молчал по-прежнему.
- Вы никогда прежде не замечали у Комлина способности быстро считать в уме? Я имею в виду - до того, как он показывал вам свои фокусы.
- Нет, - сказал Горчинский, - не замечал. Ничего подобного не замечал. Теперь вы знаете все, что знаю я. Да. Андрей Андреевич делал опыты над собой. Испытывал на себе нейтринную иглу-луч. Да, полоснул себя бритвой по руке… Хотел проверить на себе, как нейтринная игла заживляет раны. Не вышло… тогда, И он вел параллельно какую-то работу в тайне от всех. От меня тоже. Что за работа, не знаю. Знаю только, что она связана с нейтринным облучением. Все.
- Кто-нибудь, кроме вас, знал об этом? - спросил инспектор.
- Нет. Никто не знал.
- И вы не знаете, какие эксперименты производил Комлин без вашего участия?
- Нет.
- Вы свободны, - сказал инспектор. - Можете идти.
Горчинский поднялся и, не поднимая глаз, повернулся к выходу. Инспектор глядел на его затылок. На затылке белели проплешины - не одна, а именно две, как и показалось ему в самом начале.
Директор смотрел в окно. Низко над площадью повис небольшой вертолет. Сверкая ртутным серебром фюзеляжа и тихонько покачиваясь, он принялся медленно поворачиваться вокруг оси. Сел. Откинулась дверца, из нее вылез пилот в сером комбинезоне, легко спрыгнул на асфальт и пошел к зданию института, на ходу раскуривая папироску. Директор узнал вертолет инспектора. «На заправку ходил», - рассеянно подумал он.
Инспектор спросил:
- А не ведет нейтринная акупунктура к поражению психики?
- Вряд ли, - ответил директор. - Комлин утверждает, что не ведет.
Инспектор откинулся на спинку кресла и стал глядеть в матово-белый потолок.
Директор сказал негромко:
- Горчинский уже не сможет работать сегодня. Напрасно вы так…
- Нет, - возразил инспектор, - не напрасно. И простите, товарищ Леман, вы меня удивляете. Сколько, по-вашему, у нормального человека может быть лысин? И эти шрамы на руках… До-остойный ученичок Комлина.